В путь-дорогу! Том I - Петр Дмитриевич Боборыкин
Она сдѣлала при этомъ движеніе такой теплой, сообщительной натуры, что Борисъ хотѣлъ схватить ея руку и расцѣловать.
Пелагея Сергѣвна все стояла, опустивъ глаза.
— Извините меня/— проговорила она наконецъ: — я себя нехорошо чувствую; поступайте, какъ вамъ угодно. Я противъ воли Николиньки ничего сказать не могу. А на васъ мнѣ за что жъ быть въ неудовольствіи. Мнѣ на покой пора, я стѣснять не буду. — Злая улыбка пробѣжала по губамъ Пелагеи Сергѣевны, когда она произносила послѣднія слова. Но все-таки видно было, что она сильно стѣснилась, и не хватало у ней той желчи, какую она способна была выпустить на Софью Николаевну.
— Такъ я васъ не буду больше безпокоить, отдыхайте, — сказала Софья Николаевна. — Мнѣ хотѣлось только взглянуть на васъ. Я знаю, когда есть горе, ненужно людей.
Пелагея Сергѣевна попятилась назадъ.
Софья Николаевна обернулась къ Борису и, смотря и на него и на бабиньку, сказала:
— Молиться намъ нужно за покойнаго, а ужъ о себѣ-то пока забудемъ… Какъ Богъ дастъ.
И она вышла, посмотрѣвъ еще разъ на бабиньку.
Борисъ всю эту сцену простоялъ, опершись на подзеркальникъ, и не спускалъ глазъ ни съ бабиньки, ни съ Софьи Николаевны.
Внутри у него было хорошо. Даже сухой тонъ бабиньки не возмутилъ его. Онъ ее жалѣлъ. Онъ будто вдругъ увѣрился, что все обойдется хорошо; что дѣйствительно наступила другая жизнь, и нужно только любоваться той чудной женщиной, къ которой льнуло его сердце.
Онъ пошелъ за ней и не могъ оторваться отъ ея головки.
А бабинька скрылась опять за перегородку и легла на кровать, обдергивая свой чепецъ.
Ей было досадно, скверно; она была недовольна собой и чувствовала безсиліе своего недовольства.
VI.
— Что тетенька? — спросилъ Борисъ, когда они были въ корридорѣ.
— Ничего, — отвѣтила Софья Николаевна и грустно улыбнулась. — Немножко тяжело смотрѣть на вашу бабушку. А вы думали, что она съѣстъ меня? Не за что, мой другъ. Ахъ, какъ здѣсь холодно! — сказала она съ невольнымъ вздохомъ.
— А теперь теплѣе будетъ, — проговорилъ Борисъ и опять покраснѣлъ: —вы насъ всѣхъ оживите.
— Вы думаете? Дай-то Богъ!
Въ залѣ была Маша; она кинулась прямо къ Софьѣ Николаевнѣ.
— А, вотъ Маша!… Ахъ, моя родная, здравствуй, здравствуй! — и Софья Николаевна осыпала ее поцѣлуями. — Ты меня знаешь?
— Знаю, — отвѣтила Маша и устремила на нее свои прекрасные глаза. — Мнѣ Боря про васъ разсказывалъ: говорилъ, что пріѣдетъ изъ Москвы тетушка добрая…
— Вотъ я и пріѣхала, ангелъ мой. И мы будемъ съ тобой жить… Ужъ я тебя полюбила, Маша.
— И я васъ тоже, — отвѣтила дѣвочка и обвила шею Софьи Николаевны своими ручками.
Борисъ заглядѣлся на нихъ.
— Вотъ, добрый мой, — обратилась къ нему Софья Николаевна: — смотрите, какъ будетъ легко жить съ этой славной дѣвочкой. Меня слушаться будешь, Маша?
— Буду, буду! — вскричала дѣвочка
— Ну и прекрасно, ангелъ мой…
— А вы прямо изъ Москвы, тетя? — спросила Маша.
— Да, прямо, изъ Москвы.
— Отчего же вы не ѣхали? вотъ папа-то безъ васъ и умеръ… — Маша наклонила голову и заплакала.
Софья Николаевна поцѣловала ее въ голову и тоже всплакнула.
— Вотъ у меня теперь только одинъ Боря остался, — говорила Маша сквозь слезы.
— А я-то? — спросила Софья Николаевна.
— Да, и вы. Я васъ буду любить: вы дoбраа…
— Какая она прелесть! — сказала Софья Николаевна, обратившись лицомъ къ Борису.
— Да, вотъ она у меня какая! — отвѣтилъ Борисъ, нагнувшись также къ Машѣ.
— Пойдемъ, Маша, покажи мнѣ твою комнату, — сказала Софья Николаевна.
— Ахъ, тетенька, — началъ Борисъ: — я, вѣдь, васъ не спросилъ: какъ вы сюда пріѣхали, вещи ваши гдѣ?
— Я и забыла, вотъ мы съ вами какіе юные… да, впрочемъ, это успѣется. Только бѣдная моя Аннушка тамъ ждетъ.
— Гдѣ же, тетенька?
— Въ почтовой конторѣ. Я ее тамъ оставила съ вещами.
— Такъ я сейчасъ распоряжусь, пошлю человѣка съ дрожками.
— Благодарю, пошлите.
— Да вы, вѣдь, я думаю, ужасно устали; не хотите ли отдохнуть?
— Нѣтъ, ничего; я всю ночь въ каретѣ спала. Вотъ я пойду къ Машѣ на верхъ. Пойдемъ, Маша.
— Пойдемте, тетя, — сказала дѣвочка радостно и взяла ее за руку.
— Ваша комната также наверху, — проговорилъ Борисъ: — противъ Машиной.
— Какъ, Боря, это, вѣдь, твоя? — быстро перебила его Маша, бросая на него испуганный взглядъ.
— Да, дружокъ, была моя, но въ ней теперь будетъ жить тетенька.
— Ахъ, зачѣмъ, — сказала Софья Николаевна — зачѣмъ это? пожалуйста, для меня ненужно никакихъ перемѣщеній. Вотъ видите, какъ Маша испугалась. Она не хочетъ васъ отъ себя отпускать. Маша, тебѣ, вѣдь, хочется, чтобъ Боря жилъ подлѣ тебя?
— Да, — отвѣтила Маша: — онъ всегда тутъ жилъ.
— Ну, вотъ видите, — обратилась Софья Николаевна, — не грѣхъ ли будетъ ее огорчать?
— Вѣдь это на время, тетенька, — упрашивалъ Борисъ — вамъ здѣсь, внизу, рѣшительно негдѣ.
— Отчего же? — спросила Софья Николаевна: —такой большой домъ…
— А комнатъ нѣтъ, — добавилъ Борись. — Это пріемныя, или лучше, нежилыя, а таль — передняя и спальня, а за корридоромъ живетъ бабушка; въ папенькиной спальнѣ вамъ никакъ нельзя помѣститься: эта комната совсѣмъ отдѣльная и подлѣ прихожей.
— Такъ какъ же быть-то? — спросила Софья Николаевна.
— Да очень просто, тетенька: вы ужъ поселитесь въ моей комнатѣ. Ты, Маша, дружокъ, то подумай: тетенькѣ негдѣ будетъ жить, вотъ она и уѣдетъ отъ насъ опять, и больше ужъ не вернется.
— Ахъ, нѣтъ, не надо! — закричала Маша и бросилась обнимать Софью Николаевну. — Останьтесь, тетя, съ нами, живите на верху, Боря все равно будетъ со мной.
— Ну, и прекрасно, дружокъ, — сказалъ Борисъ, цѣлуя ее.
— Уладили! — добавила Софья Николаевна. — Ну, пойдемте, а мы все ни съ мѣста.
— Я сейчасъ къ вамъ, — сказалъ Борись — только прикажу на счетъ дрожекъ.
Онъ подбѣжалъ къ двери въ прихожую и крикнулъ: — Послать Ѳеофана въ крытыхъ дрожкахъ въ почтовую контору, привезти дѣвушку Софьи Николаевны съ вещами.
Борись догналъ тетку и Машу въ корридорѣ; онѣ входили въ билльярдную.
— Спальня заперта? — спросила Софья Николаевна.
— Нѣтъ, не заперта, — отвѣтилъ Борисъ.
— Войдемте, мнѣ хочется взглянуть.
— Тамъ папа умеръ, — вымолвила Маша со вздохомъ, указывая на дверь.
VII.
Маша, какъ вошла, бросилась къ кровати и заплакала.
Софья Николаевна остановилась посреди комнаты и оглянула ее кругомъ.
— Вотъ въ этомъ креслѣ
