Евгений Замятин - Том 3. Лица
Балтасар. В последний раз – больше никогда. Скажите мне в последний раз…
Снова касается ее руки. Инеса роняет книгу, Балтасар ее поднимает.
Инеса (встает). Если вы не перестанете, дон-Балтасар, я сейчас же уйду.
Балтасар (некоторое время молчит, глядя в книгу. Резко). Чья книга? Ваша? (Протягивает Инесе.)
Инеса (встает). Вам это так интересно? Нет, не моя. (Открывает книгу.) Здесь пометки. Как будто почерк Рюи. Ну да, конечно же, его…
Балтасар (в ужасе). Рюи? Вы говорите, что это… это его, Рюи?
Инеса изумленно поднимает голову. Входит Рюи. Увидел раскрытую книгу в руках Инесы – и как споткнулся: стоит, не отрывая глаз от книги. За стеной голоса, шаги, звон оружия.
Инеса (к Рюи). Опять они: слышите? Весь город полон ими… Что за ужасная ночь!
Балтасар. Да, это… Я должен… (Делает два-три шага к двери на улицу, останавливается, возвращается обратно. Секунду стоит возле окна; проводит по лицу рукой – раз и еще раз.)
Инеса (прислушиваясь). Прошли.
Балтасар (очнувшись). Мне надо… Я скоро вернусь – сейчас… Ты за мной закроешь? (Подходит к Рюи, кладет ему руки на плечи, опускает глаза.) Прощай, Рюи! (Целует его.) Спокойной ночи, донья Инеса! (Уходит на улицу.)
Рюи (поспешно закрывает дверь и бросается к Инесе). Он видел? Раскрывал ее? (Крепко стиснул руку Инесы.)
Инеса. Что? Я не понимаю… Пустите же, Рюи, мне больно!
Рюи. Он видел? Он видел, что это за книга?
Инеса. Пустите же! Я не знаю… Я уронила… Он спросил, чья книга… Пустите!
Рюи. Он видел!
Инеса. Рюи, ради Святой Девы – что все это значит?
Рюи. Что значит? Это значит, что вы, сами того не подозревая, подожгли фитиль у бочки с порохом – и через час, через минуту, я не знаю, когда – все взлетит на воздух…
Инеса. Но что же, что я сделала? Вы меня пугаете.
Рюи. Разве вы не видите: это Новый Завет по-кастильски, это сделанный Жуаном Перецом перевод с латинского…
Инеса. Не понимаю. Если это Новый Завет – если это Евангелие…
Рюи. Дитя! Вы не знаете, что для них – для Валтасара – это ересь? Что это то самое Евангелие, какое читал дон-Фернандо, и десятки, и сотни других, кого сегодня ночью…
Инеса. Рюи, вы – вы! – тоже… Как дон-Фернандо…
Рюи. Да, я – тоже.
Инеса (после паузы, тихо). Но неужели вы можете думать, что Балтасар… (Громче.) Но это же нелепо! Вы не знаете, как он… Когда вы были в Нидерландах, один – кто, я не скажу – нехорошо отзывался о вас при Валтасаре. И Балтасар вызвал его на поединок, был ранен… Нет же, Рюи, это невозможно, чтобы Балтасар, – я знаю.
Рюи. Я тоже знаю: одной и той же рукой – он может убить из-за меня и может убить меня…
Слышно: в городе медленно бьют башенные часы.
Инеса. Постойте. Он что-то говорил о часах… Не помню. У меня все путается в голове. Какой-то сон… И эта книга и то, что вы отреклись от Христа и Мадонны, и то, что Балтасар может…
Рюи (перебивая горячо). Инеса, я не отрекся от Христа: я только полюбил его – и возненавидел тех, кто снова распинает его, кто заставляет его быть предателем, Иудой. Тюрьмы, казни во имя Христа! Инеса, вы только представьте: Христос – сейчас там, на улицах. Неужели вам не ясно, что…
Обрывает. За стеной снова шаги. Остановились.
Тише, там, кажется, кто-то…
Громкий троекратный стук в дверь.
Инеса. Рюи…
Рюи (прижимая к себе Инесу). Ничего, ничего, Инеса. Это только… Это… Кто там?
Балтасар (за дверью). Это я. Откройте…
Инеса. Но там – там еще какие-то голоса… Рюи, я дрожу вся, Рюи…
Рюи. Нет, нет, это вам показалось. Это Балтасар. Диэго сейчас откроет. Пойдемте.
Инеса. Я не… не могу…
Рюи бросает книгу в нишу, подхватывает Инесу обеими руками и уносит по лестнице направо. Снова стук в дверь, нетерпеливые голоса.
Диэго (застегиваясь на ходу, бежит к двери). Кого вам надо?
Балтасар (за дверью). Это я. Открой, Диэго!
Диэго открывает. Входит доминиканец, откидывая капюшон. Рядом с ним Балтасар. Отряд алгуасилов инквизиции.
Диэго (всплескивая руками). Сеньор Иисус!
Балтасар (большими шагами идет к нише, берет оттуда книгу, подает ее доминиканцу). Вот эта книга!
Доминиканец. Подумайте! За эту ночь я вижу уж чуть ли не десятую. Весь город засеян семенами дьявола, и я полагаю… Позвольте, позвольте, куда же вы?
Балтасар, не слушая, быстро выходит на улицу. Весь дом проснулся. Мелькают огни. Открываются окна, высовываются и прячутся чьи-то головы. По лестнице слева спускается Кристобал.
Кристобал (доминиканцу). Что вам здесь надо? Вы ошиблись, отец мой. Это – мой дом, дом графов Санта-Крус.
Доминиканец. Сеньор, простите. Но вот приказ святого трибунала. Вы видите печать: меч, ветвь оливы и собака с пылающей головней. И вот девиз: справедливость и милосердие.
Часть алгуасилов уходит в дом по лестнице налево.
Кристобал (руки у него дрожат). Я… я… не могу. Здесь неясно.
Доминиканец (насмешливо). Возможно. Ведь имя вписано сию минуту, на улице под фонарем. Но оно вам знакомо.
Кристобал (поднимает бумагу к свету – и садится, согнувшись, постарев сразу). Как? Мой сын? Рюи?
Доминиканец. Да, сеньор Родриго де-Санта-Крус. И супруга еретика Фернандо Сан-Висенте.
На лестнице справа – показывается Рюи; останавливается на последних ступеньках.
Кристобал (растерянно). Но… он… ведь только приехал сегодня утром… Только приехал, понимаете? (С отчаянием.) Я хочу сказать: его здесь нет – нет!
Рюи (выходит). Я здесь. Я – Родриго Санта-Крус. Кристобал (встает, выпрямившись, смотрит на Рюи. Гордо). Да, это он.
По лестнице слева алгуасилы ведут вниз Даму.
Занавес
Действие второе
Низкая, глухая комната в замке Триана. Сводчатый потолок. Узкое окно с решеткой; створки с цветными стеклами открыты внутрь, на стеклах играет солнечный луч. На одной стене – две задернутые черные занавески; за ними, вероятно, двери или ниши. Возле другой стены – покрытый черным бархатом стол и четыре кресла. Перед столом скамья подсудимых: на выкрашенных в черное деревянных крестовинах – положен треугольный брусок, острым ребром кверху. Отдельный столик для Секретаря инквизиции. Под окошком стоят два Мастера, в длинных, черных одеждах, с капюшонами, закрывающими голову и лицо; в капюшонах прорезы для глаз, рта и носа.
Первый мастер фыркает.
Второй мастер. Ты чего?
Первый мастер. Да уж очень смешно. Вчера-то, помнишь? Раздели ее, стали к доске прикручивать, а из грудей молоко как брызнет! Прямо мне на руку! Теплое!.. (Помолчав.) Младенец, должно быть, дома у ней…
Второй мастер молчит.
Ты что молчишь, нос повесил?
Второй мастер. Девочка у меня заболела. Младшая.
Первый мастер. А, это которая – палец тряпкой завязан? Еще я ей куклу на тряпке…
Второй мастер. Ну вот – теперь у ней всю руку раздуло. Кричит, просто сердце переворачивается. Скорей бы домой.
Первый мастер. Попадешь тут домой! Дадут тебе какую-нибудь упрямую лютеранскую собаку…
Второй мастер (со злостью). Ну, у меня нынче живо… Так завинчу…
Первый мастер. Тише! Идут…
Входит Мунебрага с Нотариусом, за ними два доминиканца и сзади всех Секретарь с бумагами и Служитель. Мунебрага – румяный, с ямочками на щеках; доминиканцы – два желтых черепа с венками седых волос. Нотариус на каждом шагу прикланивается и все время идет на полшага сзади Мунебраги.
Нотариус. Ваше преподобие, изволили вы…
Мунебрага (Мастерам). Можете пока идти к себе. (Служителю.) Там есть кто-нибудь наверху в приемной?
Служитель. Сеньор Балтасар. Хочет вас видеть, ваше преподобие.
Мунебрага. А-а, это кстати. Веди его сюда! (Нотариусу.) Вы что-то спрашивали, сеньор Нотариус?
