Раиса Крапп - Пересекающий время
- А, волчья несыть! - сейчас же раздался раздраженный голос, и свистнула плеть.
Лошадь рванулась вперед, через минуту все смолкло.
* * *
Небо едва начало светлеть, когда Андрей вышел на окраину.
Дома привольно раскинулись вокруг крепости. Сама она стояла на возвышенности, а мастеровой люд, ремесленники, торговцы, застроили всю долину у подножия холма. Теперь часть жителей - те, кто сумел убежать от стремительной лавины наемников, укрылись в крепости. После того, как город пал, три ночи и три дня победители бесчинствовали, измывались над горожанами, попавшими им в руки. Город был залит кровью, подвалы ратуши забиты арестованными, остальных повыгнали из домов и согнали всех в самый бедный район города, оцепили его. Люди здесь не знали покоя ни днем, ни ночью - пьяные ратники вламывались в любое время, творили все, что взбредет в голову. Расплаты не боялись - от каждой семьи был взят заложник.
Крепость им захватить не удалось - защитники оборонялись отчаянно, и герцог Гуцу выбрал тактику долгой осады, передышка войску была кстати. Гуцу знал, что людей в крепости укрылось много больше количества, на которое были рассчитаны припасы. Крепость взяли в жесточайшую блокаду, и началось терпеливое ожидание. От безделья и безнаказанности войско безбожно пило и предавалось жестоким развлечениям.
Андрей пробирался к центру. На окраинах в этот час было безлюдно. Только дважды он заметил патруль, благополучно с ним разминувшись. Наконец, Андрею повезло - навстречу двигалось то, что он искал.
Посередине улицы, уронив голову, тащился здоровенный громила. Ноги его выписывали невероятные вензеля, и было непостижимо, как при такой "походке" он умудряется совершать поступательное движение. В ладони он сжимал рукоять меча, острие которого царапало пыль сзади. За ним плелся оседланный конь.
Некоторое время Андрей наблюдал за пьяным, присматривался к нему. Пару раз тот останавливался, оборачивался к коню и, сосредоточившись насколько возможно, пытался вдеть ногу в стремя. В очередной раз убедившись, что это занятие ему не по силам, офицер что-то невнятно выговаривал коню, пьяно махал рукой и продолжал пешее движение.
Андрей вышел из тени, но доблестный завоеватель обнаружил преграду на своем пути лишь ткнувшись в нее носом. Он молодцевато вскинул голову, отчего его мотнуло назад, и упер в Андрея бессмысленный взгляд. Воину потребовалось некоторое время, чтобы сфокусировать глаза на объекте внимания и после этого значительного усилия он задумчиво спросил:
- Ты кто? - икнул и неожиданно густо рявкнул: - Кто таков!? Пощ-щ-щему голый!?
Андрей сделал рукой неуловимое движение, офицер томно прикрыл глаза и начал садиться в пыль. Андрей подхватил его под мышки, оттащил к стене дома. Стараясь не дышать, он раздел сладко посапывающего гуляку. Теперь Андрей мог свободно ходить по городу, слушать, смотреть.
До полудня он этим и занимался - прошел по всему городу, рассмотрел крепость и густую цепь дозоров вокруг холма, видел силуэты осажденных на крепостных стенах.
К полудню небо совсем нахмурилось, похолодало. На одном из домов Андрей увидел вывеску - на доске была намалевана пивная кружка с кокетливой шапкой пены. Из распахнутых дверей тянуло подгорелым луком, слышался неясный гомон. Это было заведение того самого "мерзавца Арка", о котором Андрей слышал ночью. Он свернул к гостеприимно распахнутым дверям.
* * *
Неторопливо потягивая пиво, Андрей скользил по залу взглядом изнывающего от скуки бездельника. За мокрой, облепленной мухами стойкой, волчком вертелся трактирщик в грязном фартуке неопределенного цвета и в платке, повязанном на пиратский манер, над ухом. Трактирщик был толст, но это не мешало ему делать одновременно добрый десяток дел: он поминутно заглядывал на кухню, проверял готовность заказанных блюд, проворно разливал вино в глиняные кружки, то и дело вытягивал из-под фартука необъятных размеров платок и вытирал красную, бурно потеющую физиономию, при этом постоянно держал в поле зрения весь зал, каждую компанию, чтобы вовремя угадать назревающий пьяный скандал и принять меры. Вместе с тем трактирщик с чуткостью сейсмографа вслушивался в пьяную разноголосицу, выуживая такие разговоры, которые легко превращались в монеты.
Между столами скользили тихие мальчики. Эти дети с голубыми тенями под глазами были заложниками, а трактир - тюрьмой, где их истязали, изматывали непосильной работой и побоями. И хотя не было запоров и решеток на окнах и дверях, тяжелее и прочнее цепей было сознание того, что их побег, означал смерть для кого-то из родных. Заложники работали везде, где требовалась обслуга.
Взгляд Андрея лениво скользнул по залу. Здесь сейчас в основном мелочь и едва ли он услышит что-либо интересное... Впрочем, он уже и без того достаточно узнал.
Пронзительный крик взвился над пьяным гомоном и тотчас оборвался. Андрей увидел - с его места была видна часть кухни - хозяин бил ребенка. Жирной рукой зажимал ему рот, а другой вцепился в волосы, маленькие глазки тонули в жирных складках.
- Ах, сволочь... - пробормотал Андрей, и ТИСС прекратил истязание.
Хозяин оттолкнул мальчика, прошипел:
- Работать, щенок!
Тот поспешно вытер ладонью глаза, всхлипывая, схватил тарелки и шмыгнул в зал. Андрей щелкнул пальцами, подзывая его.
- Что угодно господину? - дрожащим голосом спросил малыш, не поднимая глаз.
- Как тебя зовут?
Мальчик поднял глаза - они были пронзительно голубыми от стоявших в них слез.
- Мое имя Лан, господин офицер.
- За что он тебя?
Мальчик отвернулся, притушил ресницами вспыхнувшую ненависть.
- Я был виноват, господин офицер.
Он стоял, покорно и терпеливо ожидая распоряжений. Андрей положил руку на светлые волосы. Мальчик зверовато вскинул глаза, но в следующий момент они сделались испуганно-изумленными - тяжелая, теплая ладонь офицера медленно скользила по волосам и бесследно исчезала жгучая боль. Андрей ободряюще кивнул мальчишке:
- Хорошо, что ты осознаешь свою вину. Следует быть старательнее, назидательно проговорил он, но глаза... что-то другое говорили глаза странного юкки.
- Да, господин офицер...
- Принеси мне холодной воды, Лан, и позови хозяина.
Через минуту перед Андреем стояла кружка с запотевшими стенками. Андрей медленно пил холодную воду, а трактирщик, подобострастно выгнув жирную спину, стоял перед ним. И вид у него был такой, будто нет ему большего удовольствия, чем терпеливо дожидаться, когда господин офицер соблаговолит одарить его своим вниманием. Выдержав паузу, Андрей высокомерно спросил:
- Тебе нравится твое место, Арк?
- О, отличное место, господин офицер! Я рад служить доблестным победителям.
- Доходное место, не правда ли?
Да какие особые доходы, мой господин, - заюлил глазами трактирщик. - Не для ради наживы...
- Но ты ведь не хочешь его лишиться? - сдувая не существующую пылинку с рукава, любезно поинтересовался Андрей.
- Никак нет! - ел его вытаращенными глазами трактирщик.
- Ты его лишишься, если и дальше будешь наносить убытки казне Его Святейшества Сиятельного Наримы Регистанского, - Андрей рассеянно перевел взгляд на оторопевшего трактирщика. - Я говорю об этих мальчиках. После твоего заведения они хороши разве что для кладбища, на рынке за них уже ничего не дадут. Или я не прав? Или ты выплатишь казне рыночную стоимость каждого?
Андрей впился глазами в бегающие глазки хозяина. Тот стоял бледный, под носом блестела испарина. При последних словах Андрея в горле у него что-то пискнуло, и он припал жирными губами к руке офицера. Андрей брезгливо стряхнул его, это доконало беднягу.
- Не погубите, господин... Не разумен...
- Я загляну как-нибудь еще, - пообещал Андрей, вставая.
- Покорнейше просим... Я за ними, как за родными... Не погубите... Арк семенил сзади, цепляясь за одежду.
Перед самой дверью трактирщик намертво вцепился в Андрея.
- Мой благородный господин! Снизойдите своей милостью... не откажите в нижайшей просьбе недостойного раба... Если вам приглянулся этот мальчишка, примите его в дар от ничтожного слуги Вашей Высокородной Светлости!
Андрей бросил на трактирщика короткий оценивающий взгляд.
- Ты хочешь подарить мне его?
- С превеликой радостью и удовольствием, мой Светозарный господин! Вы сделаете меня счастливым, приняв этот ничтожный знак моего глубокого преклонения перед благородным господином!
- Что ж... разве только в знак преклонения...
Трактирщик бросился в глубину зала, выволок за руку малыша, с трогательной заботой отряхивал-одергивал на нем ветхую рубашку, приглаживал волосы.
- Ваша Сиятельная Светлость не пожалеет - мальчонка старательный, покладистый. А что поучить иной раз приходится, так то по отечески, - малой еще, бестолковый.
- Довольно, ты надоел мне. Помолчи.
Худенькая ладошка спряталась в руке Андрея. Звякнул колокольчик, и дверь трактира захлопнулась за их спинами.
