Боксёров бывших не бывает! - Лена Гурова
— Ты обалдел? — Аппетит пропал сразу и я, резко развернувшись, буквально запрыгнула в кровать, накрывшись с головой.
Пятая точка горела, было такое чувство, что она увеличилась в размерах, став и шестой, и седьмой, и… Одеяло полетело на пол, меня опрокинули на живот и, не успев ничего сообразить, я ощутила на своих ягодицах, горящих огнём, прохладные поцелуи восточного мужчины…
— Вот уж не ожидал, что ты такая нежная. Извини, Лиза, прости, ради аллаха. — Он уже перевернул меня к себе лицом, обнажив наполовину, дурацкая маечка ничего толком не скрывала. — Проси, что хочешь, хоть луну с неба, любое желание исполню.
— Моё желание тебе известно, незачем воздух колыхать. И устала я очень, завтра рано вставать, работы полно, ещё и половины не сделано. — Я старалась говорить как можно нейтральнее, чтобы загнать внутрь разжигающее огонь желание сексуального характера.
Я что, оборзела совсем? Моё естество требовало этого мачо, разум растворился в аромате мужского парфюма, внизу живота «из искры возгоралось пламя».
— Хорошо, давай спать, я только поцелую тебя на ночь, зефирка моя.
«Вперёд, на баррикады!» — орала моя душа. «Не смей, ты потом пожалеешь, Лиза!» — пробивался отблесками здравого смысла мой утомившийся ум. Победило оно, банальное влечение мужчины к женщине, и наоборот… Выключив всю сложную систему колебаний, я утонула в упоительных ласках и будоражащих поцелуях. И сама, как ненасытная тигрица, впилась в губы Чингиза, его шею и плечи, а потом опять, следуя его сценарию, безоглядно отдавалась его рукам, ногам, и…
Что это? Как назвать эту оргию? Я изменила Мишке? Драная кошка, похотливая с… вот кто я! Нонсенс! Ведь Чингиз мне совсем не нравится! Но как он это делает?
— Всё будет хорошо, девочка. Не ругай себя, не придумывай ничего, тем более, не наказывай… — Чингиз как будто понимал, что творится у меня в башке, вытаскивая из-под душа и перенося опять в кровать.
— Да ты уже сам наказал. Зачем, Чингиз? Ну, зачем, я тебя спрашиваю? Ты приехал, чтобы окончательно разрушить мою жизнь, заставить страдать, изводиться муками совести? Тебе это доставляет удовольствие?
— А тебе разве не доставляет? Вот и определи уже для себя, что ты получила наслаждение и поделилась им с монголом. Всё, Лиза, и ничего более. Нам нужна была разрядка, мы её получили. Ну, хочешь, я уйду?
А я, как выжатый лимон, устраивалась на его плече… Через две минуты уже спала. Мишка в эту ночь не приходил ко мне…
— Хорошо, что ты остался, Чингиз. Давай поговорим. Я хочу забыть всё, что между нами было. Тебе — всё равно, а для меня это очень важно. В моей жизни и так сплошная путаница, мне бы сил, чтобы с этим разобраться. Твоя «помощь» только всё усложняет. Нам надо держаться на расстоянии.
— Лиз, давай поедим. Ты, конечно, очень вкусная, но хочется и чего-то горького, и солёного.
— Ты что, не слышишь меня?
— Слышу, поэтому и пытаюсь упростить процесс самобичевания. Ешь, а то скоро ветром сдует.
— Неправда, я поправилась тут на всяких хинкале. Здесь их такое разнообразие.
Разговор пошёл о национальной кухне, о достопримечательностях, о людях и животных. Из дома мы выходили, обсуждая мою сегодняшнюю поездку в Хасавюрт. А когда эти двое, Дарина и Чингиз встретились взглядами, всё встало на свои места. Я вздохнула с облегчением, но стрелочка ревности, ох уж этот проказник Купидон, уколола моё сердце. Зародыш собаки на сене нужно удалять, не задумываясь. Прости меня, Мишка, как я соскучилась, вся эта игра в секас-косекас не стоит просто одного твоего поцелуя! Как это стало очевидно сейчас! Никто, никакой чемпион мира по сексуальному оболваниванию не заменит Лизе Романовой её любимого мужчину. Больше никогда! Господи, эти подлые муки совести добьют меня! Прошедшая ночь и так закатала за плинтус беременную Лизоньку, вывернула наизнанку её душу. В голове каша, но она не является пищей для размышления… Исаев, я люблю тебя, только тебя, в моей жизни нет места алтайскому мафиози. Прости меня, прости, прости… Я дура, сама себя презираю…
Всю дорогу Дарина мучила меня расспросами о моём спутнике, как она выражалась. Узнав, что он мне никто, заулыбалась, не скрывая своих намерений. А я, закрыв глаза, вроде как дремлю, уходила от допроса. Мне нужно было попасть на очередной подпольный бой по рекомендации Адама. И он же должен был меня там ждать.
В самом городе, не приспособленном для туристов, толком и смотреть было нечего. Меня поразили колоритные мечети, здание Исламского университета, и величественный собор во имя иконы Знамение Пресвятой Богородицы. Я не ожидала увидеть такую красоту в городе, почти на сто процентов заселённом мусульманами. Ну как не зайти.
В просторном внутреннем помещении было пусто. Но очень скоро к нам вышел настоятель, судя по всему, радующийся любому посещению его прихода. Мы разговорились, молодой священник оказался очень приятным во всех отношениях человеком. К тому же он сменил на этом посту своего отца, навидавшегося во время Чеченских войн немало, оказывая помощь и русским, и чеченцам, и дагестанцам. За это его уважали, и это перекинулось и на сына. Они тут были свои в доску. И я решилась.
— Скажите, пожалуйста, отец Дмитрий, вы что-нибудь знаете о боях без правил, проходящих не очень легально?
— Нелегально? Я знаю про турниры наций, когда одна национальность бьётся против другой. Это не очень приветствуется профессионалами. Здесь распространены борцовские виды спорта. И очень успешно. По количеству олимпийских медалей Дагестан уступает только Москве. А что именно вас интересует?
— Нас пригласили на какой-то турнир. — Я назвала адрес. — Вот не знаем, идти или нет.
Он, прищурив глаза, изучающе посмотрел на меня. Мне даже показалось, что его рассердило моё заявление.
— Вы, матушка, чего-то не договариваете, нормальные девушки не ходят на такие бойни. А вы — нормальные.
— У Дарины там будет выступать брат, ему нужна поддержка. — Не моргнув, соврала я.
— Тем более непонятно, местные не водят своих женщин на такие зрелища. Они там есть, но
