Валентин Катаев - Поэт
О р л о в с к и й. Застрял.
С е л и в а н о в. Но надеюсь...
О р л о в с к и й. О, будьте уверены.
С е л и в а н о в. Я четыре дня назад из Крыма. Разыскиваю наших людей. Надеюсь, вы наш? Пройдемте со мной в переулок.
О р л о в с к и й. Слушаюсь.
Орловский и Селиванов идут в переулок.
Толпа приближается. Теперь видно, что это такое.
Это торжественное переселение рабочей бедноты с
окраин в центр. Впереди несут портрет Ленина.
Дальше - большой ленточный лозунг: "Мир - хижинам,
война - дворцам". Несколько матросов с гармониками.
Танцующие работницы. Дальше грузовики с
переселяющимися. На грузовиках жалкий скарб, веселые
переселенцы. Некоторые переезжают на новые квартиры
на извозчиках. Сзади на извозчике матрос и шарманщик
с шарманкой. Матрос размахивает шапкой, шарманщик
играет. Все это окружено веселой пролетарской толпой.
Играет оркестр. Внушительная процессия движется
медленно. Летят вверх шапки. Крики "ура". Едет
очередной грузовик. На нем среди других
переселяющихся - Тарасов с матерью. Они сидят на
своем комоде. Мать поддерживает швейную машинку; тут
же клетка с птицами. Тарасов держит в руках на двух
палочках шутливый лозунг, хорошо видный всем:
Стоит буржуй обиженный,
Пришел ему конец,
А мы простились с хижиной
И едем во дворец.
Народ читает плакат и смеется. Лозунг Тарасова
имеет шумный успех. Проезжает извозчик с шарманщиком
и матросом. Шарманщик играет "Бывали дни веселые", и
на этот мотив матрос громко, во весь голос, поет:
Поют печальным голосом
Помещик, царь, купец:
Бывали дни веселые,
Гулял я, молодец.
Теперь другое времечко,
И разговор не тот:
Для нас восходит солнышко,
Для них - наоборот.
Стоит буржуй обиженный,
Пришел ему конец,
А мы простились с хижиной
И едем во дворец.
За матросом бегут мальчишки и орут во все горло
эту же песню.
В переулке.
С е л и в а н о в. На днях вы получите подробные инструкции.
О р л о в с к и й. Слушаюсь.
Известный нам двор богатого дома. Вселение
рабочих.
Светлая, большая, хорошо обставленная комната в
богатом доме, куда только что переселился Тарасов с
матерью. Это была гостиная. Тарасов прибивает клетки
с птицами над окном. Мать робко устанавливает возле
другого окна швейную машину. Старается ходить на
цыпочках. Чувствует себя крайне неловко. Открывается
дверь. Появляется высокомерная старуха (та, которая
спускала на веревочке револьвер). Она с лорнетом.
С т а р у х а. Я бы вас попросила прекратить стук. Это совершенно невозможно.
М а т ь. Извините, пожалуйста. Коля, перестань стучать.
С т а р у х а. И будьте любезны, ничего не ставьте на крышку рояля.
Мать испуганно смотрит: на рояле ничего не
лежит.
М а т ь. Мы не ставим.
С т а р у х а. Я говорю для того, чтобы на этой почве у нас в дальнейшем не возникало нежелательных конфликтов. Это дорогой концертный инструмент Бехштейна. Впрочем, вам это, по всей вероятности, ничего не говорит.
Бросив презрительный взгляд, старуха исчезает и
довольно громко захлопывает за собой дверь, но сейчас
же опять открывает ее.
Кроме того, я бы вас очень просила не пользоваться нашей ванной. В кухне есть раковина.
Т а р а с о в. "Старуха! - закричал Герман..."
Ошеломленная старуха некоторое время стоит
неподвижно, величественно, не зная, что сказать.
Затем скрывается, хлопнув дверью.
М а т ь. Коля!
Тарасов открывает с треском балконную дверь и
выходит на балкон. Он видит море. На соседнем балконе
лежит чахоточный рабочий и тоже смотрит на море.
Возле него хлопочет жена. Из какого-то окна
высовывается матрас, который проветривают новые
жильцы.
Общий вид дома. Видно, что въехали новые жильцы:
на балконах и в окнах оживление.
Во двор входит Царев в сопровождении товарищей.
Ц а р е в (снимает фуражку и машет). Здравствуйте, товарищи! С новосельем!
Из окон и с балконов Царева приветствуют
криками, машут руками, полотенцами.
Комната Тарасовых. Стук в дверь.
М а т ь. Войдите.
Входит Царев.
Ц а р е в. Здравствуйте. Я вам не помешал? С новосельем. Ну как? Понемножку устраиваетесь?
М а т ь. Спасибо. Уже устроились. Не знаю, как вас и благодарить, товарищ.
Ц а р е в. Ну, чего там благодарить. Живите, дышите воздухом. Чья власть? Наша или не наша? Так в чем вопрос!
Входит с балкона Тарасов.
Т а р а с о в. А! Старый знакомый!
Пауза. Царев всматривается в Тарасова.
Не узнаете?
Ц а р е в. Что-то не признаю.
Т а р а с о в. А кто меня на вечере поэтов разоружал?
Ц а р е в (настороженно). Разве?
Т а р а с о в. Последний карандаш хотели забрать.
Ц а р е в. Верно! Графитный, граненый, как штык вороненый. (Смеется.) Ну, здравствуйте.
М а т ь. Что ж вы стоите, товарищ? Присаживайтесь.
Ц а р е в. Спасибо. Времени нет. Я бы с удовольствием.
М а т ь. Может быть, чаю?
В это время дверь распахивается и появляется
старуха.
С т а р у х а (не видя Царева, повышенным тоном). Кроме того, я бы вас покорнейше просила... (Замечает Царева.) Пардон. (Скрывается.)
Ц а р е в. Что, буржуазия донимает?
М а т ь. Не беспокойтесь, не беспокойтесь. Мы еще не познакомились.
Ц а р е в. А пошлите вы ее к чертовой матери. Я извиняюсь.
Царев видит в углу шуточный плакатик Тарасова и
машинально берет его, рассматривает.
М а т ь (извиняясь). Это так, Колины глупости.
Ц а р е в. Сами составили?
Т а р а с о в. Сам. А что?
Ц а р е в. А, чтоб ты! Дай пять. (Жмет Тарасову руку.) Будет десять. (Очень серьезно.) Спасибо.
Тарасов не знает, смеется над ним Царев или нет.
Но Царев серьезен. Тарасов смущен.
Спасибо. Вот это нам просто-таки до зарезу надо.
Т а р а с о в. Ну что вы!..
Ц а р е в. На! Он не понимает! Чудак, да ты пойди на улицу. Сегодня твой стих весь пролетариат поет. Даже я запомнил. (Поет.)
Стоит буржуй обиженный,
Пришел ему конец,
А мы простились с хижиной
И едем во дворец.
Чудак человек! Это же настоящий политический, массовый лозунг. С таким лозунгом можно мировую революцию сделать! Долго составлял?
Т а р а с о в. Как это долго? Сразу.
Ц а р е в. Врешь!
Т а р а с о в. Конечно.
Ц а р е в. А ну составь.
Т а р а с о в. Что?
Ц а р е в. Что-нибудь политическое. Только покрепче. Чтоб можно было под "Яблочко" петь. "Яблочко" знаешь?
Царев открывает рояль, садится и бодро, хотя и
не совсем правильно, наигрывает "Яблочко" и поет.
Эх, яблочко,
Куда ты котишься?
На "Алмаз" попадешь
Не воротишься.
Что-нибудь подходящее подобрать можешь?
Т а р а с о в (с улыбкой). Конечно. Но насчет чего?
Ц а р е в. Насчет чего? (Задумывается.) Насчет попов, что-нибудь сильно антирелигиозное. А то знаешь, попы нам все время палки в колеса ставят. Можно?
Т а р а с о в. Можно. (Мгновенно поет.)
Стоит поп у ворот
Удивляется,
Что народ не несет
Ему яйца.
Ц а р е в (в восторге). Ах ты, туды твою! (Матери.) Я извиняюсь, не удержался. (Тарасову.) Как тебя звать?..
Т а р а с о в. Николай Николаевич.
Ц а р е в. Слышь, Коля, ты же для нас золотой человек! Как это: стоит поп у ворот... Погоди. (Играет пальцем на рояле и поет.)
Стоит поп у ворот
Удивляется,
Что народ не несет
Ему яйца.
Тебе, Коля, цены нет. Едем!
Т а р а с о в. Куда?
Ц а р е в. В губком.
Т а р а с о в. Когда?
Ц а р е в. Сейчас.
Т а р а с о в. Зачем? Что я там буду делать?
Ц а р е в. Ты чудак, Коля. Надевай робу и едем.
М а т ь. Боже мой, куда?
Ц а р е в. Мама, не расстраивайтесь. Мы вашего Колю привезем, отвезем и опять привезем. Он у нас будет главный человек по Первому мая.
Т а р а с о в. Мама, не забудьте переменить птицам воду. До свидания, птички.
Улица. Стреляя и чадя, мчится автомобиль выпуска
1914 года, марки "бенц", в котором сидят,
подпрыгивая, Царев и Тарасов. На переднем крыле лежит
матрос, выставив вперед маузер.
В роскошном здании крупного банка помещается
губком. Двусветная зала со стеклянным потолком. Здесь
раньше производились главные банковские операции.
Сейчас здесь отдел изобразительной агитации:
художники пишут плакаты, портреты и лозунги ко дню
Первого мая. Часть громадных плакатов разостлана на
полу: часть стоит вдоль стен, часть - поперек залы.
Портреты Ленина. Политические карикатуры. Большинство
плакатов написано в духе кубизма и Пикассо. Это
живописный хаос, пересекающиеся плоскости двухэтажной
высоты. На печках-"буржуйках" варятся клеевые краски.
Всюду рулоны картона, листы фанеры, кисти. Возле
