Изгой - Сэди Джонс
Элис стянула трусики, схватила его за руку и погрузила в себя его пальцы. Ее лоно было жарким и влажным; Льюиса словно затягивало в хищную темную пещеру, где ужас смешивался с безудержной страстью. Элис придвинулась ближе, извиваясь на ковре, и раздвинула ноги, а когда он вошел в нее, расплакалась. Льюис и не представлял, что можно одновременно сгорать со стыда и быть на пике возбуждения. Элис приподняла бедра, двигаясь ему навстречу. Она громко всхлипывала и хватала ртом воздух. Он стал гладить ее по лицу и утешать, но безуспешно. Не прекращая рыдать, Элис уперлась ногой в пол, чтобы двигаться быстрее и резче. Ужас нарастал и вскоре стал сильнее страсти, вокруг словно сгустилась тьма. Льюис притих и ушел в себя, Элис жадно цеплялась за него, и вдруг ее настиг оргазм; она закричала, впившись ногтями в его руку, а потом, еще дрожа всем телом, широко открыла глаза и в упор уставилась на Льюиса. Отпрянула, будто обожглась, и стала с усилием подниматься, ухватившись за дверную ручку. В последний раз скользнув взглядом по его лицу, бросилась к себе в комнату и громко хлопнула дверью.
Льюис стоял на коленях в расстегнутых брюках и рубашке, обливаясь потом, и смотрел на закрытую дверь родительской спальни. Оттуда не доносилось ни звука, он слышал только свое шумное дыхание.
Поднявшись, он застегнул брюки и спустился на первый этаж. Подойдя к входной двери, потянул за ручку и – словно в тумане – увидел отца, поворачивающего ключ в замке. Льюис открыл дверь. Пусто – только машина все так же стоит у порога.
Он вернулся в гостиную и достал из шкафчика бутылку джина. Ключи от машины лежали в кармане. Даже не выпали, пока он удовлетворял Элис.
Льюис вышел на улицу, сел в машину и выехал на дорогу. Держа бутылку одной рукой, стал залпом вливать в себя джин.
День стоял жаркий и солнечный, а еще неестественно безмятежный. После воскресного секса с мачехой впору ожидать бури и черных туч, но небо было высоким и синим, без единого облачка. Дорога петляла в разные стороны. Льюис выпил еще, затем зажал бутылку между ног, чтобы удобнее вести машину. Он ехал быстро, не чувствуя опьянения, и думал – неплохо бы разбиться. Мимо проносились изгороди, дорога стала менее извилистой. Льюис выпил еще и помчался быстрее, навстречу тьме. Закрыв глаза, он некоторое время ехал вслепую и ждал, однако вместо страха чувствовал лишь странное веселье. Открыв глаза, он рассмеялся – а вести машину трудно, когда смеешься во все горло, – и вспомнил всех гостей на вечеринке, и отца, и о том, как оприходовал Элис на лестничной площадке; и расхохотался так сильно, что пришлось придерживать голову рукой. Выпил еще, однако стало уже не смешно – впереди показался крутой поворот, а Льюис не успевал сбавить скорость. Сам он не прочь разбиться, вот только навстречу ехала машина. Черный капот неспешно выезжал из-за угла; водитель смотрел на Льюиса в упор, тот с силой ударил по тормозам, и вывернул руль. Еще секунда, и столкновения не избежать, но своим маневром Льюис выиграл время. Черная машина вильнула, взвизгнув колесами, и проехала мимо; Льюиса вынесло на обочину и чуть не перевернуло, а за поворотом мотор заглох. Машину качнуло, Льюис едва не разлил весь джин, однако успел удержать бутылку. По лицу градом катился пот.
Спустя некоторое время он медленно тронулся с места, доехал до пустой канавы и затормозил. Выбравшись из накренившегося автомобиля, он сел на обочине и уронил голову на руки. Солнце жгло затылок и как будто держало за воротник. В голове роились образы. Льюис видел Элис, с приоткрытым ртом, бьющуюся в оргазме, чувствовал ее язык, слышал возмущенный крик: «Смотри на меня!» Видел лицо Гилберта и свою истерзанную руку, Элис, глядящую на кровь и с отвращением перевязывающую порезы. Чувствовал запах ее пудры на заплаканном лице, накрахмаленные оборки юбки, путающейся между ними, и кожу под юбкой, чувствовал, как ее руки увлекают его к себе. Неожиданно ему почудилось, что отец мрачной тенью возвышается над ним. Он резко открыл глаза на ярком солнце, и перед ослепленным взглядом мелькнул темный силуэт Гилберта – как будто он стоял тут все время, невидимый.
Льюис выпил еще и теперь не мог даже сидеть прямо. Стоило закрыть лицо руками, как перед глазами снова возникла Элис, отталкивающая его от себя. Потом он вспомнил, как она целовала шрамы на его предплечье и как погрузила в себя его пальцы, и подумал, что, быть может, она его любит.
Когда удавалось пошевелиться, Льюис делал очередной глоток. А потом увидел маму под водой – только на этот раз он прижимал ее ногой ко дну. Кто знает, может, так оно и было, подумал он и отключился.
Кит лежала в кровати в темноте. Кожу саднило и щипало после недавней порки. Ночь стояла душная, и уснуть не получалось. Девочка встала и надела платье.
Выскользнув из дома, она побрела босиком к дороге. Ей хотелось уйти насовсем. Кит окружала непроглядная тьма, и все же дома в кровати было куда страшнее.
Она беззвучно шагала по краю дороги. Нагретый за день асфальт остывал, и его запах смешивался с запахом росы на траве. Мимо пролетела серая сова, едва не задев крылом лицо, и Кит остановилась, глядя ей вслед. Невдалеке взревел мотор, и из темноты показались яркие фары.
Кит отступила на обочину, затем в глубокую траву, глядя в сторону. Машина замедлила ход и остановилась.
– Эй!
Обернувшись, Кит увидела Льюиса за рулем отцовской машины. На миг ей показалось, что воображение сыграло с ней злую шутку, но это был он. Мотор тихонько жужжал.
– Что? – спросила она.
Перегнувшись через пассажирское место, он открыл дверь, и Кит вскочила на кожаное сиденье.
– Что ты тут делаешь? – спросил Льюис.
– Ты пьян.
Он нажал сцепление и медленно поехал вперед. Оба молчали. Кит наслаждалась темнотой и прохладой. Рядом сидел Льюис, и можно было даже не скрывать, как ей хорошо – все равно он ничего не заметит.
Они остановились у подъездной дорожки. Кит смотрела на Льюиса и не могла
