Александр Герцен - Том 1. Произведения 1829-1841 годов
Фокс.
Ты прав: взошли плевелы вместе с хлебом,И стало тесно для колосьев;Но сеятель придет, траву исторгнет,И на просторе возрастет пшеница.
Вильям.
А до того останется зарытымТалант, врученный нам от бога,И этот огнь любви, который рветсяИз тесной груди к брату-человеку.И эту веру пленную в святое,Живоначальное Христово слово,Как в гробе, схоронить в своей душеИ жить, сложивши руки, меж людейНесчастных, гибнущих от предрассудков;А между тем жизнь эта коротка,И гроб раскроется пред нами скоро.
Фокс.
Мой сын, тьма не объемлет света,И не потухнет огнь небесныйОт дуновения земли.В нас возбудил Христос любовь и веру,Возбудим мы ее в других: мы безПреемников в могилу не сойдем,Они докончат начатое нами;Не в том ведь дело: я ли, ты ли,Иль третий кто-нибудь укажет путьВ отверстые Спасителем врата;Насколько власти было нам дано,Настолько спросится судьей правдивым. Вильям.Однако согласись, зачем идти,Влача цепь тяжкую, коль можем мыБез всякого насилья снять ее?Зачем нам силу нашу тратитьВ борьбе пустой, коль можем миноватьЕе и силу всю употребитьНа насажденье вертограда?
Фокс.
Христос боролся с дьяволом самим:В борьбе мы силу узнаем и крепнем.Но дальше говори: не знаю яЕще, какое средство у тебяСнять кандалы.
Вильям.
Когда народ господеньВ Египте погибал от фараона,Иегова Моисею повелелВ обетованную страну известьЕго, и в Палестину он повелИзраиль через степь и море.
(Смотрит проницательно на Фокса.)
Фокс.
Где нам обетовал господь страну?
Вильям.
Как где? Она готова, ждет онаСынов господних с девственной душою.Страна, до коей не касался человек,Страна обетованья, где СионГосподень возрастет великолепный,Как тех краев могучая природа.Когда второй раз одряхлевший РимВ предсмертную впадал свою болезнь,И связи рваться начали Европы,Сколоченной насильем кое-как,И части, спаянные неповиннойНародов кровью, расторгались, –Казалось, рухнуться готов был мир,Казалось, наставали дни судаНад новою Гоморрой и Содомом;Кровавое склонялось солнце в океан,Тучи черные неслись с востока…Тогда господь послал пророка своегоНа утешенье гибнущему миру;Подобно солнцу, он на запад звал.Узка Европа им была обоим;Подобно солнцу, всю хотел он землюОгню божественному причаститьИ, перейдя пустыню вод глубоких,Он крест Христов поставил в новом миреИ подарил для воздеянья людямВселенную за океаном бурным.Вот нам обетованная страна,Там слово возрастим мы ИисусаВо всей его красе и вечной славе,Там, вольные, мы оснуем общинуНа равенстве, и братстве, и любви.Не как испанцы, мы туда поедем,С мечом и гнусной целью злата,Не с алчностью британских торгашей,Чтоб негритянской кровью землю удобрять,А как апостолы живого слова,Туда мы нашу веру понесемИ там положим первый камень храмуВо имя распятого Иисуса;Вдали от европейских поселенцев,В каких-нибудь лесах, пустыняхЕго начнем мы воздвигать.Он будет вся страна, храм этот,Где братья поселятся во Христе,Их счастье будет литургией дивнойНа прославленье троицы святой.Мы, как Христос, отворим двериВсем страждущим и угнетенным,За стол садится каждый с нами пусть, –Богата там неистощенная природа;Пусть идут отовсюду гости,Обиженные древним миром,Пускай идут, кто б ни были они,Им океан обмоет предрассудки,И братьями они обнимут нас;Любовью мы залечим раны их,Любовью пятна с их души сотрем.О, верь, отец, взойдут мои надежды,Они – не сон пустой, а божий глас,Меня избравший волю возвеститьСвою несчастным, бедным детям!Теперь я понял, для чего господьМне кучи злата в руки дал:Теперь благословляю я богатство, –Оно орудьем сильным мне дано.Оставим Англию, отец, пускайОна свой доживает век,Как тот скупец, который не хотелРаздать именье, чтоб идти за богом.
Фокс.
Мысль велика твоя, Вильям, не спорю.Однакоже, мой сын, не забывай:Христос сперва хотел ИзраиляСынам благую весть сказать,Чем эллинам; апостолы сперваУчили в Палестине, где следЕще креста был виден на Голгофе;И уж к язычникам тогда пошли,Когда незыблем был храм иудейский.
Вильям.
Мы сделали для родины все, чтоМогли, и не сказал ли он: «В отчизнеПророка нет своей»?
Фокс.
Сказал, а жизньОкончил на кресте в Иерусалиме,И, если не признал пророком НазаретЕго, то мир признал за сына божья;Но прежде родины спрошу тебя сам:Ты почему сознал себя пророком?Остерегись, мой сын, тут проникаетВрага сильнейшее орудье – гордость.Едва тебе господь раскрыл глаза,Как уж себя в пророки посвятилИ будущностью управлять берешься;Где тут любовь, коль ты страну,Тебе назначенную богом,Меняешь на другую, мой Вильям?!Где вера тут в него, коль самТы жизнью управляешь самовольно?!Возможно ль, чтоб случайно ты родилсяВ Британии, когда и волос с головыТвоей без воли божьей не падет?И христианское смиренье где,Когда себя ты зодчим назначаешьОбители огромной, увенчатьКоторая должна труды Христовы?
Вильям.
О, нет, любовь, любовь влечет меня,Не гордость! Нет, клянусь Христом!!Горит душа, я не могу, не долженОставить втуне голос сильный,Меня зовущий проповедать слово.А что ж могу я сделать здесь?
Фокс.
Разве не встретил ты и здесь двух-трех,Которым привил плод от древа жизни?«А где вас двое, там и я меж вами».Зачем же эта жажда ширины,Деяний громких, достохвальных?Ведь не для поприща бог создал мирТебе, Вильям. Что сделать можешь здесь?Почем ты знаешь мощь свою: едваТы сделал первый шаг – и уж сомненьеПроникло в душу, маловерный.Я нищим и невеждой вышел к людямИ обратился прямо к ним со словом,Которым вдохновил меня господь.Толпа не слушала, но слушали иные;И, если б я с тобой одним, мой сын,Сведен был промыслом небесным,Я жизнь свою благословил б, довольный;Будь прост, мой сын, и по словам егоГряди: раздай именье нищим.Голодный, сирый, неодетыйСтупай с любовию и верой,Врачуй евангельем больную душу.Отри слезу вдовы, отдайАлкающей последний свой кусокНесчастной сироте, обмой больному рану,Молись с преступником ты о прощеньеИ умирающему принесиОтраду теплую, надежду наХриста… Потом учи людей,Зови на покаяние в грехах,И тщетным твой призыв, клянусь, не будет.Трудись в тиши, да только с полной верой,А будущее богу предоставь,Зане не знаешь ты судеб его.Но если ж веры нет, оставь, – и тамНе быть успеха; вера как без делМертва, так мертвы и дела без веры. Вильям.Нет, мой отец, я не дерзнул бы каменьКраеугольный храму положитьБез веры и без указанья свыше.Не сам я в зодчие себя назначил;В минуту пламенной молитвы,Когда, перед распятым распростертый,Я слезы лил об угнетенных братьях,И чашу горькую да отведетОт них, его молил, – тогда в моейГруди, торжественна и лучезарна,Явилася внезапно мысль о новом мире,И успокоилась душа моя.Не родину для поприща покинуть,Но мех для нового напитка новыйВзять он велит, чтоб древо юноеНа девственной земле взрослоБез ядовитых старых соковРазвратной европейской почвы.
Фокс.
