Николай Некрасов - Том 5. Кому на Руси жить хорошо

Хожалому, квартальному Не в бровь, а прямо в глаз! — Ср. народную поговорку: «Не в бровь, а прямо в глаз» (Даль, с. 132). Хожалый — рассыльный при полиции.

Этапное здание — дом для ночлега арестантов, которых партиями доставляли под конвоем к месту ссылки «по этапу», от одного пункта к другому.

Победные головушки — горемычные, несчастные претерпевшие много бед.

Ночь тихая спускается ~ Ни глупым не прочесть. — Художественная переработка народной загадки про небо и звезды: «Написана грамотка По синему бархату, И не про честь этой грамотки Ни попам, ни дьякам, Ни умным мужикам» (Садовников, № 1852).

Куда же ты, Оленушка? ~ Погладить не делась! — Стихи построены на контаминации народных загадок про блоху: «Мала, а проворна; Где бывает — Там повелевает…» и «Пои корми, а погладить не дается» (Садовников, № 1678 о, 1681 а).

«Добра ты, царска грамота, Да не при наc ты писана…» — «Манифест» 19 февраля 1861 г. даровал прежним крепостным крестьянам «права состояния свободных сельских обывателей», но одновременно крестьянство было отнесено к «податному сословию» и его зависимость от помещиков не уничтожалась. Уставные грамоты, введенные в действие по «Положениям» 19 февраля 1861 г. и определявшие размер земельного участка и повинности крестьян, составлялись самими помещиками под наблюдением мировых посредников из числа местных дворян. Крестьяне отказывались подписывать такие грамоты, отвечали на них массовыми волнениями. Критическое отношение народа к официальны. документам, «грамотам» (грамота — «всякое царское письмо, писание владетельной особы» — Даль, Словарь, т. 1, с. 400) нашло отражение в пословице «При нас читано, да не при нас писано (там же, т. III, с. 398).

Акцизные чиновники… — В губерниях и уездах имелись акцизные управления, которые осуществляли надзор за продажей спиртных напитков, отвечали за сбор питейного и некоторых других налогов.

И веник дрянь, Иван Ильич ~ Куда как напылит!» — В основе этой сентенции, содержащей, видимо, оценку той же «царской грамоты», лежит народная загадка про веник: «Ни велик мужичок, Ножки жиденьки, Подпоясан коротенько, А по избе пройдет — Так пыль столбом» (Садовников, № 300 а).

Сотский — низший чин сельской полиции; выбирался на сельских сходках от каждых ста дворов и находился в подчинении станового пристава, в руках которого была сосредоточена местная полицейская власть.

Не веретенце, друг! ~ Пузатее становится. — Перефразировка народной загадки про веретено: «Чем больше я верчусь, Тем больше я толстею» (Садовников, № 576).

«Умны крестьяне русские, Одно нехорошо, что пьют до одурения… — Проблема народного пьянства широко обсуждалась в публицистике 1860-х гг. В противоположность либеральной версии, утверждавшей, что бедность народная есть следствие пьянства (Халютин Л. Мысли о возможности улучшения быта и нравственности низшего сословия в России посредством уничтожения винокурения из хлеба. — С, 1859, № 7; Шипов С. О трезвости в России. СПб., 1859 и др.), революционеры-демократы считали, что не бедность есть следствие пьянства, а, наоборот, что у крестьян „нет другого выхода, как затопить свою тоску в вине…“; что пьянство — зло, но для устранения его нужно изменить „условия быта низших классов“ (Добролюбов Н. А. О трезвости в России. Соч. Сергея Шипова. СПб., 1859. — Добролюбов, т. V, с. 297; Чернышевский Н. Г. Вредная добродетель, — Чернышевский, т. V, с. 571–575). В речи Якима Нагого отчетливо выражена гражданская позиция Некрасова, подошедшего в главе „Пьяная ночь“ к острой и злободневной проблеме с позиций, близких революционерам-демократам. Вопрос о народной трезвости и пьянстве продолжал широко освещаться и позднее — в статьях и очерках Г. З. Елисеева, Ф. П. Еленева-Скалдина („В захолустье и в столице“), привлекая к себе пристальное внимание современников (см.: Гин М. От факт» к образу и сюжету. О поэзии Н. А. Некрасова. М., 1971, с. 68–71),

Весь век пила железная Жует, а есть не ест! — В основе образа — народная загадка про пилу: «Скоро ест и мелко жует, сама не глотает и другим не дает» (Даль, с. 589).

Да брюхо-то не зеркало… — Ср. народную пословицу: «Брюхо не зеркало: что попало в него, то и чисто» (Даль, с. 639).

А есть еще губитель-тать ~ Всё слопает один! — Намек на частые пожары в деревнях, разорявшие крестьян; тать — вор, злодей, грабитель.

Иной угодья меряет ~ По пальцам перечтет… — Проведение реформы 1861 г. сопровождалось деятельностью многих специальных комитетов по сбору самых разнообразных статистических материалов.

Зажорины — рытвины и ложбины, образовавшиеся на местах скопления талой весенней воды.

Плетюха — высокая плетеная корзина для травы или сена.

Как липочка ободранный… — народный фразеологизм. У Даля: «Облупили как липку» (с. 133).

Рука — кора древесная, А волосы — песок. — Создавая портрет Якима Нагого, Некрасов шел от народного творчества: в духовном стихе «О Егории Хоробром» устойчиво повторяется образ, выражающий мысль о слитности человека с природой («Волоса у них яко кавыл трава, Тело на них — кора яловая» (вариант: «кора дубовая») — Безсонов П. А. Калики перехожие, вып. II. М., 1861, с. 464, 421 и др.). С. А. Есенин цитирует вариант этого духовного стиха: «У них волосы — трава, Телеса — кора древесная» (Есенин С. А. Собр. соч. в 6-ти т., т. V. М., 1979, с 170).

А свиньи ходят п_о_ земи — Не видят неба век!.. — Перефразировка народной загадки про свинью: «По земле ходит, Неба не видит» (Садовников, № 881).

Привстал — и бабу за косу, Как редьку за вихор! — В основе стиха — загадка про редьку: «Кто ни подошел — всяк меня за вихор» (Даль, с. 1069).

Иван кричит: «Я спать хочу» ~ А Марьюшка: «Угреемся!» — фрагмент свадебной величальной песни. Близкий некрасовскому текст песни опубликован в 1861 г. в «Тульских губернских ведомостях» (перепечатан в «Этнографическом сборнике», вып. VI. СПб., 1864, № 8, с. 12). Возможно, что Некрасов слышал и другой, идентичный введенному в поэму вариант этой песни.

Пажити — пастбища (устар.), здесь: земельные угодья.

Весь вертоград Христов! — здесь: весь божий мир (вертоград — сад; вертоград Христов — рай).

Каменотес-олончанин… — Многие жители Олонецкой губернии (район Онежского озера), богатой залежами мрамора, песчаника, известняка, занимались добычей и обработкой камня.

Не узнаю я Трифона! — Ниже (ст. 1860) тот же каменщик назван Трофимом.

Пеуны — петухи.

Трюфель — род подземных грибов, употреблявшихся в качестве приправы к изысканным блюдам.

Кострика (костра, костерь) — отходы при трепке льна, конопли, а также род полукормовой травы.

Досыта у Губонина… — П. И. Губонин (1827–1894) — крупнейший подрядчик, сын крепостного крестьянина-каменщика, в 1858 г. приписался к московскому купечеству и быстро разбогател, занявшись постройкой шоссейных и железных дорог. Он старался поддерживать репутацию человека, участливого к бедному люду (пожертвования, участие во многих благотворительных обществах). В 1868 г. добился звания потомственного почетного гражданина, а в 1875 г. был возведен в потомственное дворянство.

А вам бы, други милые, Спросить Ермилу Гирина… — Образ честного и неподкупного «заступника народного» Ермила Гирина и рассказ об Адовщине навеяны воспоминаниями Некрасова о его давней поездке в село Фоминка Владимирской губернии — некогда вотчину князей Одоевских (называвшуюся также Одоевщиной, а по меткому крестьянскому словоупотреблению — «Адовщиной»), в то время уже имение графини О. А. Орловой, супруги генерал-адъютанта А. Ф. Орлова. Имением по доверенности управлял крестьянин Алексей Дементьевич Потанин (1797–1853), отличавшийся необычайной честностью и справедливостью и отменивший однажды решение односельчан сдать в рекруты вместо его сына вне очереди сына вдовы-крестьянки (см.: Некрасов Н. К. По их следам, по их дорогам. Н. А. Некрасов и его герои. Изд. 2-е. М., 1979, с. 158–161). «Адовщину» и бурмистра-правдолюбца Потанина Некрасов уже описывал в повести «Тонкий человек», отметив в подстрочном примечании, что «факт этот не сочинен» (ПСС, т. VI, с. 376). В ранней редакции главы сохранилось упоминание, что Гирии (как и Потанин) жил под Владимиром (см.: Другие редакции и варианты, с. 321). Однако вместо черт смирения и покорности Некрасов в образе Гирина выдвигает на первый план твердость и скрытое бунтарство.