Все и девочка - Владимир Дмитриевич Авдошин
– Сделай мне то-то и то-то… А за это я свожу тебя в Париж. Бесплатно.
В юридических делах я не разбираюсь, но в Париж он её свозил. И она как бы забыла дорогу ко мне. Ну я, как серьезный человек, понявший, что она домогается его, оставил все свои претензии. Молча. А он, видимо, кинул её, приобретя эту бумажку через неё. А она, видимо, захотела за него замуж. А он вроде как посчитал, что Париж стоит обедни, и они в расчете. Я захожу к ней забрать вещи, а она мне вдруг и говорит:
– А куда ты пошел? Тебя никто не гнал. Твое место свободно.
Я говорю:
– Может быть, с твоей колокольни это как-то по-другому, но с моей – это банальная измена. Я её не принимаю и отношения с тобой расторгаю. А ребенка признаю и буду брать. И прощай на этом. С супружеством у нас закончено.
«Ладно, – подумала моя мама, – любовью не удалось жить. Видно, придется жить состраданием собрату по несчастию».
И мама привела его к себе, благо альков, ей принадлежащий в большой комнате, уже был отвоеван у родителей в счет рок-музыканта, подлеца. Не пропадать же добру.
– Пошли ко мне, – говорит, – чего тебе в каптерке-то ютиться? Тебя хоть кто там проведывает?
– Да, каждый день мама звонит, узнает, как я себя чувствую. Я ведь, когда сказал, что это измена и я тебя не прощаю, то переехал к себе жить. А там родители замучили жалостью. А мне это не по нутру.
– Ладно, я поняла и хватит об этом. У меня история не лучше. Пошли ко мне, да и всё.
Родители его – люди порядочные. Узнав, что он сменил адрес, поинтересовались, почему, и приехали знакомиться с её родителями. Представиться и забрать её к себе. Невозможно же, чтобы единственный сын был в бегах.
Они оказались очень милыми людьми. Но как-то насчет обязанностей взрослого сына перед девушкой не заморачивались. Конечно, мама понимала, что есть недосказанность. Но надеялась, что со временем она как-то уконтрапупится.
А я до сих пор жалею, что не видела этого огромного-преогромного ньюфаундленда папы, делимого пополам с дедушкой Витей. То есть каждый из них через день гулял с милым псом. Как бы я хотела покататься на его спинке, как на коне. Ну, а мама успела покормить его. А к моему рождению собачка уже по старости кончилась. Как жалко. Да и мы еще переехали обратно на Фасадную, а потом в Подгороднее вместе с тетей Глафи. Устроили такую молодежную компанию. Папа, как серьезный человек, нашел такого друга за хорошие родительские деньги, который всю двухкомнатную квартиру прабабушки Лиды отчинил с иголочки. Так что даже тетя Глафи симпатизировала ему, какие у него золотые руки.
И мы начали жить семьей. А мама начала водить меня в садик и работать там воспитателем, чтобы меня там держали.
А папа по-тихому вынул из кармана свою тайную мечту, потому что родители ему не разрешали её вынимать, а мама по неопытности своей ему это разрешила. А мужчинам, как говорит бабушка, никогда нельзя две вещи: алкоголь и автомобиль или мотоцикл (по бедности).
И всё разладилось в нашей семье. Папа беззаветно влюбился в воительницу – предводительницу всех мотоциклистов Москвы, обещавшую ему уже через два месяца, если он будет упорно заниматься, вояж в Берлин под её предводительством. Папа как помешался на своем гараже, мотоцикле и вождении, ничего не видел и не слышал. А маму это бесило и унижало.
Она сказала:
– Если железка тебе дороже человека и ты посвящаешь ей жизнь, то я так жить не хочу. Я уезжаю во Дворец пионеров и буду добиваться там ставки, которую я опрометчиво оставила. А теперь я возвращаюсь туда. А ты действуй, как тебе заблагорассудится.
А папа, охмелев от свободы, не послушался предостережений мамы, как упрямый мальчик, забыв, наверно, что импринтинг на технику бывает у человека лет в 13. А в 25 уже поздно. И на первой же канаве папа споткнулся и выбил себе руку, да еще, довольный, звонил маме.
А мама вернулась свой Дворец. Там её ждала подруга Окси и руководитель Татьяна Сергеевна. И с ними она прошла второй брак, который так не называется, но современные женщины часто его алкают: один ребенок и две женщины-подруги – его матери. Здесь либо снимать, либо брать ипотеку. Да дедушка что-то уперся: «Ни в коем случае не брать ипотеку!» В конце концов, остановились на съемной. И так удачно: и Фасадная рядом, и троллейбус ходит до работы.
А я – то как была довольна! Идем в поход. У всех или нет мамы или одна. А у меня – целых две! И где мы только не были! Какие рекорды не ставили! Я имею в виду свои рекорды: десять километров пройти с ними мне было не трудно. И даже не всегда за ручку.
Последствия были огорчительны. Оказывается, все деньги, которые Окси получала, она отдавала своей маме на прожиточный минимум. Папа пенсионер, брат – студент Гнесинки, а это копейки. Всё, что она получала, ведя лицейский класс, она отдавала семье. Героическая женщина. И всё это обнаружилось, когда они с моей мамой стояли в дверях съемной квартиры. Пришлось закрыть за собой дверь и по телефону отказаться от заказа. Мама плакала. Она теряла новую семью. А я потеряла Окси на каждый день. А это такой мировой друг!
Глава 3
Папа и его подруга
Папа с нами не живет, но зато очень заботится о моих занятиях в музыкальной школе. Бабушка не хотела водить меня больше, а он настоял.
– Я так и знал, – сказал папа по телефону тоном идеального отца, – вот вы всегда так, Ирина Петровна, пообещаете, а потом на попятную.
Бабушка сдрейфила, ответила ему что-то примирительное, и мы опять пошли в школу.
– Ну да, – сказал дедушка, – сейчас модно не жить с женой, но гипертрофированно заботиться о ребенке.
В музыкальной школе мне нравятся девочки восьми-девяти лет. Я готова во все глаза смотреть на них, до бесконечности. Мне хочется выучиться у них поступать, говорить, держаться, как они. А еще мне нравится хор, где мы учим песенку про «Мяу». И если бы не холода
