Клетка для бабочки - Анна Морозова
– Доброе утро, Виктор Аркадьевич. Вы придумали, чего меня будете лишать?
– Полина. Дорогая моя. Я очень не хочу тебя наказывать, правда. Но я вынужден. Пойми меня правильно. – Она почувствовала, что профессор немного сбит с толку ее спокойствием.
– Да, конечно, я все понимаю.
Они молча смотрели друг на друга. Наконец он с усмешкой спросил:
– А ты почему такая спокойная, а, Полина? Думаешь, что тебя нечего лишить, да?
Она кивнула. «Пытается втянуть меня в спор, чтобы как следует разозлиться. Да, точно. Похоже, придумал что-то такое, на что сам не хочет пойти».
– Да, ты мне вчера задала задачку, Полина. Я даже пожалел, что шар уже разбил.
Она опять кивнула, чуть улыбаясь – тепло и сочувственно, как будто это не тот Виктор Аркадьевич, который последние несколько месяцев вызывал в ее душе столько чувств и эмоций, а просто – ну, зашел в гости дальний родственник. Сидит и делится своими проблемами, и нужно его поддержать.
Профессор внимательно посмотрел на Полину, по его лицу прошло сомнение. Вновь повисло молчание. Он явно колебался. Но то ли у него не хватило душевной восприимчивости понять, что в девушке что-то изменилось, то ли домашняя заготовка была слишком хороша – не пропадать же добру, то ли он уже настроился на ее страх, слезы и на восхитительный букет других настоящих эмоций. Он резко встал и сделал шаг вперед.
– Так, Полина. Все, хватит играть в гляделки. Ты меня вчера очень обидела и расстроила, Полина. Ты это понимаешь?
– Мне пришлось так поступить.
– Но почему? Это же глупо! Ты вроде бы не глупа, Полина. Неужели ты еще не поняла, что все будет так, как я решу? Тем более что мои решения взвешенны и разумны, Полина, в отличие от твоих. Ну что, что тебе дал бы этот несчастный экзамен? Ты можешь объяснить? Ну, не узнал бы я сразу, так потом бы все равно узнал и положил бы конец этой вакханалии. Беременной шляться по транспортам, хватать вирусы!
– Я еще надеялась вас уговорить разрешить закрыть первую сессию. Тогда я могла бы потом восстановиться…
– Потом? А ребенка куда?! Скинула бы в садик, как кукушка? Все, Полина. С тобой бесполезно разговоры разговаривать. Ты не понимаешь, что этот ребенок – самое ценное, что у меня есть. Будем говорить с тобой по-другому. Так быстрее дойдет! После пощечины-то сразу поумнела!
Полина стояла и слушала, как его голос становится все громче, выше и раздраженнее. «Как будто специально себя распаляет», – поняла она, глядя на его покрасневшее лицо, на жестикулирующие руки. «Сейчас по комнате забегает», – подумала она. Но профессор не забегал по комнате. Он подошел к девушке почти вплотную и сказал – тихо, внушительно и явно смакуя ситуацию:
– А теперь посмотри-ка, голубушка, на свой стол.
Полина посмотрела и увидела альбом про Дымка, раскрытый на странице с бабой Машей, а сверху – ножницы. Большие, острые, устрашающие. У нее закружилась голова. А за ее спиной продолжал говорить профессор:
– Я долго думал, чего тебя можно лишить. И решил предоставить тебе право выбора. Это ведь твоя бабушка? Нарисовано с любовью и теплотой, конечно, бабушка! Так вот. Или я уничтожаю твои рисунки и выкидываю все краски и всю бумагу, или я ничего не трогаю, но отстригаю тебе волосы.
Полина в первую секунду даже не поверила своим ушам. А может, это сон и сейчас прозвенит будильник? А голос за ее спиной продолжал:
– У тебя очень красивые волосы, Полина. Они росли вместе с тобой. Впитывали все влияния, и хорошие и плохие. А потом в твоей жизни появился я. И новая жизнь внутри тебя. Это как пострижение в монахини, как обряд. Перевернуть страницу, и с чистого листа. Ну что, Полина? Что же ты выберешь?
Она глубоко вздохнула, как перед прыжком в ледяную воду. У нее шумело в ушах, кружилась голова. «Как похоже на сон, когда заболеваешь и видится всякая тяжкая муть».
– Волосы.
От неожиданности профессор растерялся. Он явно был уверен, что Полина ни за что не даст отрезать себе волосы.
– Ты уверена?
– Уверена. Отрезайте.
Профессор подошел к столу, взял ножницы и поднес их к лицу девушки – длинные, блестящие, с острыми концами. Сам он тоже придвинулся к ней почти вплотную, нависнув над ней большим вопросительным знаком.
– Подумай еще, Полина. Я очень не хочу лишать тебя таких красивых волос.
Вот тут ее и вывернуло, прямо на серые тапки профессора. Она ощутила его запах, и неожиданно ее организм выдал такую реакцию. И еще она почувствовала металлический запах от ножниц, хотя умом понимала, что этого не может быть. Ножницы не могут пахнуть.
Виктор Аркадьевич немедленно воспользовался ситуацией, чтобы выйти из ловушки, в которую себя загнал, и одновременно выплеснуть накопившийся гнев. Он отпрыгнул от нее с перекошенным лицом, отбросив в сторону ножницы, которые с громким звоном упал на пол. Потом подскочил и сильно толкнул. От неожиданности она не успела сгруппироваться, чтобы смягчить удар, и крепко приложилась задом, почувствовав, как у нее внутри все всколыхнулось. И еще отбила ладони, которые успела выставить в последний момент. Виктор Аркадьевич выскочил из ее комнаты, уже привычно хлопнув дверью. Сидя на полу рядом с заблеванными тапками, девушка слышала, как он торопливо собирается в коридоре, роняет вещи и ругает ее: «Стерва! Вот стерва!» Потом его сапоги прогрохотали к комнате Полины, и она услышала его яростный голос:
– Посидишь взаперти, отучишься от самовольных путешествий!
Грохот сапог, хлопок двери, и через некоторое время – шум отъезжающего лифта.
Братья сидели у Игоря на даче и обсуждали барабанную установку, которую заказала Вера.
– Она сначала хотела подержанную брать, но я уговорил на новую. Сказал, что это типа подарок на помолвку.
– А почему именно это, а не фортепьяно хорошее, например?
– Так она же на установке играла в группе. И скучает по ритму. А синтезатор у нее есть, отличный. Тут загвоздка была место выделить для этой одороблины, как мама наша выражается.
– Да, брат, что-то тебя все больше и больше окружают эти, арты, вот. Может, ты сам из таких?
Михаил засмеялся:
– Звучит двусмысленно, как и задумано, да? А вообще ты прав. Я тоже заметил. Нас окружают добрые, талантливые арты, медленно сужая кольцо.
– Нас? Хотя, ну да… Настя же.
– Ха! Настя, Антошка, Тата…
– А младенца-то за что сюда приплел?
– Ну, так певица ж будет, вот попомни мои слова! Баба Лена в генах хорошо отметилась, по-моему.
