Перевёрнутая чаша. Рассказы - Галина Константинова
– Я тебя понимаю, Влад. Но мне так кажется… Мне кажется, что она устала ждать, понимаешь? Она же женщина, и ей нужна семья.
Луиза, милая, добрая Луиза, ты пыталась меня наставить, пыталась помочь. А я дурак. Так думал Влад, когда получил стандартную открытку-приглашение на свадьбу. Как такое произошло, он не понимал. Караулил Настю у выхода, а она шла через другой вход. Переехала к жениху, а с ним не стала разговаривать и объяснять. Жених-то тот ещё… Ничем не лучше, чем Влад. Моложе, правда. Влад продолжал караулить, и увидел, как они выходили вместе, она даже не взглянула в его сторону. Вспомнилась «Свадьба Кречинского», пытался что-то выгадать, а в итоге потерял чистую любовь. «Шерше ля фам», но, когда женщину найдешь, она может легко и просто ускользнуть. Да и вот ещё, княгиня чардаша, не успев остыть от одной помолвки… Только тут жених не липовый, самый настоящий. Конечно, он не пошёл на свадьбу, а тихо заливал своё горе дома.
О жизни его любимой слухи долетали нечасто. С Луизой он созванивался, они стали настоящими друзьями. Так дружить умела только Луиза. Без кокетства и обмана. Настоящий товарищ, не предаст. Почему он не оценил её раньше, когда она была ещё девушкой с лебединой шеей, как у светских красавиц Натальи Гончаровой или Полины Виардо? Светских и красавиц, у которых порода… Да, порода, как говорил князь Леопольд в исполнении старого советского артиста. Он не заметил Луизу. И она просто вышла замуж за какого-то среднестатистического инженера. Потом и вовсе покинула театр, где, в общем-то, карьера шла не сильно хорошо.
Настя между тем родила дочку и вовсю строила свою карьеру организатора, проводя многочисленные корпоративы, свадьбы, которые почему-то очень любили проводить в те времена. Люди стремились к общению и празднику. А сборища в театре стали утихать, но часть тусовки мирно переехала в новую квартиру Луизы, которую ей подарили родители.
Влад всё-таки развелся с женой и снова пустился в свободное плавание. Романы, женитьбы, всё это шло сплошным потоком, такова жизнь, чтобы проживать её на волне эмоций, а не в скучном тлене.
Подрастал сын, уменьшалось количество волос на голове. Жизнь проходила. И взрывы эмоций казались тусклыми и в целом ненужными. Жизнь… Страшная штука, если разобраться. Это он понял, валяясь на больничной койке с инфарктом. Луиза звонила, спрашивала, что принести. Почти как верная жена. Он нашёл старый слайд, где она готовилась к какому-то спектаклю, какая-то редкая роль девушки в сказке. Лицо, в полупрофиль, поднятые вверх руки. И взгляд тёмных глубоких глаз. Этот взгляд не изменился, он будет такой всегда. Неважно, Луиза, что ты уже не так стройна и свежа. Важно, что ты не изменилась душой.
– У нас тут небольшой юбилей, собираемся у меня на даче, – прощебетала Луиза своим по-прежнему девическим голосом, чуть-чуть разбавляя его грудной интонацией. – Соберемся, как раньше, помнишь премьеру?
– Да я тут только-только выпрыгнул с больничной койки, но приеду всё равно.
Луиза немного помолчала.
– Настя ещё приедет.
– Ну, это же хорошо. Кстати, как она?
– Да в норме, работает, как всегда. Про тебя спрашивала. Я ей сказала, что ты болел.
– Ну вот, теперь подумает, что меня можно пожалеть. А я бы этого не хотел.
Он волновался, как тогда, когда поехал в Свердловск. На даче вспоминали былые дни, веселились, пили, немного грустили. Когда стемнело, он заметил в саду, в далекой беседке, светлое пятно. Настя отошла от дома, будто хотела уединиться.
– Не помешаю?
Влад старался держаться предельно галантным, как тогда, когда играл роль спасителя.
– Да нет, что ты, – усмехнулась она, гася сигарету, – Я вообще не курю, просто сегодня накатило. Думала, расплачусь, когда увидела всех наших.
– А мне кажется, было очень весело. Да, ты не замёрзнешь? – он стянул с себя толстовку и накрыл хрупкие плечи. Она по-прежнему хрупкая, как и тогда, только голос уставший, взгляд испуганный.
– Почему ты так сделала?
– Я хотела тебе объяснить. Вернее, пыталась объяснить. Но ты меня не услышал. Ты решал свои экзистенциальные проблемы. И вышло так, как вышло.
– Ты замужем сейчас?
– Положение неопределённое, так скажем. Или кто-то думает, что определённое. А кто-то нет. В общем, то шторм, то штиль, – она улыбнулась, и в сумерках Владу на минуту показалось, что это было как тогда, сколько же прошло, почти тридцать лет.
– Прости меня. Я могу хоть чем-то загладить свою вину?
– Да брось, Влад, мы были молоды. Сколько лет… Вся жизнь, по сути. У тебя ведь есть сын, у меня дочь, всё хорошо. Да, накатывает иногда прошлое.
– А у меня-то как накатывает. Ты веришь, нет ли, были бабы разные. Но вот вспомню – и всё, будто жизнь зря. И время, время ушло безвозвратно.
– Не зря, – Настя встала, толстовка упала на пол беседки. Влад нагнулся за ней, и запах едва слышных духов защекотал ноздри. Кажется, раньше у неё были «Пани Валевска» или «Быть может», да, что-то польское. Ну да, почти как Сильва Вареску не княжеского рода. В глазах немного помутнело, он покачнулся.
– Эй, что с тобой? – Настя обеспокоенно придержала его за руку.
– Ничего, ветерок из молодости. «Помнишь ли ты…Как счастье нам улыбалось. Как мы с тобой расставались», – пропел он чуть охрипшим голосом.
– Помню, помню. Ты нормально себя чувствуешь?
– Конечно. Я даже готов прокатить тебя до реки. И даже до своего домика в деревне за сто километров отсюда.
– Неудобно как-то…Сто вёрст по реке.
– Такая большая девочка, а всё стыдишься чего-то. Поехали? Я как раз трезв, как стекло. Всё ждал, а вдруг захочешь прокатиться. Да и арию могу тебе спеть.
Машина стояла во дворе, где-то в окне Влад увидел фигуру Луизы, которая помахала одобрительно ему рукой. Как в каком-то старом забытом фильме, кто-то близкий и родной машет тебе вслед, откинув белую занавеску. Мотор взревел, Влад отъехал немного и выскочил закрыть ворота. Настя сидела неподвижно на заднем сиденье и молчала. Ночные фары зашарили по дороге, как слепые ощупывают незнакомый предмет. Молчание, молчание, молчание…
И долгие разговоры, разговоры, разговоры… Почему, почему это происходит с нами сейчас, а не тогда, тридцать лет
