Истории Фирозша-Баг - Рохинтон Мистри
Не подозревая, какие последствия вызвал ее подзывающий Кашмиру жест, Наджамай дошла почти до конца дворовой площадки. Но услышала крик и повернула обратно. К этому моменту Кашмира уже взывала о помощи к любому, кто ее слышит и может прибежать спасать ребенка. Наджамай повторила этот призыв о помощи рядом с корпусом «С» и поспешила к корпусу «В».
Помощь пришла за считаные секунды. Позже Наджамай вместе с Кашмирой перебирали в уме список жильцов Фирозша-Баг. С того дня эти люди разделились для Наджамай на две категории парсов: тех, у кого хватило совести проигнорировать зов о помощи, и тех, кто откликнулся. Среди последних был Нариман Хансотия, который как раз вышел из дома и собирался ехать в библиотеку, его жена Хирабай, миссис Карани с верхнего этажа в сопровождении Джакайли, миссис Бальсара в своем матхубану, миссис Бойс, старая дева Техмина в тапках и накидке и охранник из будки у ворот – Наджамай не забудет их всех, что они говорили, как себя вели и во что были одеты.
Наспех собранная команда с Наджамай во главе вошла на веранду и остановилась у двери в комнату жильцов. Крик лишил Кашмиру всяческих слов. Прислонившись к дверному косяку, она стояла и указывала внутрь комнаты.
Там над запертой птичьей клеткой склонилась Хуршидбай. Казалось, она не замечала никакого шума. Соседи смотрели на нее с любопытством, перешедшим в ужас, как только их глаза привыкли к полумраку в помещении. На несколько мгновений наступило затишье, ошеломленные люди замолкли, и только браслеты Хуршидбай продолжали звенеть.
Ардашир сидел на стуле, закрыв лицо руками. Было видно, что его трясет. В клетке лежал распеленутый младенец. Хуршидбай время от времени посвистывала, иногда издавала тихие звуки поцелуев или пощелкивала языком о нёбо. С ее пальцев прямо над личиком младенца маняще свисали два зеленых перчика, длинные и тонкие.
На корточках
Когда Нариман Хансотия вернулся вечером домой из Мемориальной библиотеки имени Кавасджи Фрамджи, признаки его хорошего настроения были налицо.
Во-первых, он припарковал свой «мерседес-бенц» 1932 года (он называл его «зеницей ока») у корпуса «А» прямо напротив окна своей веранды на первом этаже и дал три долгих гудка. Это разозлило Рустом-джи, который тоже проживал на первом этаже корпуса «А». С тех пор как Рустом-джи рассорился с Нариманом по поводу покраски фасада, он был уверен, что все поступки старого кретина окрашены идеей мести и притеснения – таковы его развлечения на пенсии.
Однако гудки были всего лишь сигналом Наримана своей жене Хирабай, предупреждавшим, что он, хотя и приехал, домой пока не пойдет. Потом, насвистывая «Роуз Мари»[134], он поднял капот, и его высокая фигура склонилась над двигателем. Нариман проверил масло, тут и там протер тряпкой детали, закрутил плотнее крышку радиатора и только после этого опустил капот. Наконец он взялся начищать эмблему «мерседеса», а его насвистывание постепенно трансформировалось в мелодию марша из «Моста через реку Квай»[135]. Мальчишки, игравшие на площадке, знали, что теперь Нариман готов рассказать историю, и начали собираться вокруг.
– Сахиб-джи, дядя Нариман, – неуверенно заговорил кто-то из них, и Нариман кивнул, не сбиваясь с насвистываемой мелодии и сверкая носом картошкой. Его вытянутые губы на время приподнялись и изменили форму усов, подстриженных в стиле Кларка Гейбла[136]. Подошли еще ребята, и один из них спросил:
– А сегодня будет история, дядя Нариман?
В этот момент глаза Наримана заблестели, и он с удвоенной энергией принялся тереть эмблему «мерседеса». Просьбу подхватили другие:
– Да, да, дядя Нариман, расскажите историю!
Нариман перешел к коде марша. Потом его губы разжались, свист прекратился, и усы Кларка Гейбла опустились. Тряпка была отложена, и Нариман начал:
– Вы, ребята, знаете великих игроков в крикет: Контрактора, Полли Умригара, а из недавних молодого Фароха Инженера. Aficionados[137]крикета – вот кто вы такие.
В своих историях Нариман любил употреблять незнакомые слова, особенно длинные, полагая, что его долг – открывать юным умам многоцветный и разнообразный словарь человечества. Если мальчишки не способны проводить свои дни в Мемориальной библиотеке имени Кавасджи Фрамджи, то он, по крайней мере, может принести кусочек этой библиотеки к ним во двор.
Мальчишки кивнули, имена игроков были знакомы.
– Но знает ли кто-нибудь из вас о Савукше, самом великом из всех великих?
Ребята дружно замотали головой.
– Тогда вот вам история про Савукшу, про то, как он спас индийскую команду от позорного поражения во время серии матчей в Англии.
Нариман присел на ступеньки корпуса «А». Двое ребят, упрямо продолжавших играть на площадке, не выдержали и, как только увидели собравшийся кружок, тоже прибежали послушать. Они шепотом спросили других, о чем будет история, и им ответили: о Савукше, величайшем игроке в крикет. Шепот стих, и Нариман начал рассказ:
– Команда Индии должна была сыграть в Англии с непобедимым МКК в рамках серии матчей. Капитаном нашей команды был Контрактор. Поскольку МКК считалась самой сильной командой, с которой им предстояло сразиться, Контрактор почти не сомневался в поражении. Вдобавок к прочим проблемам один из лучших его отбивающих Надкарни в самом начале игр заболел гриппом и явно не успевал поправиться к матчу с МКК. Кстати, кто-нибудь знает, что означают эти буквы? Ты, Керси? Ты ведь тоже хотел когда-то профессионально играть в крикет.
Керси покачал головой. Никто из мальчиков не знал, хотя в комментариях по радио звучало это сокращение, но полностью название практически никогда не употреблялось.
Тогда заговорил Джахангир Бальсара, или Бальсара Книжный Червь, как прозвали его ребята. Кличка, придуманная Песи-падмару, пристала к Джахангиру, хотя прошло уже больше четырех лет с тех пор, как Песи отправили в школу-интернат, и два года после смерти доктора Моди. Мальчишки Фирозша-Баг по-прежнему не любили Джахангира, хотя научились мириться с его отчужденностью и уважать знания и ум. Никто не удивился, что он знал ответ на вопрос Наримана – «Мэрилебонский крикетный клуб».
– Совершенно верно, – подтвердил Нариман и продолжил свою историю: – МКК выиграл жеребьевку и решил, что их команда будет отбивающей. В первом иннингсе они получили четыреста девяносто семь ранов, прежде чем наши спиннеры смогли их выбить. На второй день в начале игры наша команда выбыла из игры со ста девятью ранами, а запасной, занявший место Надкарни, получил травму
