Владимир Чивилихин - Здравствуйте, мама !
"8 сентября 1941 года.
Войска за ночь немного разъехались. По улицам проходят танки - и все на Пыльчики. Стрельба здорово слышна. У нас на огороде установили орудия. Эх, и здорово рявкают! Вечером к селу подходила немецкая разведка. Пять танков. Стрельба была здоровая. Ночью не удалось заснуть. Страшно становится, что немцы придут, но и деваться некуда. Самолеты весь день летали".
"9 сентября 1941 года.
Утром не осталось ни одного красноармейца в селе. Ходил в магазин за солью, и чуть снарядом не прихлопнуло. Перешли с Анной Константиновной на другой край села. Стрельба все усиливается. Видать, крепко наши держатся. Беспрерывно пролетают немецкие самолеты. Пачками по 18-20 штук. В 12 часов ходил обедать на старую квартиру. Чуть не оглох. Там у них пушка одна стоит около хаты да на огородах две, и они беспрерывно рявкают. Пообедал да скорей назад. Пришел, а наши сидят под хатой. Вдруг как рявкнет шрапнель над головой! Токо в соломе зашумело. Мы скоренько в погреб. Сели с Борькой на верхней ступеньке и считаем, сколько самолетов пролетает. Насчитал я 23 и смотрю, они в круг выстраиваются, а передний уже пикировает. Не успел я и слова сказать, уже земля дрожит. Волной нас сдуло вниз. Сидим мы в погребе, а кругом все рвется. Слышно, пулеметы строчат. Крик какой-то... И дальше я ничего не помню Заснул. Слышу, кричат сверху: "Вылазьте, немцы в селе". Вылезли мы, а уже солнышко зашло. Вышли на улицу, смотрим, танк немецкий ползет и стреляет. Мы назад во двор. Смотрю, в конце села разрыв. Синий такой огонь. Выехал танк за село, а из ржи подымаются два вояки и руки вверх держат. Открылся люк, и немец оттуда вылазит. Махнул им рукой, чтоб они в село шли, а сам дальше поехал. А они и не подумали в село идти, пошли обое в лесок. Лес недалеко был. Смотрим, бегут опять два наши бойца с оружием по улочке. Мы им говорим: "Танк только что немецкий проехал". Они поблагодарили, и через плетень в огороды, а там в лес. Уже немножко стемнело. В трех местах зарево. По главной улице шум. Немцы чего" то по-своему орут. Побег я туда. Смотрю, люди стоят около своих хат. Немцы на машинах и мотоциклах едут. Один снял каску, идет по улице и орет: "Матка, яйки, шпек, масьле давай". Сел, ржет и ест. Говорит: "Гут Украина аллес ист". "У, думаю, чтоб ты подавился!" Вдруг в центре села чего-то как ухнет! Эх, я пустился бегом назад! После узнали, что это немец на свою же мину налетел. Они только как зашли, то сразу стали минировать улицы. Тут как раз крестьянка корову гнала. Он увидал корову - и за ней. Она от него. Ну и налетел. На куски разорвало. Вечером легли спать, а мне не спится чего-то. За селом стрельба. Ракеты взлетали одна за другой. Над городом стоит столб огненный. Заснул только под утро.
Ночью начался дождик".
"10 сентября 1941 года.
Немцы улицы минируют. Баррикады строят. Плуги, бороны, телеги тащат. Часов в десять начали обстреливать город. Мы пошли на старую квартиру, а назад уже никак не могли пройти. Немцы заминировали улицу. У хозяйки во дворе остановились четыре машины. Начали немцы ловить курей. Молоко отобрали. Висел венок луку, так они его в котел весь очистили. Груши обтрясли все. Рыскают как волки. Хозяйку чуть не убили за то, что не давала ломать деревья фруктовые".
"12 сентября 1941 года.
Немцы заняли город 10 сентября. Наши при отступлении сожгли все станции, повзрывали водокачки, стрелки, разобрали линию. Пускай теперь чертовы фрицы покрутятся без железной дороги!
Видел воздушный бой. Интересно глядеть! С Борькой принесли патронов, пороху и за этим проводим время. Скоро думаем в город. Вчера из лесу наших штук три бойца вышли и говорят пастухам: "Идите, скажите немцам, что в лесу человек двести бойцов есть и чтобы они пришли, забрали нас". Те сказали немцам, и их собралось человек двадцать и пошли. Подошли к лесу, а по ним как махнут из винтовок! Два человека живых в село прибежали. Тогда они на танках с пушками поехали туда, а там уж нет никого. Они с пушек постреляли по лесу и уехали".
Дневник Толика Листопадова, мне кажется, имеет самостоятельное значение, и я бы не стал столь щедро цитировать его, если б мог вот так, в простых, непридуманных эпизодах и живых картинах описать то, чего не видал сам, если б мог достовернее этого тринадцатилетнего летописца передать подробности лихой годины. И сейчас, сквозь годы, я вижу широко раскрытые мальчишеские глаза, фиксирующие все - общее и личное, главное и второстепенное, но, видно, есть в подлинном документе, в объективной строке или даже отдельном слове какая-то особая сила, вызывающая большие раздумья и широкие ассоциации...
"15 сентября 1941 года.
Сегодня под вечер поехали в город. По полю листовок разбросано!.. Постарались, видать, фрицы. В городе слышны взрывы были, когда начали подъезжать к Парасючке. Анна Константиновна испугалась, но как раз один знакомый Юлии Константиновны шел. "То, - говорит, - тол немцы взрывают, который наши оставили". Когда переезжали переезд, то запутались в проволоке. Жена извозчика с перепугу как закричит: "Ай, мина!" Побелела вся, хоть в больницу ложи. Встретил нас Иван Матвеевич. Обрадовался. А то он один все время дома был. Скучно ему было. Мне дали отдельную кровать. Немцы кругом по городу шляются. Все курки да яйца ищут. Курицу где увидят, то стреляют. Яйца так спрашивают. Если ответишь "нет", но он найдет, то изобьет до полусмерти".
"20 сентября 1941 года.
Сегодня часа в три дня наш самолет сбросил 8 бомб на Киевский мост. Одна бомба попала в центр моста, а одна под мост. Остальные упали вокруг. Мост разрушен. Фронт отошел на 150 км. Сейчас в Сумах. Оттуда пришел Толька Кирей. Он ушел с нашими, но там как-то отстал и попал к фрицам. Пришлось идти назад".
"1 октября 1941 года.
Сегодня ночью наш самолет сбросил зажигательные и две фугасных бомбы на почтамт. Сгорел. Сегодня видел, как мучили евреев. Отца и сына 17 лет. Заставляли купаться в грязи, подымать столб, затаптывали ногами в грязь и беспрерывно удары палками. Бьют и хохочут. Вот где звери! После расстреляли. Всех евреев мужского пола с 16 до 50 лет расстреляли, а остальным велели носить белые повязки с синей шестиконечной звездой. Бьют их нещадно. Организовали горуправу, полицию. Назначили бургомистром Кузнецова. Предатели разные и воры пошли в полицию и теперь убивают людей. Принес книг целый мешок из школьной и городской библиотек. Из ребят нашей команды остались: я, Мишка Замерлов, Борька Шевела и Валерий Кириченко, но этот отходит от нас. Его отец сливался с немцами и работает у них. Хоронили убитых красноармейцев тайно от немцев. Оружия сейчас в городе много. Патронов тоже. Мы часто в цели стреляем. Притащили со школы барабан, но фрицы за него нас отлупили, и мы его порезали".
"10 октября 1941 года.
Идут дожди. Прибыл в город отряд гестапо. Ловят военнопленных и в 4 часа дня расстреливают. Каждый день стреляют. Идут аресты коммунистов, комсомольцев. Выдают предатели. Немцы все время рыскают за яйцами и курями. Дали приказ из комендатуры немцев называть "пан". Немцы переименовали почти все улицы города по-своему, но мы зовем их старыми именами. Стоял один немец на квартире и говорил, что Германии нужна только Украина и Крым и что дальше они не пойдут".
"26 октября 1941 года.
Сегодня немцы стащили у нас сковороду. Железная дорога не работает. Согнали людей чинить мост. Организована биржа труда. Все люди в возрасте с 14 до 60 лет должны стать на учет в ней под страхом расстрела. Я не пойду и после того, как мне исполнится 14 лет. Все эти, кто стал на учет, должны полмесяца отработать на немцев, а полмесяца свободный. За это они дают 3 кг ячменя в месяц. Отец Валерия Кириченко завбиржей. С Валеркой мы поссорились. Он начал нас называть партизанами, а мы его - холуем немецким. Он говорит: "Я скажу папе", - а мы ему пачек за это дело. Отец пожаловался Анне Константиновне, а она небольшую мне выволочку сделала. Ну, это ничего. Из казенных домов немцы всех жителей выгнали и сами теперь там живут. Когда выезжали, то мы с ребятами полезли поставить последние росписи. Написали на доске, а также на гербовой советской бумаге и оставили там".
"7 ноября 1941 года.
Сегодня праздник. Хоть у нас и немцы, но все же мы праздновали. Тайно, конечно. Немцы добровольцев берут в Германию. Говорят, что там будет хорошо. Некоторые едут. Дураки, поверили немцам. Фашисты в клубе им. 1 Мая сделали конюшню для своих лошадей, а сами живут в нашей школе. Парты жгут. Что значит "освободители" - освобождают нас от "лишнего груза".
"26 ноября 1941 года.
С продуктами у нас плохо. Есть нечего. Анна Константиновна меняет барахло на продукты. С топливом тоже плоховато, но я с ломиком промышляю. Немцы говорят, что они уже в Москве ведут бои. Брешут, собаки! Базаров нет. Кто-то ночью дал 3 выстрела по офицеру и 2 солдатам. Жаль, не попали по собакам. За это расстреляли 50 наших жителей".
"10 декабря 1941 года.
Вчера мы узнали, что бахмачских евреев в Сумах всех повешали. Отряд гестапо уехал. Люди вздохнули свободней. На место гестапо приехала жандармерия. Холода стоят большие".
