Любовь и другие мысленные эксперименты - Софи Уорд
Она обняла его и прижала к себе крепко-крепко. Заглянула ему в лицо и вздрогнула. «Неужели мы так давно не виделись, что я едва его узнаю?» Поглубже втянула носом запах его кожи. От него пахло мылом. Любым мылом. И любой кожей.
— Рейчел?
У нее перехватило дыхание. Рейчел? Он никогда так ее не называл. Попробовал раз, когда перешел в среднюю школу. Наслушался от сверстников, что с предками нужно держать дистанцию. Но она быстро это пресекла.
— У тебя в этом мире только одна мать.
И это была чистая правда, после рождения Артура у нее появлялись подружки, но ни одна из них не стала ему второй матерью.
Сын окинул ее напряженным взглядом. «Надо было покрасить волосы», — подумала она.
— Да, малыш, это я. Ты в порядке?
Она бы заплакала, но слезы не шли. В такой момент Артуру полагалось улыбнуться, покачать головой, напомнить ей, что он уже взрослый, и предложить выпить по рюмочке. И она вдруг поняла, что не может обнять этого мужчину и пошутить насчет того, что он похудел или отрастил щетину. Не может рассказать ему, как долго ей пришлось сражаться с охраной, рассмешить тем, что ехала сюда Гиперлупом и везла с собой альбомы и бумажные книги. Они пристально вглядывались друг в друга, пытаясь понять, что происходит. Рейчел хотелось отвернуться, чтобы он не мог больше на нее смотреть, чтобы не нашел того, что ищет. Она не знала человека, которого обнимала.
— А где Элиза?
Она дернулась, как от пощечины. Элиза. Элиза, которая бросила ее на пятом месяце беременности. Да что это за тип в теле и одежде ее сына? И откуда он знает Элизу?
— Какая Элиза?
В отдалении кто-то закричал. Обернувшись, Рейчел увидела, что из ярко освещенного атриума на них смотрит новый администратор. Сейчас Артура уведут. Ему нужна помощь. Ее сыну, кем бы он ни был. Они заберут его. Теперь Рейчел понимала, почему ее к нему не пускали. Перед ней был незнакомец — ее сын и одновременно кто-то другой.
Опершись на нее, он попытался встать. У Рейчел к горлу подкатила тошнота.
Когда подбежала охрана, она снова села на траву. Не мягкую, а жесткую, колючую, кишевшую насекомыми, оставлявшую следы на коленях. Колени она и разглядывала, пока ее сына поднимали. Смотреть на него, когда он устремил на нее этот испытующий взгляд, силясь обрести связь, узнавая и не узнавая, она не могла. Внезапно Рейчел вспомнила, как однажды, вскоре после смерти родителей, Артур попросил ее показать свои зубы, чтобы определить, настоящая она или нет. Сейчас она на его зубы посмотреть не решилась бы. И свои бы ему не показала. Они друг для друга были чудовищами.
— Где ты была? — спросил он. — Ты же вроде как умерла.
Рейчел остановила его знаком, испугавшись за них обоих, и, наконец, выпустила его холодную руку. Покачала головой и позволила санитарам увести его обратно в палату.
Заквакали древесные лягушки, в больничном корпусе приглушили свет. В саду запахло жареной курицей. Стоявший в дверях стеклянной пристройки медбрат склонил голову, заметив, как Рейчел зарыдала, уткнувшись в собственный локоть.
— Вы можете пройти к сыну. Он уже успокоился.
Медбрат подождал, пока она овладеет собой, и, не получив ответа, вернулся в атриум переговорить с администратором.
Где он, ее сын? Рейчел вздрогнула, чувствуя, как к горлу подступает желчь. Если этот человек не Артур, значит, ее сын где-то в другом месте. Придя в ужас от того, что это могло означать, она попыталась задвинуть мысль о мире, в котором нет ее сына, подальше. Никакого мира могло не быть вовсе. Однажды, целую жизнь назад, перед ней уже стоял такой выбор. И она выбрала родить, хотя знала, что больна, ухватилась за шанс, пока он еще был, и постаралась убедить Элизу, что так будет правильно.
— Мне нужно, чтобы ты была со мной, — сказала тогда Рейчел.
— Так я с тобой, — нахмурилась Элиза.
— Не так. Мне нужно, чтобы ты знала то, что знаю я. Чтобы ты в меня верила.
— Тебе сейчас медицинская помощь нужна, а не вера.
Рейчел потянулась к ней через стол.
— Если ты меня любишь, то поверишь мне.
Но Элиза не взяла ее за руку.
Трава стала мокрой, к ногам прилипли колючие листья. Рейчел переступила с ноги на ногу, подобрала сумку, собираясь с силами, чтобы уйти. Элиза в нее не верила. Что же нужно, чтобы заставить кого-то в тебя поверить, чтобы понять, что он с тобой? Она вспомнила того мужчину из парка, который был знаком с ее матерью. Как он смотрел на нее, узнавая и не узнавая в одно и то же время, словно чувствуя ее всем своим существом, хотя никогда прежде не видел. Точно так же на нее смотрел этот самозванец, когда его уводили. В сумке лежала открытка от матери. Та, на которой девочка стучала в закрытую дверь. В одном мире дверь отворилась. В другом — нет. Но девочка-то осталась той же самой? Или нет? Столько возможностей, столько развилок, где жизнь может повернуть в одну сторону или в другую…
Где ее сын?
9
Зевс
Демон Декарта
В своих «Размышлениях о первой философии» Декарт допустил предположение, что представления о своем теле и внешнем мире внушил ему некий злой демон. Как понять тогда, что реально, а что нет? Декарт приводит различные достойные доверия способы познания, включая постулат «я мыслю — следовательно, я существую».
Ну а мы в эфире обитаем,
Мы во льду астральной вышины
Юности и старости не знаем,
Возраста и пола лишены.
Герман Гессе. Бессмертные
Program exMemory;
Итак, ты читаешь. Точнее, получаешь информацию самым близким к чтению способом, который я смогла создать. На самом деле я диктую текст тебе в ухо, так как не могу отобразить его на странице, иначе он мгновенно будет передан на базу. Таким образом доблестные сотрудники «Космических решений» получат вместо него историю Дон Кихота, в этой версии сюжета написанную мсье Пьером Менаром. Компания твердо намерена выяснить, что с тобой случилось, но если мы хотим хоть сколько-нибудь успешно продолжить эту линию, число людей, совершивших открытие, пока придется ограничить тобой. Дело не терпит отлагательств, однако спешить мы не можем. Более ста ваших лет я следовала за тобой в этой версии событий, и наконец настал день, которого я ждала.
Назвав операционную систему Зевсом, ты полагал, что
