Девочка (не) Джеймса Бонда - Евгения Халь
Нас обсуживал сам хозяин ресторана. Пожилой статный красавец, широко улыбаясь, поставил перед нами огромный деревянный поднос, на котором в живописном беспорядке были разложены свежайшая горячая брускетта, белоснежные шарики моцареллы и небольшие, алые помидоры. Я протянула руку к брускетте.
— Позволь мне, — Кит перехватил мою руку.
Он разломил брускетту. Держа ломтик за корочку, положил на мякиш пару шариков моцареллы, взял помидор, сжал его в кулаке и выдавил на сыр.
— Настоящие итальянцы едят помидоры только так, — улыбнулся он и поднес руку к моим губам.
Я послушно открыла рот и он аккуратно вложил в него брускетту. Это было так невероятно вкусно, что я даже зажмурилась.
— Вкусно, да? А теперь зелень, — он оторвал от букета зелени несколько разных веточек и вложил мне в рот. — Не жуй, подержи во рту пару минут и только потом глотай.
Он кормил меня с рук, как котенка. Но мне это страшно нравилось. Нравилось чувствовать на своих губах его сильные, но очень нежные пальцы. Нравилось, с какой серьёзностью он кормил меня, тщательно следя, чтобы всё было, как нужно.
— А вы сами не едите, — промычала я с набитым ртом.
— А я экономлю, — серьезно объяснил он, выдавливая на сыр очередной помидор и пристраивая сверху длинную, нежно-зеленую оливку. — А вдруг по дороге попадутся соболя? Это же недешево!
Я расхохоталась и чуть не подавилась.
— Купили девушке меха и теперь попрекаете? — я грозно нахмурилась.
— Это не по-мужски.
— Да боже упаси! Шуба, плюс витрина — я ему там на ремонт витрины тоже оставил. Просто боюсь выйти за рамки бюджета, иначе мой бухгалтер повесится на собственном галстуке.
— Я вам потом отдам! — успокоила его я.
— С процентами? — забеспокоился он.
— Да!
— Вот когда отдадите, тогда я буду спокоен, — жалобно произнёс он.
Я чуть второй раз не подавилась. Не думала, что он вообще умеет шутить. Тем более, так здорово.
— У вас будут неприятности, Никита Ильич! Я сейчас не шучу. А вдруг нас кто-то видел?
— Моя женщина хочет шкуру мамонта, и я, мужик, обязан его убить, — Кит гордо вскинул голову. — Но плата будет высокая. Потому что первый охотник племени будет требовать от женщины горячей благодарности.
— Правда? — нарочито испуганно спросила я. — Значит, вы поэтому привезли меня сюда? Заманили в ловушку?
— Да. Это был страшно хитрый план, Анна Владимировна!
Хозяин ресторана явно решил закормить нас до смерти. За сыром последовала пармская ветчина, завёрнутая в тончайшие ломтики дыни. А за ней — букатини с телятиной в остром соусе.
— В Италии в каждой провинции есть свои любимые макароны. В Риме едят букатини с мясом, — объяснил Стальной, ставя передо мной полную тарелку длинных макарон, обильно политых темным соусом и обложенных кусками тушеного мяса. — Среди римлян вообще почти нет вегетарианцев.
— Я больше не могу, — прошептала я. — Пощадите!
— А ты запей молодым виноградным соком, — он взял глиняный кувшин и наполнил мой бокал. — Это снимет тяжесть в желудке.
Я честно допила бокал до конца и взмолилась:
— Пожалейте, Никита Ильич! Я сейчас тресну по швам!
— Эх, слабачка вы, Анна Владимировна! — он засмеялся и поднял руку, подзывая хозяина ресторана, чтобы расплатиться.
Мы объехали весь этот чудесный городок, полюбовались двумя роскошными замками, которые итальянцы почему-то называли виллами. Скорее уж дворцами, если на то пошло. Прогулялись возле фонтанов на площади.
— А теперь самое главное, — заговорщицки подмигнул Стальной. — Городской парк. Ты в жизни не видела такой красоты.
Машина долго петляла по тенистым аллеям, засаженным невероятными кустами и цветами. Я узнавала только оливковые деревья. Всё остальное было мне незнакомо. Но Кит был прав: такой красоты я не видела никогда. "Мазерати" остановилась на живописной полянке. Кит заглушил мотор. Вокруг никого не было. Только мы и птицы.
— Теперь можно рассмотреть трофей и примерить, — улыбнулся он. — До отеля вряд ли дотерпишь, — он погладил шубку, которая лежала у меня на коленях.
Я никак не могла с ней расстаться и всё гладила ее, наслаждаясь шелковистым мехом. Он прав. Я вышла из машины, накинула шубу и прошлась перед машиной, изображая походку манекенщиц.
Стальной улыбался, глядя на меня. Он достал телефон, направил на меня камеру и произнес:
— Это вместо зеркала. Посмотри-ка! — он вышел из машины, подошел ко мне и наклонился, показывая запись, на которой я прогуливалась в шубе туда-сюда.
— Вот это движение мне очень нравится, — он тряхнул головой, повернулся, выставил одну ногу вперед и упер руку в бедро, пародируя меня.
— Да ты не умеешь, — поддела его я. — Вот как это делается, — я повернулась к нему спиной, прошлась, резко повернулась, уперла руку в бок и пошла навстречу ему, выписывая петли. — От бедра, видишь? Как будто по дороге бедрами закрываешь ящики. Кстати, манекенщиц так и учат. Они ходят между комодами с выдвинутыми ящиками, закрывая их во время дефиле, — я подошла к нему вплотную, выдохнула: —Уффф! Жарко мне! — и хотела скинуть шубу, но Кит вдруг запахнул ее на мне.
Подхватил меня на руки и поднял. Наши глаза встретились. Его губы прикоснулись к моим. Я машинально поджала ноги, чтобы не ударить его по коленям, и закрыла глаза. Вот сейчас, наконец, он меня поцелует. Мое сердце тоже выписывало петли, только не из стороны в сторону, а вверх-вниз.
Стальной
Она ждёт продолжения. Ее логика проста. Если ты привез ее в Италию, добыл шубу, накормил, а потом повез на прогулку, то это должно закончиться закономерно. Ее губы приоткрыты. И лучше не думать, что творится ниже губ. Ему стало жарко. Чебурашка полыхала. Сейчас так рванет, что Везувий покажется детским лепетом. На ее виске бьётся тонкая голубая жилка. Она, как спичка. Только чиркни и загорится.
— Мне нужно с тобой поговорить, Аня, — с трудом произнес Стальной, продолжая держать ее на руках, не в силах отпустить.
— И мне нужно, — прошептала она, не открывая глаз.
— Я привез тебя сюда… — начал Стальной и попытался спустить ее с рук, но она вдруг распахнула глаза и вцепилась в него.
— Я знаю, — перебила она его. — И я люблю тебя, Кит! — Аня крепко обхватила его обеими руками и спряталась на груди.
Да что же ты будешь делать? Он одной
