Падает снег - Марьяна Куприянова
– Таня, Леха, – позвала я друзей, неожиданно придя в себя. Музыка в голове, наконец, выключилась. Они глянули на меня с одинаково обеспокоенными взглядами. – Я ведь его люблю, – тоскливо и жалобно сказала я. – Я помочь ему должна.
– Да чем ты ему поможешь, Верочка! – воскликнула Таня и посмотрела на Леху, чтобы он поддержал ее. Но Леха как будто думал о своем. – Пойдешь в полицию и скажешь, что это по твоей вине он покалечил людей? И тебя привлекут как соучастницу? Нет-нет-нет, не позволю!
– Надо помочь, – повторила я более уверенно. – Надо хотя бы съездить к нему для начала, туда, в клинику…
– Не пустят, – заметил Леха.
– …съездить и уверить его, что я больше от него не уйду, – твердила я, не замечая реплики Громова. – Он же именно поэтому отказывается от адвоката – хочет в тюрьму попасть, специально, из-за меня. Я же ушла от него, идиотка. Эх, если бы я на денек раньше встретила Мишу, я бы все поняла и сделала правильный выбор, и ничего этого сейчас бы не было, понимаете?.. – я поднялась с кровати, чувствуя, что смертельно устала совершать ошибки, из-за которых страдают другие. – Что теперь делать?
– Для начала – ехать к нему и говорить, – пробасил Леха. – Как – не знаю, потому что тебя к нему вряд ли пустят.
– Это мы еще посмотрим, – кивнула я, заражаясь от Громова уверенностью и спокойствием.
– Ты, главное, Вера, не переживай. Все устроится. Теперь ты знаешь, где и что надо исправить. А это значит, остается только действовать. Главное, что нужно сделать – это нанять адвоката. Есть кто-нибудь на примете?
– Нет, – горячилась я, обдумывая его слова и разбирая завалы мыслей в голове, громоздящиеся одна на другой. – Откуда у меня? Нету, нету…
– Мне нужно позвонить, – сказал Леха и вышел из комнаты под нашими с Таней недоумевающими взглядами.
– Веруша, не переживай, – в который раз повторила подруга. – Пожалей себя. На тебя и так слишком много всего навалилось в последнее время.
Я лишь отмахнулась, пробурчав, что я в порядке, и с такой дурой, как я, ничего не станется. Вернулся Леха и объявил, что скоро приедет Сергей. Я вытаращилась на него, не веря своим ушам. Неужели между братьями наладятся отношения из-за моей ситуации? Неужели Леха САМ пошел на контакт со старшим братом и попросил у него помощи, только чтобы помочь мне? Вот правду же говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло.
Этот вечер разворачивался совсем не так, как я себе его представляла. Все мчалось стремительно, реальность менялась и искажалась, не щадя воображение.
Вскоре приехал старший Громов. Леха сам пошел встречать его к двери, сказав нам, чтобы мы ждали на кухне, но мы с Таней, не удержавшись, вылезли в проход, чтобы ничего не пропустить. Сергей шагнул в квартиру, не отрывая глаз от младшего брата. Конечно, он был мною оповещен об успехах операции по вызволению Лехи из депрессии, и знал, что его брат принял меня благосклонно и стал провожать домой, что мы много времени проводим вместе, но все же лицо у него было именно таким, как я себе и представляла – в крайней степени удивленным. Ведь если Леха хорошо отнесся ко мне, то это еще не значило, что он начнет хорошо относиться и к брату.
Сергей остановился на пороге, на камне преткновения всех мужчин, входящих в нашу квартиру, а Леха застыл напротив него в паре шагов.
– Что случилось? – осведомился Сергей, стараясь скрыть удивление и удовольствие оттого, что брат, который поставил крест на своей жизни и видеть его не желал, теперь позвонил ему и попросил приехать. – Что-то с Верой? – он все еще не видел ни меня, ни Таню. Или делал вид, что не заметил нас.
– Серега, – обратился к нему Леха, чем вызвал бурю эмоций на лице старшего брата. Видимо, так он называл его когда-то давно. – Прости меня, – Сергей молчал, ошеломленный, – прости, что все эти годы винил одного тебя. Конечно же, ты ни в чем не виноват, конечно же, я это всегда понимал и оттого ненавидел себя еще больше… Но я не мог никого не винить, Серега. Я не мог с этим жить… Мне нужен был виноватый, чтобы не возненавидеть жизнь и весь этот мир, в котором по воле случая может случиться такое горе… Прости, что я закрылся от тебя и не хотел общаться. Я просто не знал, как сделать это раньше – как попросить у тебя прощения и тем самым показать свою слабость. Я приучил себя надеяться только на себя, и ни на кого больше. Мне хотелось быть одиночкой, быть сильным и стойким, и мне была противна твоя забота… А теперь… Мои глупые принципы мешают мне жить, мешают хорошему человеку получить помощь. И за все вот, что я сейчас тебе сказал, прости меня. Прости за эти пять лет, Серега, – голос Лехи был очень серьезным, но под конец как будто бы дрогнул, или мне это просто показалось, ведь я не видела его лица, я видела только лицо Сергея. И описывать его кажется мне излишним.
Братья шагнули друг к другу и крепко обнялись, хлопая друг друга по спине. Не в силах сказать и слова, Сергей, скривившись от подступивших слез, уткнулся брату в шею и стискивал зубы, подавляя слабость.
– Леха, – произнес он, наконец, отстранившись, со счастливой улыбкой на лице, – я больше всего в жизни хотел, чтобы мы когда-нибудь вот так помирились. Не за что тебе просить прощения, брат. Мы друг у друга одни остались, все и должно быть вот так, как сейчас, до самого конца. Теперь все на своих местах.
– Вы не одни, – смело выходя в коридор, заявила я. – Я есть у вас, а вы – у меня.
Сергей подошел ко мне, взял за руки и стал их целовать, безостановочно обсыпая меня благодарностями. Потом он выпрямился и спросил, что за беда у меня случилась.
– Пойдемте на кухню, – позвала я Громовых. –
