Олесь Гончар - Берег любви
В иные минуты, когда больную одолевает полусон, мерещится ей странная рептилийка, похожая па ящерицу, вся полупрозрачная, даже внутренности видны в ней. Бронтозавр в миниатюре. Насторожившись, сидит это странное существо на шифоньере, где старые журналы сложены стопкой, и смотрит оттуда, как ты бьешься в горячке. Такая же, как и та, загадочная, что наблюдала за Верой Константиновной в палатке Красного Креста. Не знаешь, ядовита или нет и как поведет она себя в следующую секунду...
А потом она и сама ужо там, откуда явилось это ползучее, призрачное существо, откуда пришло ей неожиданное письмо... Пылая в жару, раздает кому-то одеяла Красного Креста и сгущенное молоко с сахаром, готовит какие-то микстуры маленьким бенгалятам, а тучи москитов висят над головой и так жарко, что Инна задыхается, пытаясь сорвать с лица противомоскитную сетку... Душно, муторно, желтеет свет, и голос чей-то едва пробивается сквозь лыбкую горячую трясину... За время болезни в полубреду не раз Инне - сквозь вполне реальный, пролетающий за окном кураевский снег с дождем мерещился тропический Читтагонг, и торчащие из воды полузатопленные мачты, и туманный образ человека, далекого и верного, что часами странствует в скафандре по дну залива, сродь акул, осьминогов, ощупывает, исследует затонувшие судна, уже покрывшиеся илом, ракушками и какими-то похожими на гадюк водорослями...
У Чередниченко во время эпидемии хлопот еще прибавилось. Людей валит, а дело не ждет. Хоть и зима, однако поля держатся под постоянным надзором, чуть ли не каждый день председатель и сам выезжает, и агрономов с бригадирами гоняет, чтобы наблюдали за состоянием озимых хлебов, чтобы все время были начеку. Делались разные измерения, брались пробы, ставились диагнозы, тщательно определялись площади, которым прежде всего надлежало давать подкормку. Кураевка жадно ловила по радио погодные сводки. Когда метеорологи обещали на сегодня облачность, ветер с дождем и снегом, то земледельцы воспринимали это как подарок, бухгалтерия оживлялась, а Чередниченко смеялся в своем кабинете, радуясь как малое дитя.
- Что для других слякоть, для нас это манна небесная, ха-ха-ха! грохотал он на все правление.
Незнакомый радиодиктор, разумеется, не слыхал этого смеха, а потому и не догадывался, что обещанный им "дождь со снегом" или "снег с дождем" для кого-то может быть истинной радостью. Знай он про то, не окрашивал бы свой голос в грустные, как бы извинительные тона. Это чаще всего случается с дикторшами, весьма нежными и чувствительными радиосуществами. Один из передающих подобные сводки особенно старался, "дождь и снег"
каждый раз произносил скороговоркой, явно подпуская наигранной, фальшивой бодрости, пасмурную погоду и сплошную облачность преподносил так, словно бы речь шла о самом красном, солнечном дне. Усердия этого радиободрячка искренне потешали Чередниченко:
- Ишь как напевает, этот областной приукрашиватель действительности!..
Кроме всех других хлопот, Чередниченко еще одна идея нс давала покоя: загорелся мыслью поставить весной в Кураевко памятник плугу. Тому старому, еще комбедовскому, которым когда-то была проложена первая коллективная борозда через кураевские поля. Поскольку же плуга такой марки в Кураевке не сохранилось, председатель распорядился искать его повсюду, расспросить у соседей, переворошить все и вся, но найти во что бы то ни стало.
- Возведем пьедестал на видном месте, вон, может, там, на скифском кургане, и поднимем его, наш первый, однолемешный, на надлежащую высоту,разжигал он себя и своих единомышленников.- Танки на пьедесталах стоят, и тачанки, и "катюши" - это все, конечно, здорово, а плуг, он разве не заслужил подобной чести?!
Итак, други мои, приезжайте через какое-то время в Кураевку, и вы увидите памятник плугу - первый, пожалуй, на планете...
Зима - это зима: каждый стебелек степной поблек, сник, почти никакой жизни наверху. Только там, во мраке черноземов, полно кореньев, переплелись и аврорины, и тюльпановые, и старые, и молодые... Живут только одни они - корни: узлы и узелки затаенной жизни. Чередниченко хотелось бы иметь такой рентген, чтобы просветить насквозь черноземные пласты и своими глазами увидеть :)TII молчаливые и мудрые переплетения, с которых все ведь начинается, вес - и цвет и колос...
Поля радовали, состояние озимых было отменным.
Зеленя на всех площадях живые, нигде не "вымокли, нигде нс порвало корней лютыми морозам-и - их вообще не было, морозов. А радио и дальше день за днем обещает как раз то, что нужно: то снег с дождем, то дождь со снегом! Набирают жадно, пьют щедрую влагу черноземы, и даже в такую нору года кустятся под мокрыми снегами, густо зеленеют хорошо укоренившиеся хлеба. Выйдет Чередниченко к посевам, встанет среди ноля и, наклонившись, глядит-любуется, как даже морозным утром зеленый росточек отважно пробивается сквозь суховатый снег,- это ли не чудо! Зеленое шильце высунулось, улыбается, образовав вокруг себя кругленькую крохотную полынью... Стебелек живет, согретый каким-то невидимым теплом, холод снега отступил от него, росточек словно бы создал тут свои микроклимат.
Невероятно, как это он умудрился проклюнуть толстый панцирь зимы, пробиться из небытия. Да, сама сила жизни зеленеет вокруг вперемежку со снегами, и как только солнце, встап в зенит, слизнет с полей своим горячим языком-лучом снежную кашу,- закурятся поля теплым паром, скажут всему живому и сущему: расти! Повернет на весну, солнце все чаще будет выглядывать из-за туч, пригреет поля какой-нибудь час или два, а уж откуда-то сверху, от самого, кажется, солнца, польется на землю малиновый голосок - это смельчак-жавороненок рискнул остаться в родимой степи на зиму, не улетел в Замбию и теперь первым встречает свою голубеющую весну.
- Давай-давай, наяривай! - щурясь на солнце, крикнет Чередниченко невидимому запевале.- Тебя-то нам для полной гармонии и не хватает!
День будет становиться все длиннее, нальется светом, и наступит наконец пора, когда от края и до края засверкают кураевские небеса, когда, на великую радость сеятеля, окажется, что в этом году ничто не вымокло и не вымерзло, пересева не будет, поля дружно зеленеют-переливаются, и вот уже веселым пламенем заполыхали красные цветы в заповедной степи: это цветут до самого моря! - неумирающие скифские тюльпаны.
* * *
Шахтеры, которые должны были прибыть сюда па отдых, представлялись Тасе-штукатурщице (тоже Ягничевой родственнице, хотя и далекой) людьми почти мифическими. Великаны, гиганты. Труд, который они свершают, такой, что, наверное, тяжелее его сейчас нет на свете. Гдето там, в глубинах земли, в темных ее недрах, на километры протянулись их подземные дороги-тоннели. Иной мир, мир отваги и битвы повседневной. Чтобы там выдерживать, нужно иметь особую натуру, такую, скажем, ну, как...
у этого Ягнича Андрона Гурьевича.
И когда в не совсем еще завершенном профилактории появился весной первый шахтер, прибывший по профсоюзной путевке, Тася была поражена тем, что он и в самом деле чем-то походил на Ягнича-орионца: степенной ли сдержанностью, неторопливой ли походкой или этой своей плотной, словно бы спрессованной силой, запас которой еще не весь, видно, иссяк; чуялась эта силища в призоми стой кряжистой фигуре.
- Так это вы... вы оттуда? - указав рукой на землю, девушка с любопытством разглядывала прибывшего, его изборожденное глубокими морщинами лицо с въевшейся угольной пылью.- И не страшно вам на той глубине?
- Привычные мы, дочка... Ко всему привыкает человек. Нужно же кому-то рубить уголек... Год рубим, и десять, и двадцать... А сверху над нами степь ковылем колышется да воронцами цветет, табуны коней бегают, потому что как раз над нашими штреками конезавод. Молодняк выгуливается..
Слышно, как кони топают?
- Кони, солнце и цветы - это где-то далеко, девушка, это - как на небе... А близко, над головой, темная порода иногда потрескивает.
- Ужас!
Шахтер улыбнулся. Девчатам-строителям, окружившим шахтера, хотелось знать, как он находит их работу, может, обнаружил какие дефекты, но гость не расположен был с ходу критиковать; видно, был из людей великодушных, не "наводил критику", а, напротив, похвалил девчат:
постарались, мол, такие светлые, высокие корпуса возвели на голом пустыре. Осматриваясь, увидел мозаику на фронтоне первого корпуса: шахтерская детвора встречает цветаMii молодых забойщиков в робах. Сказал, что есть правда жизни.
- Будет еще и бассейн для вас, и кафе с музыкой, с современными танцами...
- Танцы-это как раз для меня,-усмехнулся старый шахтер,- потому как давненько я не отплясывал...
В последующие дни стали прибывать новые партии отдыхающих, были среди них не только шахтеры пожилого возраста со своими давними профессиональными силикозами, но и такие, которым только дай кий в руки,, они и про обед не вспомнят, целый день будут гонять шары по бильярдному столу. Спросит жена, когда возвратится такой домой, какое же море там... а он и моря не видал: одни лишь кии, шары да лузы мельтешат перед глазами...
