Все и девочка - Владимир Дмитриевич Авдошин
А мама моя достигла статуса «его девушки» и рассорилась со своими папой и мамой из-за того, что она будет безо всяких комментариев приводить на ночь своего друга. И пусть они заткнутся. Или она сделает такое над собой, что мало им, родителям, не покажется. Но мама моя была девочкой умной и серьезной. И сама понимала, что роль фанатки – это да, поиграть в это можно, но потом, спустя 8 месяцев, надо на что-то решиться, чтобы уровнять в правах двух брачующихся и воплотить мечту каждой девушки – быть его женой. Потому что в дальнейшем её ждут серьезные испытания: нужно рожать ребенка. Меня то есть. Как же без дочки? Педагогический университет, в котором она занимается, может дать отсрочку на рождение меня. Значит и претендент должен подвинуться и изменить форму общения с ней.
И вот что мама решила. Воспользоваться скорбным событием прошлой осени – смертью своей бабушки и поехать в деревню. Перед смертью бабушка одарила её такой фразой:
– Хорошо, внучка, что я в ноябре ухожу. В ноябре в деревне участок убран и дом закрыт. Картошка собрана, варенье вам наварено, на зиму хватит. А со следующего года, с весны то есть, вам придется всё это делать самим. Волнуюсь я за вас – справитесь ли?
– Справимся, бабушка, не волнуйся, – искренне ответила Настя.
– Ну вот я и рада, я так и знала, что ты меня поддержишь, – сказала бабушка и спокойно отошла в мир иной.
И весной, когда зазвенели ручьи, моя мама догадалась, что принцессу, ожидающую своего суженого, изображать в городе нет возможности. Квартира населена под завязку. Свободны только бабушкины полдома в деревне. И не сказав никому ничего, мама поехала туда ждать приезда суженого. Спасибо тебе, бабушка, ты устроила хорошие смотрины.
«Я же опекала его неотступно 8 месяцев, – думала мама. – Как только я буду отсутствовать, он забеспокоится и начнет спрашивать фанаток: «Где же моя девушка? Почему её нет?» И они скажут ему, где я и он приедет ко мне и объяснится в любви и согласится жениться». Потому что для хорошей девушки восемь месяцев обихаживать жениха – вполне достаточно для того, чтобы он увидел все её позитивные качества для брака.
Но так как он почему-то задержался в городе, она решила не терять времени зря и, испросив у соседа лопату, стала проводить весенние ручейки вокруг дома и дальше к реке, чтобы они звонко журчали и радостно спешили вниз.
Но и через некоторое время он не приехал. Другая девушка бросилась бы, конечно, в слезы. А моя мама училась на педагога. И первое, чему их там учили – преодолевать свои слезы. И она решила взять старый бабушкин плащ, выдернуть из грабель заостренный кол и ходить по ночам на кладбище. Вдруг встретится привидение? Тогда она поговорит с ним о чем-нибудь хорошеньком, потустороннем. Но только если оно будет спокойное и вежливое. А если оно будет грубое и нахрапистое, то колом, как оружием, она защитится от него и обретет героическую славу, о которой расскажет покинутым два года назад, но всё еще существующим толкинистам в Филевском парке, куда она ходила со своей прекрасной подругой Окси.
Походила она на кладбище, походила, поделала ручейки, поделала, и вернулась в город. И попросила фанаток устроить «аську» с солистом группы и спросить – не знает ли он, куда делась Настя и не собирается ли он её разыскивать? Причем она сама тоже подключилась и слушала, что он скажет, в последней надежде – а вдруг он попросит их помощи найти её? А вдруг он напишет обращение в интернет: «Всем, кто видел мою девушку! Отзовитесь! Я хочу её видеть! Я хочу быть с ней! Я хочу жениться на ней! Люди добрые, помогите! Фанатки, разыщите её!»
Вот что она думала. А услышала:
– Не знаешь, где Настя?
– Нет.
– А будешь искать?
– Нет.
– А почему?
– А я свободный человек и проповедую свободную любовь. Если человек не пришел – значит ему что-то или кого-то не нужно, и он управляется со своими делами где-то в другом месте. Зачем его беспокоить?
– Неужели тебе не хочется силой вернуть её во имя своей любви?
– Нет, я пацифист и никакого насилия ни над собой, ни над другими не приемлю.
Не дождавшись своего принца, мама пошла по набережной неизвестно куда, неизвестно зачем, не желая ни чувствовать, ни жить, ни что-то делать. Вроде Бедной Лизы у Карамзина.
Конечно, в такие минуты хорошо бы, если б подоспело спасение. Особенно хорошо оно для молодых, еще не живших. Оно-таки подоспело.
Вечером ей позвонила одногруппница и сказала:
– Даже и не думай отказываться.
– Да от чего?
– Нет, скажи сначала, что не будешь отказываться, тогда мы тебе скажем, от чего.
А мама моя, если правду сказать, как раз закончила биотехникум и ей светило три дороги: ландшафтный дизайн по трассам города, агропром – растить кабачки для жителей города или Его Величество Кладбище – сажать цветы усопшим. Ни одна из этих дорог её не устраивала. У неё была смутная надежда на четвертую, поэтому она нервничала и не хотела играть в прятки.
– Скажи сразу, что задумали, а так я не играю.
– Ну ладно, ладно. Чего обижаешься? Скажем. Телевизионщики приглашает нас на вечеринку.
– Ну уж нет, – пальнула мама. – Неизвестные. Чего ради?
– Ну нам не хватает девушек, чтобы достойно выглядеть. Нас всего две, а нужно хотя бы три.
– Ну я не знаю, вы как всегда.
– А чего знать? Мы за тобой заедем. У них тачка есть.
Настя поехала. Знала, что будет плохо, но поехала. А было – отвратительно. Недалекие, тупые, гогочут. И совершенно бесцветные. Один, правда, чего-то хотел выказюлить, на гитаре сыграть. Но она-то ходила в музыкалку и знает, что к чему. А если честно сказать, то с одним перекурили с расстройства (мама курила тогда), да и разошлись. А тут незадача – через неделю Новый год. И этот, с которым перекурили, – звонит. И тоже бессодержательно. Правда, сказал:
– Если не хочешь приезжать, давай просто встретимся, перекурим.
Ну перекурить – всегда хорошо. Даже посмеялись.
– А я сейчас, – сказал он при встрече, – из дома ушел.
– А что? – насторожилась она.
– Да нет, не думай, переночевать у меня есть где. У меня на Шаболовке каптерка. Я там ночую. Я просто женщин не понимаю. Она сказала, что любит и хочет со мной жить. Я говорю
