Номер Два. Роман о человеке, который не стал Гарри Поттером - Давид Фонкинос
Когда-то в прошлом он уже набросал несколько страниц – что-то вроде личного дневника или записной книжки, куда заносились отдельные размышления. Потом он все выбросил, не желая оставлять следы своих откровений. Софи подталкивала его заново написать автобиографию. Наконец-то изложить, вдумчиво и не торопясь, все, что ему пришлось пережить. Почему бы нет? Он станет писать для себя, как человек, который складывает чемодан, но при этом вовсе не собирается в отпуск. Мартин, чтобы чувствовать себя свободнее, решил вести рассказ от третьего лица. Первые же дни принесли временное успокоение. Возвращаясь из Лувра, он садился за письменный стол. Стараясь ничем его не отвлекать, Софи по вечерам отправлялась повидать кого-нибудь из друзей. А оставаясь дома, закрывалась в спальне. Время от времени она заглядывала к Мартину, проверяя, все ли в порядке, но он тут же ее отгонял. Казалось, он с головой ушел в работу. Воскрешая воспоминания детства, он пригласил мать пообедать вместе, чтобы расспросить ее. Например, он совершенно забыл, что она встретилась с отцом на концерте рок-группы «The Cure». Жанне это виделось таким далеким; хиты ее молодости уже даже не крутили по радио.
Однажды в субботний полдень, приблизительно через месяц после начала этого литературного предприятия, Софи осторожно глянула на рукопись. Мартин распечатал первые страницы – так ему проще было их перечитывать. Ей бросилось в глаза название: «Как я загубил свою жизнь». Оно показалось ей не слишком вдохновляющим, но мало того: Софи не понимала, с чего он пришел к такому заключению. Это было абсурдно, если учесть все, чего он добился, и к тому же не слишком лестно для их истории любви. Когда он вернулся в комнату, она довольно холодно сказала:
– Я видела твое заглавие.
– …
– Немного удручающе, тебе не кажется? Во всяком случае, у меня такое название не вызывает желания прочесть книгу.
– …
– Я искренне считала, что тебе пойдет на пользу это написать. Но ты… ты выбрал такое мрачное название, что дальше некуда… И потом, спасибо тебе за меня лично…
– …
– А что ты хотел от меня услышать? Если ты загубил свою жизнь…
Софи закрылась в спальне. Мартин ничего подобного не предвидел. Своим названием он хотел подчеркнуть главное свое чувство: то ощущение поражения, которое, что бы ты ни делал потом, подчиняет жизнь энергии проигрыша. Нет, конечно же, он совсем не имел в виду Софи. Кстати, он собирался рассказать, какое благо принесла ему любовь. И даже как любовь спасла его.
Чувствуя себя смешным, он пошел в спальню. Встав на колени у кровати, он залепетал:
– Прости меня. Это совсем не против тебя. Наоборот, ты – самое прекрасное, что со мной случилось. Ты же знаешь…
– …
– Любимая, прошу тебя…
В этот момент Софи повернулась и взяла Мартина за руку. Он пробормотал еще какие-то извинения, прежде чем продолжить:
– Я брошу писать книгу. Вначале, ты права, мне стало получше. Я словно устроил уборку у себя в голове. Но сейчас я дошел до кастинга… И не хочу заставлять себя проходить через это. Не хочу снова описывать то, что причинило мне боль.
– Понимаю.
– Я так боюсь, что ты решишь, будто я преувеличиваю. В какие-то моменты ты наверняка говоришь себе, что я сгущаю краски…
– Нет. Я правда чувствую, как ты мучаешься. И считаю, что у тебя есть все основания. Просто я и сама мучаюсь от невозможности помочь тебе.
– …
– Я постоянно ищу слова, которые могли бы тебя утешить. Знаешь, я не хочу проводить сравнения с тем, что ты пережил, но для нашего времени это по-настоящему симптоматично.
– Что именно?
– Когда я захожу в Инстаграм и вижу, какая чудесная у людей жизнь, у меня тоже иногда возникает ощущение, будто моя собственная ничего не стоит или вообще не удалась.
– …
– Мы живем сегодня под диктатом счастья других. Или, во всяком случае, того, что считается их счастьем…
Мартин остановился на этом выражении: под диктатом чужого счастья. Из него получилось бы неплохое название книги. Но он принял решение: больше никакого писательства. Он понимал, что словами можно высвобождать то, что глубоко внутри тебя, и даже начал это ощущать – нечто вроде терапии запятых. Но в конечном счете это не для него. Двигаясь по следам своего страдания, он чувствовал, что воплощает его заново. И теперь он будет вынужден начинать с нуля и в полнейшей неопределенности.
7
Были ссоры и примирения; был страх перед будущим и попытки найти убежище в прекрасных моментах прошлого. Эта супружеская пара, у которой имелось все, чтобы выглядеть швейцарской, на полной скорости превращалась в пару из русского романа. Мартин разрушал свою жизнь, потому что предпочитал страдать в одиночку. Все было испробовано, и ничто не сработало.
И вот…
И вот однажды вечером Софи подошла к Мартину. Очень близко, да, слишком близко. Выражение лица у нее было странное; даже то, как она повернула ключ в замке, показалось необычным. Мартин поднял голову, попытался улыбнуться, но эти проявления нежности требовали от него невероятных усилий. Его любви к Софи больше не удавалось перевесить то презрение к себе, которое он испытывал. Тогда, касаясь губами его уха, она прошептала:
– Мне кажется, я нашла выход…
8
Мартин начал расспрашивать, но она не захотела ничего объяснять. На следующий вечер она просто попросила его одеться и пойти с ней. Ничего парадного, всего лишь рубашку и пиджак. Она отведет его… в одно место. Мартин ненавидел сюрпризы – сам он заранее планировал любые свои поступки и действия из страха столкнуться с непредвиденным. Она пообещала, что они отправятся совсем недалеко; максимум десять минут хода.
На улице царило удивительное спокойствие. Город, казалось, замер, словно тоже ждал, что же должно произойти. Они подошли к «Рицу», роскошному отелю на Вандомской площади. Мартин решил, что Софи организовала романтический вечер из тех, которые призваны сплотить пару. Ужин при свечах в прекрасной обстановке. Красота всегда помогала разрешить сомнения. Но кажется, он ошибся. Софи объявила:
– Здесь наши дороги расходятся…
– …
В ее словах проскользнул намек на некую игру. Мартин должен зайти в отель один, не зная, кто или что его там ждет. Его сердце забилось так сильно, словно хотело вырваться из тела.
