В открытое небо - Антонио Итурбе
Все идет, как и было задумано, только больше проблем с движением грузовика по неширокой улице Ла-Шез: им приходится заехать на тротуар. Машина останавливается напротив дома Вильморенов, и Тони залезает на кабину, чтобы потом перебраться на крышу кузова. Шоферу выданы инструкции: ждать, пока он не заберется на самый верх и стукнет ногой в крышу кабины, и это будет знак, чтобы начать сигналить. Но делать этого им не пришлось. Грузовик перекрыл всю улицу, и оглушительно сигналить начинают совсем другие автомобили, так что Тони приходится поторопиться. Сверху ему видно: за ними выстроилась целая очередь – три авто и два велосипеда. Во всю улицу звучит концерт автомобильных клаксонов, гораздо громче, чем он планировал. Просто замечательно. Она не сможет не услышать! Он замечает движение в комнате Лулу. На мгновенье пугается, что это мадам Петерманн, но ему везет: мелькают рыжие волосы. Нет-нет, это она, услышав оглушительный шум на улице, идет к балкону, чтобы взглянуть, что там происходит. Распахивается балконная дверь, и Тони дрожит от волнения.
– Сюрприз! – изо всех сил кричит он.
Лулу выходит на балкон и видит на его уровне Тони, стоящего на кузове грузового автомобиля с букетом в руках в эпицентре адской пробки. Но сюрприз получился вовсе не для нее, а для него: Лулу в подвенечном платье. За ней появляется модистка с сантиметровой лентой, подушечкой булавок и слишком большими глазами за толстыми стеклами очков от близорукости. На лице Лулу читается отвращение.
– Почему ты в подвенечном платье?
– А ты как думаешь?
– Ты что, замуж выходишь?
– Очевидное объяснение.
Раздраженно отворачивается, входит в комнату и захлопывает за собой стеклянную балконную дверь. Женщина в черепаховых очках торопливо расправляет складки на ее юбке.
На улице все громче звучит концерт клаксонов. Кое-кто из водителей уже вышел из автомобилей, и все они кричат и осыпают Тони оскорблениями. Он смотрит на свои цветы, словно прося у них прощения. Вытягивает руку и просовывает букет сквозь решетку, чтобы оставить его на полу балкона. Судя по всему, он первым преподнес ей свадебный подарок.
Он забирается в кабину, не обращая никакого внимания на крики водителей. Шофер, перенервничав, тут же трогается.
– Ну и переполох мы устроили! Девушке-то по крайней мере сюрприз понравился?
Горло у него перехватило, так что он может ответить лишь нелепым клоунским жестом. Шофер косится на него.
– Куда теперь желаете?
– Далеко. Как можно дальше.
Глава 23. Барселона, 1925 год
Мермоз останавливается возле одной из цветочных палаток на барселонском бульваре Рамбла, одной из тех, что дарят проспекту радостное разноцветье. Обратившись к продавцу в голубом фартуке, просит продать белую гвоздику. Не зная ни испанского, ни каталанского, просто тыкает в нее пальцем. Вставив гвоздику в петлицу, оценивает новый, с иголочки, костюм. Зеркалом служит витрина макаронной фабрики: бронзовые, затейливо украшенные чеканкой двери, фрагментированная цветная плитка на полу – фирменный стиль каталонской столицы.
Барселона с ее квадратной планировкой и зданиями в стиле модерн предстает перед ним городом малого бизнеса и торговцев, который теряет свою рациональную прямолинейность по мере приближения к морю. И вот ты в красном квартале, где кишмя кишат моряки и проститутки, понатыканы кабаре самого низкого пошиба, резко шибает в нос закоулком и шумными игорными притонами.
После пробного полета до Касабланки и обратно Дора ставит его на участок Барселоны, фактически отдав кусок испанской линии. Сначала один летчик доставляет почту на участке Тулуза – Барселона. После его приземления на аэродроме, расположенном к югу от города, за рекой Льобрегат, мешок с почтой немедленно перегружается в самолет Мермоза, и он, не теряя ни минуты, поднимается в небо курсом на Малагу с промежуточной посадкой в Аликанте. А в Малаге ждет другой летчик, и он полетит через Гибралтарский пролив, продолжая воздушную эстафету, которая будет завершена почтовой службой Дакара или Сенегала, обеспечив доставку почты в рекордное время. Так что письма из Франции в Африку, ранее шедшие неделями и месяцами, доставляются за три дня.
Теперь, когда денег у него гораздо больше, времени для развлечений стало гораздо меньше. Он почти не пьет и вышвырнул из своей жизни все наркотики. Ему хватает полетов, он летает – это вполне удовлетворяет его жажду сильных ощущений, но в то же время изнурительными восьми-девятичасовыми перелетами умеряет его энергию.
На электричке он доезжает до небольшого городка Эль-Прат, а уже оттуда, на велосипеде, до ангара «Авиалиний Латекоэра». Еще остается время беззаботно посидеть на деревянной лавочке, пока ухо не уловит шум мотора в воздухе – и он встает встречать коллегу.
Розес спускается из кабины пилота, и Мермоз торопится пожать ему руку. Прибывший пилот снимает с лица очки и улыбается. На большее времени нет. Дора не устает повторять, да так, что у всех уже навязло в зубах: почта – это святое. Вместе с механиком они перетаскивают почтовые мешки в «Бреге» Мермоза, и он тут же хватается за рычаги управления и выруливает на полосу, направляя самолет в Малагу. А Розес, стоит только коллеге набрать высоту, вылетит в противоположном направлении, возвращаясь в Монтодран, и вечером, как всегда молча, будет ужинать в «Большом балконе».
Мермоз покидает влажную низину Эль-Прата с ее щебетанием скворцов и легкими облаками. Погода в Барселоне еще более неустойчивая, а солнечная Андалусия в тысяче километров пути на юг. До самой Валенсии средиземноморский
