Раиса Крапп - Прикосновение звёзд
- О чём?
- Побыть с ним. Он так беспокоен... - Джоберти саркастически усмехнулся: - Будто его беспокойство удержит вас.
Гретхен собиралась постучать, но вместо этого ладонь легла на двери и легонько надавила. Помедлив, она переступила порог и уже сделала несколько медленных, будто против воли, шагов, когда поняла, что Кренстон спит. Она остановилась, глядя на него со смешанным чувством удивления, жалости и неприязни. Вдруг сухие губы его с усилием шевельнулись, слова слетели не сразу, потом Гретхен с трудом расслышала:
- Это вы... чистая, как ангел... Я слышал шелест вашего платья... Теперь только аромат ваших духов идёт ко мне...
- Я подумала, что вы спите.
Кренстон приоткрыл глаза.
- Если вы станете разговаривать, я уйду, - поспешила предупредить Гретхен.
- Мне нетрудно... сделаться немым, - слабая усмешка чуть заметно обозначилась в углах его губ.
Гретхен сдвинула брови, испытующе глянула на него, помедлила, прикусив губку.
- У вас горячка, - сказала она. - Боюсь, вы не даёте себе отчёта в своих словах. Постарайтесь уснуть. А я побуду здесь, с вами.
- Вы тоже не спали.
- Либо вы молчите, либо я ухожу! - Гретхен сделала решительное движение к двери.
- Разумеется, молчу.
Гретхен подошла к постели раненого. Перемены, произошедшие с ним за несколько часов, против воли вызвали сострадание в её сердце. Лицо блестело от пота, тёмные пряди волос прилипли к взмокшему лбу, сухие губы обметало жаром. Смочив мягкую тряпицу в фарфоровом тазу с водой, Гретхен начала осторожно обтирать лицо сэра Тимотея. Он безотрывно смотрел на неё, потом проговорил:
- Я не хотел обманывать вас...
Гретхен положила пальцы на его шершавые губы, и он покорно умолк, ресницы погасили лихорадочный блеск глаз.
Глава сорок третья
собирание осколков в музыкальном салоне
Сэр Тимотей начал вставать, когда, по мнению Гретхен, ему ещё ни в коем случае нельзя было покидать постель. И если ей случалось быть от него поблизости, она невольно с беспокойством следила за каждым его шагом, готовая поддержать, если он вдруг покачнётся от слабости. Никто не требовал от неё выполнения подобных обязанностей. Доктор Джоберти не сказал ни слова в продолжение того, что услышала от него Гретхен в ту безумную ночь. Он покинул Тополиную Обитель на следующий день незадолго до полудня, убедившись, что Кренстону стало лучше, глубокий сон пошёл ему на пользу. Потом он ежедневно навещал сэра Тимотея, а то и дважды в день заезжал в гациенду, но подолгу не задерживался, сетуя на свою занятость.
Кренстон также ничем не проявлял своих претензий на внимание Гретхен. Но могла ли она забыть о его существовании, помня одновременно, какой заботой окружили здесь ее, и как была она благодарна за эту заботу. Так что же теперь, когда внезапно появился повод хоть в какой-то мере вернуть хозяину той же монетой? В глазах остальных её внезапное отчуждение выглядело бы не иначе, как чёрной неблагодарностью, а недавние слова признательности только шелухой, под которой ничего не содержалось кроме пустоты. В довершение неприятностей ещё и погода как будто приняла сторону Кренстона осенняя промозглая сырость вынуждала оставаться в доме весь день, но не отсиживаться же в своей комнате, - и она проводила которое-то время с сэром Тимотеем. Однако оставляла его, используя малейший к тому повод. Она уходила, томимая противоречивыми чувствами, облегчение горчило тяжелым осадком, остающимся в душе, а досада на Кренстона мешалась с ощущением собственной вины. Однажды в таком состоянии Гретхен оказалась в малом салоне. Здесь было по-особенному уютно: несколько удобных кресел полукругом обступали фортепиано, вдоль стен стояли мягкие банкетки, и было много цветов и зелени.
Гретхен плотно затворила двери, присела к фортепиано, тронула клавиши. Музыка потекла негромко, в пол-силы, и Гретхен надеялась, что её не услышат. Вероятно, она забылась, увлеклась игрой - пьеса, которую она, не размышляя, начала наигрывать, неожиданно совпала с её настроением. На каком-то эпизоде Гретхен вдруг оборвала игру, закрыла лицо руками и долго сидела так. Звук открываемой двери заставил её резко обернуться - в салон вошёл Кренстон.
- Простите, Гретхен. Я понимаю, что вы играли не для публики, и менее всего - для меня, но я невольно слушал вашу игру.
Гретхен ничего не ответила ему, да и не хотела отвечать, просто молча смотрела. Сэр Тимотей прошёл и сел в одно из кресел поодаль.
- Нам нужно объясниться. Я думаю, вы будете чувствовать себя лучше, если мы перестанем держать в себе вопросы и ответы, а скажем их друг другу. Мне больше нечего скрывать от вас, я с готовностью устраню все недоговорённости, попытаюсь разрешить ваши сомнения.
- Но я не собираюсь ни о чём спрашивать вас... Свою жизнь вы строите в соответствии со своими желаниями и представлениями. Я не желаю вмешиваться в неё... И по-прежнему благодарна за всё, что вы для меня сделали.
- Я полагаю, что-то изменилось, стронулось в наших отношениях, и теперь рушится даже то малое, что было.
- Зачем собирать осколки? Что проку в них? - скептически дрогнули уголки губ Гретхен.
- Упавшую вазу не оставляют на полу, - вдруг она уцелела.
- Хорошо, - устало проговорила Гретхен, - поднимем вазу.
Помедлив, он встал и пошёл к ней. Гретхен вскинула глаза, глядя, как он приближается, и по бледному лицу сэра Тимотея скользнуло подобие улыбки:
- Я пугаю вас. Даже такой. Но Гретхен... разве открытие, сделанное вами той ночью... было таким уж неожиданным? Вы догадывались.
- Да, верно, - голос Гретхен вздрогнул, - немало штрихов рисовало мне истину. Но мне было гораздо легче признать себя безумной, а все подсказки ужасным порождением воспалённого мозга... чем поверить... подумать о вас...
- Вас ужаснуло и потрясло то, что вы увидели на лесной дороге, и имя этому ужасу стало - "Немой Пастор". Это так?
- Да, - во рту у Гретхен совсем пересохло. Рядом на столике стоял хрустальный кувшин с водой и бокал, но она даже не подумала воспользоваться ими, Гретхен испытывала оцепенение, наверно подобное испытывает кролик, обреченный стать пищей удава.
- Согласитесь, Гретхен, вы иначе относились бы к Пастору, не случись вам стать невольным свидетелем лесной засады.
- Вероятно, вы правы. И тогда вам было бы легко вовсе оставить меня в неведении относительно вашей двойной жизни... но... зачем вы делаете это?! Что толкает вас на эти ужасные авантюры?! Вам нравится творить насилие?! Решать о чьей-то жизни и смерти?! Кренстон, зачем вам?!
- Чудовище, жаждущее крови... Таким я представляюсь вам. Бедная Гретхен, в какой бесконечный кошмар превратилась ваша жизнь в моем доме... рядом с кровожадным монстром, - в голосе его не было издёвки или язвительности - Кренстон говорил серьёзно и печально. - Гретхен... я не собирался пользоваться вашим неведением и ни на минуту не забывал о горькой необходимости открыться вам. Теперь кажется, что я медлил непозволительно долго, но поверьте, я думал об этом каждый день, каждый час, и... не находил нужного момента. Мог ли я сказать вам правду, когда вы только стали приходить в себя, из загнанного существа начали превращаться в очаровательную юную женщину - и опять убить ваш смех, погасить сияние ваших глаз? Или в ту ночь, когда ночной кошмар выбил вас из обычного вашего состояния, и вы рассказали о встрече с Немым Пастором - мог ли я признаться в тот момент? Во время наших прогулок вас не покидала мысль о разбойниках, должен ли был я сказать: "Немой Пастор не там, где вы с тревогой ищите его он рядом с вами". Гретхен, кроме вас у меня ничего и никого нет. Единственный раз судьба как будто бы стала щедрой ко мне. И одновременно поставила перед необходимостью жестоко ударить вас. Неужели это не объясняет, почему я медлил?..
Глава сорок четвертая
где Гретхен перестаёт различать чёрное и белое
Гретхен видала, как нелегко даётся сэру Кренстону этот разговор. Лицо его, и без того болезненно бледное, стало ещё бледнее. Лоб сделался влажным
- Довольно, - сделав над собой усилие, Гретхен встала, - вы...
- О, нет, Гретхен! Я должен наконец, сказать!.. Умоляю вас, выслушайте...
- Я хотела только сказать, что вам необходимо лечь, вы плохо себя чувствуете.
- Если вы используете это как возможность уклониться от разговора... Не делайте этого, Гретхен...
- Я останусь с вами.
Она заставила его выпить лекарство и лечь в постель.
- Не понимаю, почему господин Джоберти позволяет вам разгуливать по дому, когда вы ещё так слабы, - проговорила она несколько раздражённо, а может быть - нервно.
Сэр Тимотей виновато улыбнулся.
- Простите, Гретхен. Я понимаю, в созерцании чужого недуга мало радости.
Гретхен прикусила губку, мысленно выругала себя за несдержанность, но вслух ничего не сказала, не нашла, что сказать, а оправдываться было неуместно и глупо. Кренстон выглядел теперь намного спокойнее, как будто самая трудная часть разговора, которая его бесконечно волновала, осталась позади. А может быть, микстура Джоберти дала положительный результат.
