Такая вот любовь - Синтия Ньюберри Мартин
Сначала Анджелина подошла к трейлерам, поставленным треугольником, словно фургоны переселенцев вокруг костра в конце дня. Встала перед трейлером Люси с его новенькой фиолетовой дверью и замерла, ощущая великанские объятия двух других трейлеров и бесконечный простор далекого неба. Солнце согревало ее. Дул легкий ветерок. Она гордилась Джоном Милтоном и радовалась за Люси. Всё именно так, как должно быть.
Анджелина взобралась на пригорок.
Слева от тропы лежали груда старых досок и четыре старых телефонных столба. Джон Милтон уже выкопал три ямы и теперь трудился над четвертой. Вернее, он бросил работу и наблюдал за Анджелиной.
– Люси бы понравилось, – сказала она.
– Оставайся Люси в том трейлере, его бы сейчас здесь не было.
– В передвижном доме, – поправила его Анджелина.
– Люси называла его передвижным домом, только когда бывала расстроена или вспоминала Сома. А в остальное время – просто трейлером.
Анджелина посмотрела вниз, на свою машину, потом на передвижные дома и снова на Джона Милтона.
– Мне пришлось уехать, – пояснил он. – Недостаточно было иметь собственный трейлер. Люси вечно торчала в нем.
– У вас отличный участок, – заметила Анджелина.
Джон Милтон оперся о лопату и улыбнулся.
– И поезд, который его пересекает, тоже неплох. Линия проходит по лесу в юго-восточном углу. – Он махнул рукой. Анджелина посмотрела в ту сторону.
Джон Милтон вынул еще один ком земли и отшвырнул лопату. Взял мешок и высыпал из него в старую ржавую красную тачку сухую смесь. Добавил воды из ведра и перемешал.
– Цемент? – спросила Анджелина.
Он кивнул, взялся за тачку и покатил ее к ямам. Анджелина посмотрела ему вслед. Джон Милтон выгрузил немного цемента в первую яму, взял телефонный столб, воткнул его в цементную массу и замер, поддерживая столб и глядя на нее.
– Помощь нужна? – спросила она.
– Неужто вам так кажется?
– Я просто пыталась быть любезной.
– Почему бы вам не попытаться быть собой?
Анджелина отвернулась, чувствуя, как вспыхнуло у нее лицо.
– Тут хорошее место для строительства, – проговорила она. – У вас будет потрясающий вид.
– Небо устраивает шоу каждый день. – Джон Милтон поднял глаза. – Дождь надвигается. В ноябре трудно что‑то достроить.
Смотреть на небо Анджелина не стала – ее взгляд был прикован к Джону Милтону.
Он перевел на нее глаза.
– Держу пари, вы чувствуете себя облаком. В смысле – ощущаете то же самое, что почувствовало бы облако, если бы я мог обхватить его руками. – Анджелина старалась сохранить зрительный контакт, но это было уже чересчур. Она потупилась. – Когда я впервые услышал вас по телефону – вы звонили насчет Люси, – то подумал, что невозможно представить себе тело, обладающее таким безнадежным голосом. Ваш голос ассоциировался у меня с желтым цветом – с оставшимся без матери птенчиком. – Грудь у нее стеснило. – Каждый раз, когда я вижу вас, – продолжал Джон Милтон, – вы кажетесь мне всё более легкой: однажды возьмете да и улетите. И желтой. В вас до сих пор есть что‑то желтое.
– Я трусиха [14].
– Это другой желтый. Мягкий исходный оттенок желтого. Бледный, нерешительный.
– Что думаете делать с трейлерами?
Джон Милтон отпустил столб и сделал несколько шагов.
– Может, сооружу посередине очаг. Куплю складной стул.
Анджелина повернулась к нему лицом.
– Вы знали про акварели?
Джон Милтон начал возиться со вторым столбом.
– Я не бывал в спальне Люси с тех пор, как перенес туда ее мебель.
– Можно мне взглянуть на них еще раз?
– Дверь не заперта.
Анджелина стала спускаться с пригорка.
– Знаете… – проговорил Джон Милтон ей вслед. Она остановилась, но не обернулась. – Если бы вы были йо-йо на веревочке, я бы тотчас притянул вас обратно.
Анджелина, по инерции набирая скорость, продолжала спускаться, но, хотя расстояние между ними увеличивалось, ее не отпускало ощущение, что она летит к Джону Милтону. Анджелина подняла взгляд. Ветер крепчал, деревья шумели, по небу, наталкиваясь друг на друга, неслись потемневшие облака.
Глава 42
Анджелина распахнула новую фиолетовую дверь трейлера Люси и не потрудилась закрыть ее за собой. Прошла в спальню, но не акварели, ради которых всё вроде и затевалось, а пустое пространство над кроватью, где раньше висели три рисунка, ныне покоившиеся в земле, привлекло ее внимание. Анджелина представила, как Люси проводит пальцами по низкой деревянной крыше своего последнего жилища, вдыхает сосновый аромат и улыбается маленькому мальчику в красной рубашке с картинки.
Она сбросила туфли и легла поверх цветастого одеяла, вдыхая едва уловимый запах Люси. Ей было уютно и спокойно. И ничто не мешало подумать о том, не стоит ли ей уйти из собственного дома и от Уилла. Еще три месяца назад подобная идея не привиделась бы Анджелине и в страшном сне, а три недели назад она не рискнула бы задать этот вопрос даже самой себе.
И, несмотря на недавний продолжительный сон, на вновь обретенную (или подаренную?) свободу от рамок и условностей брака, Анджелина почувствовала, что вновь проваливается в дремоту.
* * *
Кто‑то коснулся ее губ настойчивым поцелуем, и она, не вздрогнув и не испугавшись, открыла глаза. Пальцем, будто рисуя, дотронулась до мягких жадных губ, затем до собственного рта. Но смотреть снизу вверх на другого мужчину, не Уилла, чего она на самом деле и желала, – это было слишком. Слишком. Анджелина отвернулась, спрыгнула с кровати, нашарив туфли, выскользнула из трейлера и замерла в восторге под струями проливного дождя.
Глава 43
Этим утром, решил Уилл, ему необходимо послушать пение ветра. Так называемые китайские колокольчики, вручную настроенные на соль мажор, были доставлены еще неделю назад в длинной прямоугольной картонной коробке. О «музыке ветра» Уилл мечтал целую вечность. Он развернул три трубки из нержавеющего алюминиевого сплава, подвешенные к круглой основе. Ему потребовался всего час, чтобы пристроить эту штуку к стене дома между грилем и верандой, на которой он сейчас и стоял. Уилл выполнил свою часть работы и теперь ждал. Он знал, что ценность имеет и само ожидание, даже если оно связано с чем‑то столь непредсказуемым, как ветер. Потом ему подумалось, что ветер, пожалуй, похож на кастрюлю, которая ни за что не закипит, пока на нее смотришь.
Уйдя в дом, Уилл принялся расхаживать взад-вперед по прихожей. После похорон Люси он не мог принудить себя зайти в мастерскую, увидеть свои ящички. И всеми силами избегал этого.
А теперь
