Падает снег - Марьяна Куприянова
– Заткнись, – попросила я.
– С чего бы это? Не хочешь, чтобы твой очередной дружок узнал о тебе что-то дурное? Как ты парней охмуряешь, как ты их меняешь, словно перчатки, как со взрослыми мужиками романы крутишь? Или, может быть, как ты со мной тогда развлекалась, на кухне, помнишь, когда моя девушка была в соседней комнате? И как ты еще ничем не заболела, если у тебя каждую неделю новый хахаль?
Он замолк, торжествуя. Я боялась увидеть взгляд Лехи, боялась, что он плюнет мне в лицо, развернется и уйдет, и больше никогда не захочет иметь со мной ничего общего. Но когда я опустила руки, услышав непонятный возглас, то увидела, что Леха, схватив Птицу за грудки обеими руками, поднял его над землей, а Птица дергает ногами и пытается высвободиться.
– Отрезать бы твой поганый язык, – пробасил Леха с ледяным спокойствием, повернулся чуть влево и швырнул обидчика прямо в снег. Птица целиком ушел в сугроб, с головой, и последнее, что мелькнуло – это его вытянутое от удивления лицо.
– Он же сам оттуда не выберется, – ринулась я испуганно, – он же там замерзнет!
Леха припоймал меня и остановил.
– Вера, как у тебя хватает доброты еще и волноваться за всяких подонков?
В чем-то Леха был прав относительно меня. Из сугроба стало доноситься смутное бормотание и шелест сухого снега, пересыпающегося, словно белые песчаные дюны.
– Идем, – потянул меня Леха за собой, – ничего с ним не случится. Идем-идем, иначе, когда он выберется, я ему нос разобью.
Дорогу до дома мы промолчали. Уж не знаю, почему безмолвствовал Леха, а мне просто было жутко стыдно перед ним за эту ситуацию. Я понимала, что он остался на моей стороне, встал на мою защиту, даже не зная, кто прав, а кто виноват, но мне было стыдно даже поднять на него глаза и поблагодарить. У самого подъезда Леха вздохнул и сказал:
– Вера, почему ты молчишь? Я сделал что-то не так? Ты не хотела ему зла?
– Лех, мне просто стыдно перед тобой…
– За что это? – Леха озадаченно потер переносицу.
– За то, что ты все это услышал.
– Вера! – воскликнул он вдруг, хватая меня за плечи и широко улыбаясь, – да какая разница, что было у тебя в прошлом! Да хоть бы ты человека убила, я бы остался на твоей стороне! Как ты не понимаешь?
– Лех, я не хотела, чтобы ты услышал это от кого-то другого. Решила, что ты поймешь, насколько во мне ошибался…
– Дуреха, – засмеялся он раскатисто, – ду-ре-ха! Эх, а я-то подумал: наверное, это ее бывший, и она его все еще любит, и не стал его бить. Вот как чувствовал – надо было все-таки расквасить ему смазливое личико! Ну вот в следующий раз… – Леха мечтательно закинул голову и прикрыл глаза, вскинув руки, словно дирижер невидимого оркестра.
Обрадовавшись тому, что все обошлось, и намерение Птицы опорочить меня перед товарищем расстроилось, я играючи толкнула Леху в плечо и сказала:
– А пойдем, я тебя чаем напою! Там кое-кто просто в обморок грохнется, когда тебя увидит.
Громов весело согласился, потирая мочки ушей. Это означало, что он немного нервничает.
Когда его высокая фигура возникла на пороге, нерешительно переминаясь с ноги на ноги и стягивая шапку с большой лохматой головы, я окликнула Таню. Выбежав из комнаты, она собиралась, как обычно, броситься мне на шею и сбить с ног, но застыла на полпути, как изваяние. И без того большие глаза ее округлились, ладошка накрыла сжатые от удивления губы. Я глянула на Леху – он все стоял у двери, пригибаясь и перекладывая злополучную шапку из одной руки в другую, и на его открытом, приятном лице, розовом от мороза, то и дело проскальзывала робкая улыбка. Таня свирепо посмотрела на меня, будто кипятком окатила.
– Здрасьте, – нарушил молчание Леха и тут же нагнулся, чтобы разуться. Видимо, ему надоело стукаться затылком об лампочку.
– Ты почему меня не предупредила?! – бедная Таня торопливо поправляла волосы и одежду, яростно посматривая на меня. – Да что ж ты за человек, Вера! У нас такие гости, а ты! Хоть бы слово сказала, ну разве это так трудно? Я бы хоть чайник включила, в конце концов!
Я только улыбалась ей в ответ, понимая, что подруга не столько зла, сколько ошарашена личной встречей со своим новым кумиром. Который, кстати говоря, оказался абсолютно обычным парнем, приветливым и стеснительным.
– Не надо Веру ругать, – подал голос Леха, поднимаясь, и Таня вся сразу расцвела, внимая ему. – Наведаться к вам на квартиру было спонтанным решением, – Леха шагнул прямо на бедную Таню, протянул широкую ладонь, – Алексей.
– Т-таня, – растерялась Таня, пожимая его руку, – ну, если спонтанно, то, конечно же, ничего страшного! – защебетала она, надевая свою самую милую улыбку. Я глядела на этот спектакль, снимая сапоги и ухмыляясь. – Чай, кофе?
– Потанцуем, – сострил Леха, вызвав у Тани новую волну восторга.
– Водка-пиво, полежим, – закончила я. – Ну что, Танюха, исполнила я твое желание?
Таня зло глянула на меня, и я понимала, из-за чего. Ей было стыдно признать теперь, что она несколько дней меня упрашивала показать ей легендарного Горбача.
– Я так рада, – сбивчиво заговорила она, – для меня такая честь с вами познакомиться!
Леха обернулся на меня:
– Вера, я что, так старо выгляжу?
– Хочешь помолодеть – побрейся, – сказала я, заталкивая их двоих на кухню.
Леха заметил, что если он побреется, то станет похож на пятнадцатилетнего подростка, и тогда у него на улице начнут спрашивать, не потерялся ли он и где его родители. Втайне от его взгляда Таня несколько раз в отместку за такую неожиданность пихнула меня локтем под ребра.
– Господи, кумир сотни тысяч человек сидит у нас на кухне и пьет чай! – то и дело восклицала она, хлопая в ладоши и будто каждый раз вспоминая обо всем заново.
– Можно просто Леша, – смущенно отвечал Громов, и уши его розовели.
Я рассказала Тане о происшествии с Птицей. Удивившись, она обругала его.
– Странно, что он так не по-мужски отреагировал, – задумалась она. – Какое ему может быть дело? Ведь он сам перед тобою сильно виноват.
– В чем виноват? – заинтересовался Леха, глядя то на меня, то на Таню.
Подруга закусила губу и тоже смотрела на меня вопросительно. Ну, решайся, – читалось в ее глазах. И я решилась.
– Обманывал он меня долгое время. А потом обидел сильно. Если ты не против, я в подробности вдаваться не стану.
Пригорюнившись, Леха молчал. Он уже мог догадаться, что это только начало истории, и приготовился слушать. Таня проверила, плотно ли закрыта дверь на кухню, и вернулась на свое место. Сплетя пальцы, я положила узел на стол перед собой и продолжила:
– То, что он наговорил сегодня – отчасти правда. Но это его правда, это то, что он
