Евгений Замятин - Том 3. Лица
Фра-Нуньо (по мере того как приносят инструменты – объясняет. Говорит ласково). Вас положат на эту лестницу, сеньор Родриго. Руки привяжут вот тут, наверху, а ноги вот к этой веревке. А здесь вот – видите? – это ворот, и воротом вас будут тянуть вниз, пока суставы не хрустнут, – и вы будете становиться все длиннее, длиннее, длиннее… А вот тут, на этой скамье – тут гвозди… (Что-то смахивает с гвоздей.) Это ничего: это остались клочки… Вас прикрутят осторожно к скамье – сапог на вас нет? – отлично; ноги будут вот здесь: в колодке. Внизу поставим жаровню – вот так! – подошвы вам смажем маслом, слегка, и будем подогревать… пока не лопнет кожа и мы не увидим, какого цвета кости у вас. А если вы все же будете молчать, так наши мастера наденут на вас вот эти сапоги. Уж вам придется извинить нас, если они окажутся немного просторны. Но видите ли, здесь есть винт, и если подвинтить – боюсь, вы станете жаловаться, что сапоги вам слишком тесны…
Рюи отступает к скамье подсудимых, хватается рукою за стойки.
А это… не пугайтесь, дон-Родриго, – здесь всего только вода, чистейшая, как слезы Мадонны. Вода и кусок полотна. Полотном мастера прикроют вам нос и рот – и сверху будут лить воду. Правда, вы будете захлебываться, и один только глоток воздуха покажется вам драгоценней, и слаще, и желанней мадригальского вина… Но стоит вам только сделать знак рукою, что вы готовы подчиниться нашим отеческим советам, – как тотчас же…
Мунебрага. Довольно. Я вижу: он согласен. Не правда ли, сын мой?
Рюи (тихо). Этим… этим, быть может, вы заставите меня сознаться в чем угодно. Может быть, я даже скажу вам, что Господа Иисуса Христа убил я, а не кто другой. Но помните… (Твердо и громко.) Помните, что на другой день – я повторю вам все то же: я ни в чем не нарушил заветов Христа, изложенных вот в этой книге.
Мунебрага. Так? (Подходит к инструментам и благословляет их.) Во имя Божие и святого Доминика… (Мастерам.) Ведите его.
Мастера ведут Рюи.
Фра-Нуньо (Мунебраге – тихо). Перед тем как наши мастера… – пожалуй, было бы очень кстати посвятить его в то, что его отец уже… Понимаете? Это пробьет в упрямце брешь – и облегчит мастерам штурм…
Мунебрага. Вы мудры, как змий, фра-Нуньо. (Мастерам.) Эй, постойте! Сын мой, пока не поздно – в последний раз, именем твоего покойного отца…
Рюи (вырывается из рук мастеров – к столу). Вы сказали… отца… Он умер? Умер?
Мунебрага (скорбно). Да, сын мой. Он не вынес. И это ты убил его своим преступным…
Рюи. Я? Нет, не я, а вы – ваш Балтасар… Он убил отца, да, он! И меня он… (задыхается) из низкой зависти, что Инеса…
Балтасар (за занавесью). Ложь! (Выходит.) Ложь! Замолчи! Ты не знаешь, чего мне стоит…
За столом смятение. Все вскакивают с мест.
Рюи. А-а, ты там подслушивал! Ну что же: ты все идешь вперед. Недаром же на щите у Санта-Крусов девиз: «Только вперед».
Балтасар. Замолчи!
Нотариус (Мунебраге). Я говорил!
Мунебрага быстро становится между Рюи и Валтасаром.
Мунебрага (Мастерам). Возьмите его! Живей!
Рюи. Я сам пойду. Но теперь, когда я знаю, что мой милый брат будет сидеть с вами и ждать, пока я… Будьте уверены: теперь я не скажу ни слова! (Мастерам.) Я готов.
Уходит с мастерами. Все рассаживаются. Балтасар тяжело опускается на скамью подсудимых.
Мунебрага. Ах, дон-Балтасар, боюсь – вы испортили нам все дело… Но садитесь сюда: вам там не место.
Балтасар. Не знаю. Быть может, именно на этой скамье…
Мунебрага. Мужайтесь, дон-Балтасар. Я понимаю: вам нелегко. Но вспомните – Христос сказал Иуде… то есть наоборот: Иуда сказал…
Балтасар (поднял голову, прислушивается – перебивает). Постойте, кажется…
Нотариус (любезно). О, нет, сеньор. Тут стены очень толсты – и дверь… Так что это только вам показалось.
Балтасар. Ваше преподобие – я умоляю вас: распорядитесь остановить. Я умоляю!
Мунебрага (сурово). Я не узнаю вас, дон-Балтасар. Вы вмешиваетесь в действия святого трибунала. Остановить пытку?
Балтасар. Да, да… Мне пришло сейчас в голову… Потому что ведь он все равно ничего не скажет, я знаю его. Мне пришло в голову, что есть другое средство…
Мунебрага. Действительнее пытки? Не думаю, сеньор.
Балтасар. Да, вы сейчас увидите сами… Только прошу вас – прошу вас – остановите скорей…
Мунебрага (пожимая плечами). Хорошо. Но если окажется, что вы… (Звонит два раза.)
Показывается Второй мастер – утирает рукою пот с лица.
Остановите… пока.
Второй мастер (недовольно). Уже остановить?
Мунебрага. Я сказал.
Мастер уходит.
Мы ждем, дон-Балтасар.
Балтасар. У него… у моего брата – невеста… Инеса – он только что назвал ее.
Мунебрага (заинтересовываясь). А-а! Невеста?
Балтасар. Она готова жизнь отдать, чтобы спасти его. И ей надо обещать, что если ей удастся убедить Родриго покаяться, то ему будет дарована жизнь. И я уверен – тогда…
Мунебрага. Дон-Балтасар, сегодня вы расстроены и говорите очень странно – чтоб не сказать больше. Неужели мне объяснять вам – вам? – что мы не вправе прощать еретиков. Неужели и вам надо напоминать о том, что, щадя их тело, – мы безжалостно оставляем их душу во власти…
Балтасар. Ваше преподобие, вы поняли меня превратно. Я сказал: обещать.
Мунебрага. Обещать? Позвольте, позвольте… Вы хотите сказать, что…
Балтасар (перебивая горячо). Я люблю его. И чтобы спасти его душу… Это мне дороже страданий его, моих и… и чьих угодно. Дороже чести…
Мунебрага. Дон-Балтасар, простите меня: я на минуту усомнился в вас… и, кажется, даже был резок… Вы правы – тысячу раз правы. Я вас понял. Я понял. Это гениально! Мы испробуем ваш способ завтра же – непременно. Вы правы… А пока, сеньоры, кончим – и, надеюсь, вы не откажетесь разделить со мною мою скромную трапезу?
Нотариус. Как всегда – вы истинно христиански скромны, ваше преподобие. Скромная трапеза!
Балтасар. Благодарю за честь, ваше преподобие… Но…
Мунебрага. И слышать не хочу! Идемте. (Берет Балтасара под руку; идут к двери направо.) Индейка, кормленная каштанами, – вы понимаете? Это не индейка, а трехлетний ребенок в масле, персик, облако… (В дверях.) Нет, нет. И слышать не хочу!
Занавес
Действие третье
Приемная де-Мунебраги. Окна с ярко расцвеченными витражами, много солнца. На устланном ковром возвышении в кресле – Мунебрага. Зала полна посетителей. Жужжание сдержанного говора. Отдельно – группа доминиканцев.
Первый доминиканец (восторженно). Это, я вам скажу, была охота! Он выскочил через окно в сад, мы загнали его в угол. Так что же бы вы думали: стал, проклятый, прыгать на стену, цепляться ногтями. Потом сел в углу, лицом в стену – и захныкал. Тут мы смело навалились кучей…
Второй доминиканец. Да, в эту ночь сеньор Иисус благословил наши сети, как некогда сети галилейских рыбаков…
Разговаривая, уходят. Остаются фра-Педро и фра-Нуньо. Фра-Нуньо что-то шепчет на ухо фра-Педро.
Фра-Педро (жадно). Где? Где?
Фра-Нуньо. Вот – рядом с дон-Валтасаром на диване. Вся в черном – видите?
Фра-Педро (отплевывается). Тьфу! Тьфу! Vade retro! Какая мерзостная красота! Точь-в-точь как тот сук-куб, какой вчера ночью…
Фра-Нуньо. А вот попробуем, не удастся ли нам и суккуба обратить в орудие церкви. Того – Родриго – тоже привели: ждет внизу. Сейчас кончится прием – и тогда… Я просто умираю от нетерпенья: удастся – или не удастся?
В это время Мунебрага знаком подзывает к себе Секретаря инквизиции и что-то приказывает.
Секретарь (стоя на возвышении, громко). Его преподобие сегодня больше не принимает. Остальные – завтра.
Посетители начинают выходить. Снаружи, за дверью, какой-то шум, визгливый женский голос.
Женский голос. А я вам говорю – пойду! А я говорю…
Мунебрага (морщась). Что там такое? Скажите, чтобы…
