Сергей Довлатов - Письма Ефимову
Из газет узнали, что праздник культуры Российской Американской Капиталистической Республики в Анн Арборе состоится. Будем рады, если Вы с Леной остановитесь у нас. Даем отдельную комнату. Вечером после выступления Профферы, очевидно, позовут вас всех к себе, но все остальное время сколько вы тут сможете пробыть — милости просим к нам. Тогда обсудим, что делать с обложкой, с русской литературой, с американскими славистами.
Поклоны семье,
Ваш Игорь.
* * *Ефимов — Довлатову
28 апреля 1984 года
Дорогой Сережа!
Вчера получили известие о самоубийстве Яши Виньковецкого. Как в банальном безвкусном романе: вот была абсолютно успешная, благополучная семья и вот как все рухнуло в один день. И как будто мало чистого ужаса случившегося, мы еще оказались каким-то боком, каким-то краем замешены в эту драму.
Подробностей пока не знаем. Знаю только, что их обвинили в использовании культурно-благотворительных денег для издания книги Дины [Виньковецкой] и что она заявила им, что да, они получали деньги от продажи и что почти покрыли свои расходы. Фирма их звонила нам месяц назад и пыталась выспрашивать меня об условиях издания. Каким-то чудом я был настороже в этот момент и заявил им, что с готовностью предоставлю всю информацию, если меня письменно попросит об этом сама авторша, с которой наше издательство и вело все деловые отношения. (А был бы расслабленный или выпивши — так мог бы и проморгать, и ляпнуть. Это ничего бы не изменило, раз уж она сама призналась, но я бы грыз себя до конца дней.) Я тут же позвонил и спросил, что происходит, как мне себя вести. Дина пыталась занять позицию, что, мол, да скажи им все, как есть. Я попросил к телефону Яшу. Он говорил вяло, уклончиво, но согласился, что пока я поступаю правильно. После чего я повторил свои аргументы письменно и отправил их в фирму (получив сначала их — Эксона — письменный запрос). Я уже начал забывать эту историю, и вот…
Не думаю, что расследование коснулось одних «Илюшиных разговоров». Там несколько лет действовал клуб «Голубой лагуны», устраивались конференции по русскому авангарду и футуризму, печатались на какие-то средства кирпичи поэтической антологии под редакцией Кузьминского. И если они допускали какие-то неувязки в отчетности, очень могло случиться, что Яша не стал извиняться и не пообещал исправить, а попытался занять принципиальную позицию абсолютной правоты. Вот это могло озлить администрацию. Именно такая позиция озлила многих его друзей в Москве, когда он пытался защищать поведение Марамзина на процессе.
Кстати, Марамзин звонил (разговаривала с ним Марина), он полон такого же гневного возмущения, поднимает кампанию в защиту доброго имени Яши, еще не зная, как все было. Уже предвижу, каким презрением он меня обдаст, когда я откажусь включаться до выяснения всех обстоятельств. Но я не могу, не могу.
За первые четыре месяца високосный год прокатился по нашим друзьям тяжелым катком: в одной семье умерли родители, в другой — открылся рак, в третьей — еще что-то неизлечимое, и вот теперь — самоубийство. Увольнения и автокатастрофы уже не засчитываются.
Мы будем в Нью-Йорке примерно с 10-го по 17 июля — увидимся.
Обнимаю все семейство,
Ваш Игорь.
* * *Довлатов — Ефимову
4 мая 1984 года
Дорогой Игорь!
Смету получил, благодарю. Сейчас мой подопечный наводит справки в других местах, за что Вы, надеюсь, на него не в обиде. Человек он бедный, как можно догадаться по содержанию книги: из не пенсионеров мемуары сочиняю я один. Короче, в его стремлении сэкономить нет, я думаю, ничего предосудительного. Хотя нет сомнения, что качество в «Эрмитаже» будет наилучшим. (Мой друг Гриша Поляк умудряется сооружать какие-то неслыханные, заведомо коллекционные книги с титульными листами в середине тома и с указанием в выходных данных: «Под…щей…..цией…фа…дского», что должно означать: «Об общей редакцией Иосифа Бродского», но воск подсох от Гришиной медлительности, и буквы отвалились.
Если бы у меня, как у Гладилина, вышла книга с опечаткой на обложке (у Глезера вышла с тремя), я бы любыми способами, вплоть до суда, добивался уничтожения всех экземпляров до единого.
Короче, спасибо. О Виньковецком поговорим при встрече. Статьи в газетах очень нежные, но малопрофессиональные, дочитав, хочется задать вопрос, почему же все-таки удавился такой преуспевающий и разносторонний христианин?
Ждем вас в Нью-Йорке к 10 июля. Это что же, славистская конференция, издательские переговоры, или просто отдых? Где вы намерены жить? Хорошо бы у нас, по принципу «В тесноте, да не в обиде».
Обнимаю.
С.
Пишу в ужасной спешке, без черновиков. Отсутствие времени стало кошмаром моей жизни. Не сердитесь.
* * *Довлатов — Ефимовым
15 мая 1984 года
Дорогие Игорь и Марина!
От души поздравляю вас обоих [с 25-летием свадьбы] и благодарю за многолетнее ощущение приязни с вашей стороны, которое так помогло мне когда-то обрести минимум уверенности в себе и помогает сейчас защититься от чувства одиночества и безнадежности.
Ваше ровное и неизменное дружелюбие было на протяжении всей моей, так сказать — литературной жизни чуть ли не единственной психологической опорой, а поскольку я и сейчас вижу в литературе единственный смысл своего существования, то и продолжаю относиться к вам с благодарностью и любовью.
Уже здесь, в эмиграции, оказавшись для всех нас редким, даже уникальным примером достоинства, упорства и смирения, вы олицетворяете собой то лучшее, что было в ленинградской жизни, и с чем я не хотел бы расставаться, несмотря на все ссоры, разрывы и перемены в отношениях с людьми.
Мне кажется, уже и сейчас ваши достоинства вознаграждены той завидной атмосферой, которая установилась в вашем семействе, так что в будущем я могу пожелать вам лишь самой полной меры успешности и признания, которых вы заслуживаете.
Надо ли говорить, что мои чувства разделяет вся наша семья, и что они, эти чувства, распространяются, в свою очередь, на всех ваших родных и близких.
Надеюсь, когда-нибудь жизнь предоставит мне возможность выразить свое расположение к вам в действенной и ощутимой форме, а пока мне остается лишь еще раз заверить вас в своем уважении и в своей любви.
Обнимаю вас и жду встречи.
С. Довлатов.
* * *Довлатов — Ефимову
19 июня 1984 года
Дорогой Игорь!
Получил обе книжки — спасибо. «Жесты» [Barbага Monаhаn. «Dictionary of Russian Gesture»] с ходу отвергнуты радио «Либерти» за внепропагандистский характер и необычный жанр. Я как раз не согласен, пропагандистский момент там есть и может быть выявлен в рецензии, но не устно по радио, а в газете с приведением иллюстраций.
Лешу же обязательно расхвалю недели через три.
Посылаю Вам Риту Бракман [рец. на ее книгу «Выбор в аду»].
Сборник «Мулета» неправдоподобно убог и полон свинства.
Успел ли я рассказать Вам по телефону о таком занятном происшествии? Куба приобрела права на «Компромисс», после чего моему агенту звонил деятель из ФБР и спрашивал, не коммунист ли я? Болван-агент, который, по его выражению, «любит всем показывать кулак», сказал, что это не их собачье дело. В результате возникла сложная переписка с участием нескольких лиц. Все это меня беспокоит, потому что мы с Леной — злостные неплательщики долгов (Меттер!), а во-вторых, у нас нет ни Грин-карты, ни тем более гражданства.
Лена с ребенком уехала на дачу, чему я внезапно обрадовался. Все же слишком много нас в одной квартире. Вам ли этого не понять?
Катя изъявляет пассивную готовность продолжить образование (в неизвестном направлении), чем вызвала с нашей стороны немоту, благоговение и трепет.
Всех обнимаю. Наташу — персонально. Передам ей с вами из Нью-Йорка кучку никчемных, но обольстительных предметов.
Ваш С.Д.
Р.S. Сообщаю Вам, что я перечитал два романа Достоевского, а также «Войну и мир» и 5 рассказов Толстого, и отдаю Толстому (впервые) явное предпочтение за полную безыскусность: «Вслед за глупой жизнью придет глупая смерть». Все же Петр Верховенский — явная и неправдоподобная карикатура, Кириллов — тоже, а Ставрогин — роковая нарисованная на фанере личность. Если бы все было театрально и фантастично, как у Гоголя, тогда другое дело. А так — Верховенский и Кармазинов — придуманные, а Степан Трофимович живой, получается разнородный мир. Все властные, богатые старухи у Достоевского — близнецы, все мальчики и юноши — родные братья. И так далее. Извините за мысли. С.
* * *Довлатов — Ефимову
6 июля 1984 года
Дорогой Игорь!
Хотел было позвонить Вам, но решил, что лучше — напишу: вечно по телефону чего-то не договоришь.
