Игорь Свинаренко - Москва за океаном
Я себе представляю, как это все может происходить.
Встречается этот возвращенец с ветеранами Красной Армии. Они его обзывают предателем. Он искренне удивляется:
— Кто, я? Вы меня с кем-то путаете. Я проливал кровь под желто-голубым знаменем, на форме у меня был трезубец — заметьте, это теперь государственная символика моей родины. Я с оружием в руках боролся за независимость Украины, я освобождал ее от коммунистов и москалей — и вот она свободна. Поскольку я воевал за правое дело, старость моя достойно обеспечена, я состоятельный человек. Ну а вы-то за что воевали? Где то знамя, и та армия, и те идеалы? Где те коммунисты, которым вы продались и под гнетом которых стонала порабощенная Батькивщина? Так вы обижаетесь, что у вас пенсия нищенская и ее задерживают? Странно… Я думал, вы радуетесь, что вас не повесили, как военных преступников, и даже не посадили в лагерь… Ну да ладно, угощу вас, по вашей-то бедности… Что, Германия плоха? Разве? Ее уважают в мировом сообществе. Фашисты плохи? Так их упразднили в сорок пятом и осудили в Нюрнберге. А что ваши коммунисты?..
Наверное, наши бедные ветераны ему что-то отвечают… Хотели бы вы оказаться на их месте? Ну и ситуация…
— Н-да… Как-то раньше не приходилось встречать земляков — ветеранов вермахта, — говорю я Мыколе задумчиво.
— Идем, познакомлю! Это Иван Олексин, президент страховой компании "Украинское братство". Финансирует нашу газету.
"Иван" — жизнерадостный семидесятипятилетний старик. Мой покойный дедушка, встреться они в свое время, году в сорок третьем, непременно застрелил бы его — а я, надо же, ничего, сижу за столом, слушаю его рассказ о жизни:
— Я-то что? Я то учился на старшину, то за титовскими партизанами бегал по Югославии. Они не в силах были с регулярной армией воевать, так, взорвут что-нибудь или подожгут, а мы потом завалы разбираем или пожары тушим.
Толком-то и не воевал. Нет-нет, этого не было! А весной сорок пятого наша часть пошла из Югославии дальше на Запад — в Италию, сдаваться союзникам. Интересно, что в первую мировую мой отец тоже воевал в Европе и попал в Италию. Так он после часто рассказывал, как питался картофельными очистками из мусорных баков. Я вспомнил эти его рассказы про итальянскую действительность и откололся от части — пошел не в Италию, а в Австрию. Там сдался и уехал в Америку. Ну что, выучился на инженера, работал, а потом на старости лет согласился президентом быть…
Лет пятнадцать назад, подумал я, встреть я такого дедушку, заведи с ним беседу — затаскали бы по допросам.
Он повел меня по большому двухэтажному зданию, которое принадлежит фирме (редакция тут же располагается).
— Большую часть мы футболистам отдали в аренду — под "качалку". Да и вообще им продадим, а себе что поменьше купим. Нам теперь так много и не надо… А это вот книги, что мы издавали…
Я рассматриваю кипы книжек на полу. Вот, например, новая. Некто Олег Лысяк выпустил в издательстве "Вести комбатанта" (для ветеранов войны) книжку "Осколки стекла в окне" на "дивизионную тематику" (имеется в виду украинская дивизия "Галичина", во Второй мировой она воевала за немцев). Желающие могут послать 14 долларов в Канаду и получить книгу по почте.
А вот старая. Я полистал пожухлую брошюру, год издания 1955-й, автор Джордж Федотов. В ней прогноз насчет судеб СССР. Любопытно… Впрочем, ничего невероятного и фантастического в прогнозе не было, сейчас такое любой первоклассник мог бы предсказать. Ну, СССР рухнет, как всякая империя, подумаешь!
Вот цитаты из Дж. Федотова, повторяю:
"Если бы в России не было сепаратизма, он был бы создан искусственно… Разделение России предопределено… Теоретически есть шанс — и это единственный шанс — избежать новой войны: это крушение большевистского режима в России.
В то время как русский народ будет сводить счеты со своими палачами, большинство национальностей, как и в 1917 году, во всеобщем неизбежном хаосе будет требовать реализации своего конституционного права на отделение. В современном мире нет места для Австро-Венгрии…Россия потеряет донецкий уголь, бакинскую нефть, но Франция, Германия и многие другие страны никогда не имели нефти. Россия станет беднее, но, во всяком случае, та жалкая жизнь, которую влачит Россия при коммунистах, станет фактом прошлого".
— Вот, стараемся, как-то держимся за Украину, за украинское, — говорит Иван и улыбается.
Я смотрю в его веселые безмятежные глаза: может, и правда не врал, не успел повоевать? На убийцу — точно не похож. Он пошел в немецкую армию из Львова, то есть из Польши, которая украинских патриотов не поощряла. Человек совершенно несоветский, он по-иностранному, в открытую боялся коммунистических лагерей Колымы. И националистов немало туда отправилось!
— Ведь стала же, стала Украина независимой! Наконец-то… — говорит мне Олексин прочувствованным голосом. Вот за что он с оружием в руках встал под германский флаг, надел серую форму фашистской пехоты и пошел помирать. Нам так знакомы эти фуражечки их, эти узкие петлицы, витые погончики, автоматы системы Шмайссер…
Я вспомнил, как 9 мая оказался в одном украинском городе: ветераны Советской Армии, с орденами и медалями, стояли в подземном переходе и просили милостыню. Зрелище было не для слабонервных, конечно.
— А дети наши — не хотят, неинтересно им, — говорит Олексин. — Замуж за чужих выходят, дела наши им неинтересны — они идут работать, где прибыль больше. Едва ли так их дети будут знать по-украински… Так получается…
Глава 32. Воланпопек крик в раю
Такая жизнь, из двух частей.
Часть первая, до пятидесяти лет: объехать сто стран, увидеть в этом мире все-все что хотелось, жениться на ком в голову взбредет, отличиться в своем деле и скопить денег.
Часть вторая, когда стукнет пятьдесят: купить по дешевке большой удобный дом в горах, на берегу ручья, и поселиться в нем с любимой женщиной, и предаваться любимым занятиям, и чтоб за это еще прилично платили, — все это среди симпатичных соседей и в двух часах езды от самого яркого города планеты. И разумеется, при этом испытывать ровную неспешную радость от течения жизненного процесса.
И это не сладкая сказочка из пустой дамской литературы; я лично знаю этого человека. Я ему еще признался, что тоже так хочу. (А ранее такого комплимента от меня дождался только Эркин Тузмухамедов, беспечный и вольный любитель и критик музыки.)
Экскурсия по 105 странам
Так вот этого человека зовут Дэниел Гротта, (Daniel Grotta). Кто не верит в его существование, может лично добраться до него по паутине, вот координаты: [email protected] Тел: (717) 676 5500, факс: 676 5546.
Путешествовать по земному шару он начал в 1965 году с Нигерии, и за тридцать лет отметился в 105 странах (включая Одессу). В сущности, ничего особенного, три страны в год — подумаешь! Но тут уже действует закон больших чисел: в итоге выходит — ого!
Первый импульс — завидовать и чувствовать себя пришибленным: а мы что видели в жизни? Начинаешь о себе клеветнически думать, что дальше Жмеринки никуда не отъезжал…
— Гм… Тебе, наверное, легче сказать, где ты не был?
— Ну, в Эквадоре, например, не был… Да трудно перечислить! Ведь в мире двести семьдесят стран.
— А я слышал, что вроде двести сорок…
— Это как считать. Какие признавать, какие нет, — тут дело вкуса и личных симпатий. Некоторых стран, где я был, уже нет, например Восточного Пакистана. И потом, считать ли самопровозглашенные и никем не признанные? Пять лет назад официально считалось, что стран — 265. И за это время пяток должен был прибавиться, в русле общей логики событий… Но если честно, из того, что помню, кроме Эквадора, еще в Гондурасе не был и в Албании, ну и еще в паре стран Африки: в Египте, Алжире, Марокко. Но во всех больших странах уж точно был. Какая б страна не пришла моему собеседнику в голову, всегда оказывается, что я в ней обязательно был.
Это он рассказывает как заведенный, конечно, все задают одни и те же вопросы профессиональному путешественнику…
Мы познакомились с Дэниелом в ресторане, он там завтракал с женой и друзьями. Слово за слово, ну и позвали меня в гости. Вот поят ледяным чаем. Кстати сказать, в Америке надо специально оговаривать, чтоб чай был горячий, а то подадут со льдом, такой народ. Холодный чай в здоровенных стаканах похож на кока-колу, только вкусней.
Дом — дом замечательный, да хоть размером. Этажа там два, и на каждом, кроме разных комнаток, которые нет смысла считать (сейчас поймете почему), по здоровенному такому спортзалу — и по площади, и по высоте потолков. Один спортзал — гостиная, а другой — как бы мастерская, студия.
— И вы тут вдвоем живете?…
— Да как-то так получилось. Ездили смотрели дома, и этот был самый дешевый: сорок семь тысяч.
— Сколько-сколько?..
