Правила Лебядей - Елена Ровинская

– Почему я должен жалеть?

– Потому что она – ебанутая! – честно сказал Олег. – Потому что у нее постоянно комплексы, нервы, ревность, заскоки… Я бы, например, выбрал Соньку.

Кан рассмеялся. Он знал Алену лишь по рассказам. Но этого было достаточно, чтобы сделать выводы.

– В таком случае, у меня плохая новость: ты выбрал Ангелину.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Нет, не жалею, – ответил Дима. – Когда ебанутая женщина любит тебя всем своим больным и искалеченным существом, в этом что-то есть. Соня ласковая, все так. Но Соня одинаково ласковая со всеми. А мне нужна девушка, которая будет ласкова лишь со мной одним. Просто так… За то, что я единственный свет в ее, полном зла мире… И знаешь, мне нравится, что она ревнует, – Кан рассмеялся. – Я ее обожаю. Она – моя девочка, моя любовь, она подарила мне самое главное – близнецов. И знаешь, она ведь вообще детей не хотела. Но родила, потому что я хотел. Сказала, что как она может не хотеть того, что делает меня настолько счастливым… 4

– Я не уверен, что Фирс бы такое сделала…

– Не хочешь рассказать мне, что у вас там произошло? После того, как тебе чуть не прилетело «Доместосом»? На самом деле? Начиная с того красивого синяка на лице, который три недели держался.

Олег вздохнул.

– Тебе это не понравится…

– Мне это уже не нравится. Так что рассказывай, не томи!

Олег начал свой рассказ с самого начала, как застал Алену рыдающей. С этого ведь, все началось. Он рассказал и про Хомяка, и про пустой холодильник, и про их ссору. Рассказал про то, почему напился, гуляя с девками. Как поехал к ней, накупив еды.

Он все никак не мог взять в толк, что сделал не так. Алена ведь сама составила список. Он просто хотел помочь!.. Может, у стриптизерш был какой-то свой кодекс? С кем-то она спала за деньги, с кем-то из-за любви. За деньги – ласково, по любви – со злостью? Может быть, давая ей деньги, Станиславский сознательно платил и за то, что не нужно будет гадать, какого черта ей надо?..

– …когда она швырнула бутылку мне в голову, меня переклинило. Я дал ей пощечину, она упала, но встала, не прекращая мне при этом хамить… Я ей сказал, чтобы перестала… У нее только настроение поднялось… И тогда я схватил ее за волосы, дал еще раз пощечину и, – Олег глубоко вздохнул, – в общем, я ее трахнул. Кончил в нее!..

Кан потер рукой лоб:

– Изнасиловал, – уточнил он.

Олег помялся, потом кивнул.

– Если ты хочешь по протоколу, то да. Вот только ей понравилось… На следующий день мне сказали, она выбросила продукты, что я купил и мою зубную щетку… Перед Новым годом снова приезжал Станиславский и она у него была. Они даже не орали с утра на всю гостиницу… Ангела сказала, что она себя чувствовала дерьмом из-за того, что мне изменила.

Дима вновь устало провел ладонью по лбу.

– И?..

– Я знаю, что она была мне верна, но я не знал, что он до этого приезжал и был не против с ней увидеться. Раньше она мне не изменяла.

– Олег, ты ее ударил, изнасиловал, да еще поставил перед необходимостью что-то решать по поводу возможной беременности! – перечислил Кан. – И ты сидишь, рассуждая о том, что она тебе изменила? Это твоя единственная проблема?

– Я порешал ее проблемы по работе, привез ей жратву, что она просила и чуть не получил по башке бутылкой! Я ей сто раз объяснял, что меня нельзя бить по голове!

– Видимо, не очень доходчиво, – Кан вздохнул. – Что дальше?

– Не знаю, – хмуро сказал Олег. – Я люблю ебанутую женщину, которая любит меня… Как ты понял, что ты хочешь жениться?

Дима снова вздохнул. В свои двадцать пять, Олег, порой, бывал наивнее близнецов. В первый раз Кан женился, потому что считал, что Оксана носит его ребенка. Второй, потому что он был уверен: дети – действительно от него.

– Я всегда хотел детей, семью. Когда люди этого хотят, то женятся, вот и все.

– Вот именно, а я не хочу семью. Я просто хочу Алену. Только ее и никого больше. Просто я не уверен, что я тот самый, за кого она хочет замуж.

Кан неопределенно хмыкнул и закатил глаза.

– Она мне ни разу не намекала, – объяснил пасынок. – И еще кажется, я ей надоел. Раньше она так не истерила…

– Возможно, раньше у нее просто были деньги от Деды Стаси… Блядь, твое счастье, что он состарился и устал!.. Слушай, Олег, твоя сестра права, не желая говорить с тобой об Алене. Такие вещи нужно решать только с ней одной. Не со мной, не Ангелой, не с Соней и боже упаси, не с Толяном! У вас свои отношения, своя химия. Я понятия не имею, как Алена тикает. Что именно я должен тебе сказать?..

– Если она согласится, ты ее примешь? В семью, я имею в виду? Она очень бедная. Мне плевать, но ты-то другой и я…

– Приму, – сказал Дима твердо, и Олег с благодарностью сжал его ладонь.

В дверь снова постучали, на пороге, как чертик из табакерки, появилась Ангела с детьми. Мальчики были уже в пижамах.

– Простите, – сказала она. – Но ребята не хотят идти спать, пока не увидят, что с Олегом все в порядке.

Дима чуть заметно сжал рот. Ему ли обвинять жену в том, какая она никчемная мать, если сам не сумел защитить своих сыновей от страха своей, или чьей-то смерти.

– Все в порядке, – сказал он им. – Входите и посмотрите.

Мальчики подбежали к Олегу и обняли, взволнованно заглядывая в глаза.

– Ты живой?

Олег не особенно любил сюсюкаться с детьми, но их искренняя забота его смутила.

– Все в порядке, – сказал он, погладив их по одинаковым светло-серым макушкам. – Просто голова закружилась.

Оба как-то странно переглянулись. То ли с облегчением, то ли с тревогой, что им говорят неправду. Каждый сжимал в ручонках его ладонь, дети смотрели с такой любовью, с такой тревогой, что у него сжалось горло. Едва не расплакавшись, Олег зажмурил глаза.

Дима поднялся, потянулся и хлопнув его по плечу, пошагал к дверям.

– За мной, команда.

– Олежик? – заискивающе позвала сестра и обняла его, позволив спрятать лицо на своем плече. – Ну, что с тобой?..

Не ответив, Олег покачал головой и чуть слышно шмыгнул носом.

– Башкой ударился… Хочу отбить себе еще часть мозга, чтоб стать ближе к женщине.

– Идиот.

Ангела осторожно гладила его щеки пальцами.

– Хороший мой, маленький мой, – сказала сестра и с затаенной нежностью погладила его волосы.

Олег терпеть не мог, когда его называли «маленьким», но был бесконечно благодарен ей за тепло. Он лег на диван и позволил ей укрыть себя пледом. Когда сестра села, он положил