Сибирский папа - Наталия Михайловна Терентьева
Николай посмотрел на отца каким-то затравленным взглядом, смысл которого я не поняла.
– Попробую… – пробормотал он, протягивая отцу его телефон. – Посмотри. Вроде хорошо вышло… Похожи на тебя дети… Сильная кровь…
Отец не видел, что у Николая как будто все портилось и портилось настроение с первой минуты сегодняшней встречи, или же просто не обращал внимания, возможно, привык к перепадам настроения художника. Мне же хотелось с ним поговорить, но я не знала, как и о чем его спросить. Стала спрашивать об экологии края, но Николай отвечал неохотно, путался, я видела, что он далек от этой темы – то ли сейчас, то ли вообще.
Очень некстати мне стал писать Гена. Я несла телефон в руке, по дурацкой привычке, и телефон то и дело звякал. Я выключила звук, но видела, как по монитору бегут его сообщения, бегут и бегут… Начал Гена с панического сообщения: «Всё отменили! На экскурсию взяли только иностранцев, встречи с местными экологами не будет. И концерта тоже!» И поскольку я сразу не послала ему в ответ миллион вопросительных знаков и рыдающих розовых котят, он стал писать о чувствах, которые овладели им в связи с моей бесчувственностью и равнодушием.
Он мне пишет постоянно, каждый день, паузы бывают, только если он чем-то занят сверхважным. Например, в прошлом году летом он ездил на практику в Португалию, в Лиссабон, перед этим поссорился со мной – именно так, «поссорился», не мы поссорились. И оттуда ничего не писал, целых две недели. А когда вернулся домой, в Тарусу, и засел в своей комнате на втором этаже милого старого дома с видом на Оку, то стал забрасывать меня письмами, лисятами и котятами. Потом, при встрече, подарил наклейку с надписью «Lisboa», которую надо приклеивать на твердую поверхность. У Гены с подарками, как известно, очень туго. Ведь лучше ничего не дарить человеку, чем такую ерунду. Древняя пословица про дареного коня и его зубы здесь не подходит. Потому что одно дело тебе дарят коня, а ты сомневаешься, достаточно ли он хорош для тебя и есть ли у него, чем жевать овес, а другое дело – ты получаешь в подарок наклейку и под напряженным взглядом своего друга краснеешь от абсурда этой ситуации. Сейчас Гена, уловив, что я чем-то занята и не хочу переписываться, устроил маленькую истерику. Я быстро просмотрела лихорадочные вопросы и упреки, которые строчил Гена:
«Ты совсем не хочешь меня понимать?..»
«Я встал в половине восьмого! Распевался в номере! Гладил рубашку! Тебе все равно, что отменили концерт?
«Тебе не стыдно?»
«Я только сейчас понял, как ты ко мне относишься…»
«Если тебе всё равно…»
«Если ты совершенно безразлична…»
«Если ты не понимаешь, что человек, который рядом…»
«Если ты такая равнодушная…»
«Если ты можешь где-то веселиться, пока я здесь…»
«Если у тебя какая-то другая жизнь…»
Я подумала и написала одно слово: «Отвянь». Это не остановило Гену, и он с новой силой бросился писать мне – какая я жестокая, бесчувственная, не хочу входить в его положение… «Какое положение? Ты беременный, что ли? Надо было предупреждать!» – не выдержала я.
Гена на минуту замолчал, потом послал мне песню на английском языке с подозрительным названием «Раньше нас было двое», потом набросал кучу картинок, потом еще прикрепил парочку бесконечных песен о бесконечной любви и… снова вступил в дискуссию со мной воображаемой, с той, которую он сам себе придумал, с девушкой, которая всегда носит платья, разговаривает ангельским голосом, смотрит на Гену снизу вверх и ездит с ним на выходные в Питер и в Псков, а не отказывается с хохотом и пренебрежением, там днем ходит по церквям и монастырям, фотографирует Гену на фоне древностей, надев на голову легкий платочек, а ночью разговаривает о португальской культуре эпохи Возрождения. Ну и, наверное, близостью доказывает Гене, что она к нему небезразлична, неравнодушна и относится со всей душой. В отличие от меня настоящей.
Вопрос: зачем мне такой Гена? Ответ: не знаю.
Вопрос: зачем мне Гена, если мне нравится Кащей? Ответ: не знаю.
Вопрос: кто знает? Ответ: ответа нет.
Когда я вижу мужчин и мальчиков, которые крутятся с двумя, а то и тремя женщинами, это вызывает у меня бурный протест. Полигамность мужчин меня раздражает. А моя собственная? Ну, как сказать… Это большое бревно в моем собственном глазу совершенно мне не мешает. Я же выбираю! Я же не встречаюсь толком ни с одним из них! И не толком не встречаюсь… С Кащеем вижусь в МГУ, разговариваю время от времени, отвечаю на внезапные короткие письма. «Какую музыку ты любишь?» – спросил меня однажды в субботу вечером Кащей. Пока я писала ответ, он вышел из сети и ответ прочитал только завтра. Я написала целый список композиторов – Баха, Пьяццоллу, Листа, Моцарта, Чайковского… Долго думала, в каком порядке их писать, кто на самом деле для меня важнее – Моцарт или Чайковский. А он на это ответил мне на следующее утро односложно: «Скучно». И разговор на этом закончился.
С Геной же я за год знакомства два раза гуляла по московским набережным, два раза ходила на выставку – в Манеж и в Дом художника. Еще три или четыре раза сталкивалась на концертах в МГУ, где Гена пел сольно, а я в хоре. И всё. Но Гена присутствует в моей жизни постоянно – в виртуальном мире. А Кащей… Кащей не отпускает меня внутренне. Я думаю о нем, он мне снится… Из чего я делаю вывод, что все же чаша весов склоняется в сторону Кащея, как бы настороженно я к нему ни относилась.
Возможно, честно бы было написать Гене: «Извини, у меня другой». Но ведь у меня нет этого другого, пока, по крайней мере. Поэтому я ничего не пишу. А Гена терпит мое равнодушие и нелюбовь, постоянно выражая бурный протест, заставляя меня отвечать, когда я не хочу отвечать, слушать песни, которые мне неинтересны, следить за новостями его артистической карьеры… Гена выступает в доме культуры, Гена поет арию Риголетто в… детском саду, Гена поет в библиотеке, Гену пригласили в посольство Туркменистана (это победа!!! которую я не оценила, как обычно)… И так далее.
– Машенька, у тебя всё хорошо? – незаметно подошедший ко мне сбоку отец обнял меня за плечо.
– Относительно. Почему-то отменили все наши выездные мероприятия. Вместо этого предложили желающим пойти на семинар маркетинга. Просто как издевка.
– А, это…
