Снять «Сталкера» - Ирина Всеволодовна Шанина
Родители не разговаривали с Ба Мери месяца четыре – до Пасхи. Да и после в отношениях оставалась напряженность. Словно то выступление стало каким-то рубежом, чертой, перейдя которую уже ничего нельзя изменить.
Странно, что она вспомнила про этот почти забытый случай именно сейчас. Лена улыбнулась своим, так некстати всплывшим воспоминаниям, как вдруг стоявшая в коридоре женщина неожиданно заговорила.
– Что не проходите в избу?
Голос у нее был неприятный, высокий и в то же время скрипучий. Лена вздрогнула и даже отшатнулась, она успела убедить себя, что женщина глухонемая, а вот оказалось, что вовсе нет.
– Иду, иду, – быстро сказала она, зажмурилась и перешагнула через порог.
Короткий темный коридор (вспомнилось слово «сени» из читаных в детстве сказок Пушкина), пахло кислой капустой и еще чем-то, явно очень далеким от цивилизации, и, наконец, скрипучая дверь, ведущая в комнату.
В таких жилищах Лена не была никогда. Ба Мери, конечно же, показывала ей фотографии родственников. Но такого убожества не было ни на одной, даже на самой старой, датированной тридцатыми годами двадцатого века фотографии. Лена особенно любила снимок, где дедушка Ба Мери был сфотографирован вместе со своими коллегами на фоне старинного здания. Ба Мери объяснила, что это здание ипподрома, и дедушка Михаил каждые выходные в мужской компании ходил туда, делать ставки. Привычку эту он сохранил, даже выйдя на пенсию. Поэтому Ба Мери (тогда просто девочку Машу) привозили погостить в субботу. По воскресеньям дедушка всегда был занят, всем внукам на свете он предпочитал ипподром. Одно время Лена даже хотела написать сценарий – про дедушку, ипподром, его коллег и простые мужские развлечения. Со сценарием тогда не сложилось, она набросала краткий синопсис, но тема никого не заинтересовала.
– Кто пойдет смотреть на русских мужчин, одетых в шляпы? – сказали ей тогда в агентстве, – Американский зритель этого не поймет.
Даже предъявленная в качестве вещественного доказательства фотография дедушки с коллегами не возымела желаемого действия.
– Ну, да, – задумчиво произнес агент, – если бы это были американцы, фильм бы получился. Но чтобы русский был похож на Хамфри Богарта. Да критики разнесут нас, не оставив камня на камне.
Он протянул фотографию обратно Лене и назидательно добавил:
– Лена, поймите, вы – начинающий автор. Вам нельзя разрушать стереотипы и обманывать ожидания публики.
Почему она вдруг вспомнила этот давнишний эпизод? Да просто люди, сидевшие в комнате, идеально вписывались в представления того агента о «среднестатистических русских».
Во-первых, они пили что-то крепкое, на столе стояла полупустая бутыль с прозрачной жидкостью. Во-вторых, абсолютно все лица были отмечены, как любят писать в туповатых сценариях, «печатью вырождения». До сегодняшнего вечера, встречая такое выражение в тексте, Лена сильно веселилась, но сейчас ей вдруг стало совсем не до смеха. В-третьих… Впрочем, а нужно ли это в-третьих, первых двух пунктов вполне достаточно. Выведи она таких героев, да приложи фото этих двух типов, такой сценарий оторвут с руками. Тем более сейчас, когда отношения между двумя странами в очередной раз переживают не самые лучшие времена.
Мужчина постарше, сидящий спиной к окнам, видимо, был главой семейства. По привычке, выработавшейся с годами, Лена с интересом его рассматривала, стараясь запомнить все детали. Это же не человек, а персонаж, причем персонаж характерный, яркий.
Выглядел «персонаж» не ахти как здорово. Давно не мытые черные волосы свалялись как шерсть у бездомного пса. Лицо худое, землисто-красноватого оттенка, что странно, ведь живут на свежем воздухе, вдали от городского смога. Разве что некачественный алкоголь… Или плохое освещение.
Не успела она додумать про алкоголь, как «персонаж» взял бутылку, долил немного жидкости сначала себе, затем в стакан собутыльника и неожиданно сделал приглашающий жест:
– Садитесь. Что в дверях встали? Боитесь кого, что ли?
Собутыльник «персонажа» захихикал. Он был намного моложе, светлые жидкие волосы завивались на концах, придавая ему несколько лубочный вид. Однако на этом сходство с лубком заканчивалось. Потому что добру молодцу с лубочной картинки помимо кудрей (чисто вымытых и аккуратно уложенных, чего в данном случае не наблюдалось) полагался еще румянец во всю щеку, ярко-синие глаза и красный кафтан.
У сидящего за столом человека кожа была нездорово бледного цвета с ярко красными аллергическими пятнами у крыльев носа и на щеках. Он еще раз хихикнул и с интересом уставился на Лену. Цвет глаз при таком освещении разобрать было невозможно, видно было лишь, что они светлые и несколько мутноватые. Мутноватость можно было бы списать на алкоголь (где вы видели пьяного человека с ясным взором), но здесь… Здесь, похоже, имела место генетическая мутация, та ее разновидность, что ведет к вырождению. От homo sapiens осталось только homo.
Бледный аллергичный homo, не подозревающий о только что поставленном диагнозе, опять засмеялся и повторил вслух:
– Боитесь кого, что ли? Боитесь кого, что ли? Боитесь кого, что ли?
Лена призналась себе, что на самом деле ей стало страшно. Без связи (перед тем, как войти в дом, она еще раз вынула телефон, увы, индикатор приема показывал, что приема нет), без транспорта, вдалеке от цивилизации, зато в двух шагах от явно неадекватных граждан, да, здесь было чего испугаться. Этот бледный отрок может выкинуть, что угодно. Поэтому, чтобы не выкинул, ни в коем случае нельзя показывать ему свой страх. Это тоже ей когда-то давно объяснила Ба Мери.
«Запомни, Леночка, – говорила Ба, прихлебывая пиво перед телевизором, – не сильно развитые люди легко возбудимы. Мозги у них, может, работают не очень хорошо, зато у них хорошо развит «инстинкт стаи». Если вдруг тебе такие встретятся по жизни, веди себя уверенно, чтобы они признали в тебе если не вожака, то хотя бы силу. Потому что если они почувствуют твой страх, за твою жизнь я не дам и копейки».
Несмотря на то, что она прожила в Америке большую часть жизни, Ба по-прежнему оценивала жизнь в российской валюте, а не в американских долларах. Все это Ба рассказывала Лене в тот недолгий период когда внучка, будучи подростком, неожиданно подружилась с Ликой, тоже дочкой русских эмигрантов. Ликин папа Гена неоригинально работал таксистом, мама полдня трудилась в какой-то русской фирме. Их семья приобрела
