Боксёров бывших не бывает! - Лена Гурова
— Дарина, ты сама этого хотела. — Конспирация на всех уровнях, общение, и то шёпотом. — Я тебя предупреждал. Возьми себя в руки, ещё ничего не началось, а ты уже… паникуешь. Успокойся, помни о своём положении. Я думаю, немного красного винца тебе не повредит.
Нам принесли закуски, вино, фрукты. А я никак не могла оторваться от двери, ведущей, явно, в подсобные помещения. В отсвете огней ринга там стоял тщедушный человечек, он тоже смотрел в нашу сторону. Хорошо, что я была в очках. Чуть повернув голову, скосив глаза, я его прекрасно видела. А снаружи казалось, что смотрю в другую сторону. Как же его запечатлеть? Телефоны, у меня и аппарат был Зарины, отобрали на входе.
— Чингиз, только не поворачивайся сразу. Около внутренней двери стоит некто, очень похожий на разыскиваемого гнома. Постарайся его хорошенько рассмотреть, может, сможем вместе составить фоторобот.
Он махнул головой. И тут началось. Гонг оглушил, отскакивая от стен и закладывая уши. Я машинально прилипла к плечу своего спутника, а он прижал мою голову. Объявили начало, и пошло-поехало. Я почти всё время сидела с закрытыми глазами.
— Итак, дорогие друзья! Пришло время вызвать на ринг лучших из лучших. Сейчас решится всё: кто-то уйдёт довольным и богатым, а кому-то придётся расстаться с внушительными суммами. Итак, Русский Медведь и Борзый Казах! Встречаем.
Все заорали, заулюлюкали, повскакали с мест. Две девицы с ногами от ушей встали перед клеткой, а по периметру выстроились человек десять в чёрном и в масках.
— Боятся, пи…, этих парней, перестраховываются. — Выругался Чингиз. — Что с тобой, у тебя руки ледяные? Дарина?
Чем можно объяснить поднявшееся из глубины души жуткое беспокойство? Но при словах «Итак, Русский Медведь…» со мной случился шок, мой мотор заглох, выплёвывая воздух, а набрать нового не получалось.
— Дарина! Ты в порядке? — Преданный восточный друг заливал в мой рот вино из бокала, в который я вцепилась намертво, он обнял меня и крепко прижал к себе. — Чтоб я ещё когда-нибудь хоть одну бабу послушал, …
Непереводимый русский фольклор занял своё законное место в общем ажиотаже, царящем вокруг.
— Чингиз, это он!
И в следующую секунду я увидела Исаева!?… На ринг выпрыгнул сильно накаченный орангутанг в коричневых боксёрских трусах и с татуировкой на спине, изображающей открытую пасть медведя. Коричневая повязка на голове спасала от падающих на глаза отросших чёрных волос, а пара шрамов на лице, новых, свежих, добавляли в портрет здоровяка беспощадности.
— Держись, Лизок! — Монгол забыл о конспирации. — Не снимай очки ни в коем случае. Он не должен тебя увидеть, сейчас не время. Если Мишка размякнет, будет только хуже. Зато мы теперь точно знаем, где он обитает. — И сам напялил тёмные окуляры, Исаев и его знал тоже.
Я дожила до конца этого смертного боя… Как? Почему не сдохла там же, под рингом? Да потому что меня не было, осталась одна оболочка с подслушивающим устройством, настроенная на приём хоть каких-нибудь звуков, принадлежащих Мишке. Почти не открывая глаз, ориентируясь только по словам судьи, рефери или как его там, я составляла картину поединка. Исаев проигрывал, его соперник, здоровенный и мускулистый казах, что-то ему повредил, и бой Мишка вёл через боль.
— Вот придурки, выставили Медведя после вчерашнего, не дали на реабилитацию даже дня. Ему удалось положить на лопатки самого Сандро, грузинского тяжеловеса. Жаль, загубят бойца, а ведь он столько денег приносит, нам и не снилось. — Сидящий совсем рядом пожилой грузин громко объяснял ситуацию своему соседу.
И мне. Полуживому существу, девочке Лизе, уже просто держащейся только на руках Чингиза. И вдруг, народ взвыл! Я встрепенулась, и чуть не заорала сама. Мой любимый, дорогой, единственный, вся морда в крови, держал на вытянутых вверх руках своего соперника и совершал круг почёта по рингу. Непонятно было только, казах живой или мёртвый?
А потом, сбросив побеждённого, Исаев сделал ещё круг, спиной вперёд, демонстрируя всем изображение зверской морды разъярённого медведя. Впустили двух тёлок, и они повисли у него на руках, потом на шее, а потом и на губах, по очереди. И он их целовал, страстно, по животному, прижимая к себе полуголые сиськи и попы… Всё, дальше вакуум, я даже не сразу поняла, что пора уходить, и как ехали назад толком не помню. Дом, этаж, квартира, душ, зелёный чай и утро, под крылом у Чингиза. Мало того, ещё толком не проснувшись, я обняла его и уже потянулась поцеловать…
— Это ты кого собралась облобызать, меня или Мишку своего? — Ему было смешно, тоже мне, нашёл развлекалочку.
А мне? В момент всплыла картинка: окровавленные губы моего Мишки в засосе вульгарной девицы… Боже, как же мне плохо, в голове полный фарш! Видимо, вид у меня был ещё тот…
— Лиза, не делай никаких выводов. Ты многое просмотрела, а мои пацаны и я уже кое-чем располагаем. Но об этом чуть позже. Встаём?
И только сейчас я поняла, что прижимаюсь к монголу, будучи совершенно голой. И он тоже.
— Чингизик, я не поняла…
Он так расхохотался, что и у меня физиономия расплылась в улыбке.
— Лизонька, девочка моя, ты бесподобна. Да всё в пределах приличия, Чингизик просто простирнул свои трусиля. Ну, не люблю антисанитарию.
В дверь позвонили. Неужели шеф? Я зарычала, нелепость положения зашкаливала.
— Лежи, я посмотрю. — И он, как кот, смотался к двери и обратно, по дороге напяливая на себя одежду.
— Дарина, принесла же нелёгкая. — А звонок всё звенел. — Я к своим по балкону. До вечера.
Замотавшись в одеяло, я открыла и увалилась опять. Дагестанка пронеслась по комнате, заглянула в ванную, на кухню и остановилась, пристально глядя на меня своими красивыми карими глазищами, точно ведьма, вот кому нужна метла и черпак для котла с зельем.
— Чего ты так рано? Не спится? Ставь тогда чайник, я сейчас оденусь, кофейку попьём.
— Он был здесь? Его запах ни с кем не перепутаешь! Ты же говорила, он тебе никто!
— Послушай, дорогая моя, он меня вчера привёз, тебе ли не знать, вот и воняет им. — Я специально ответила на её выпад в грубоватой форме. — Потерялись?
— Я не спала всю ночь, еле дождалась утра. Но в гостинице его тоже нет. Где Чингиз, ты, наверняка, знаешь?
— Не знаю, и
