Валентин Иванов - Златая цепь времен
Неверно толкуются отношения удельные. «Страсть быть богом в своем уделе» — как причина удельного разделения может быть привлечена человеком свысока и недобросовестно относящимся к родной истории. Так называемое «разделение» было вызвано моральным ходом исторического процесса в XII веке, а не злонамерением отдельных деятелей. «Собирание» было тоже «процессом». Причем оба этих процесса на Руси происходили менее болезненно, чем на Западе хотя бы, не говоря уже о Востоке.
…Владея художественным даром, писатель может писать без подготовки — сам талант подскажет ему тему, не нуждающуюся в специальных знаниях: в том смысле, что читатель воспримет рассказ без протеста. Но всегда необходимо знание того, что знают все — человека и природы. Иначе говоря, нужно быть естественным.
Если Е. О. хочет быть историческим писателем, то ему нужно начать хотя бы с того, что написано русскими историками, начиная с Татищева и продолжая Карамзиным и до нашего дня. Составится какое-то свое мнение, после чего ему, вероятно, захочется обратиться к источникам, обработанным в специальных трудах. После этого захочется знать, что же делалось у соседей и вообще в мире, ибо измерить одно можно лишь приложив к другому, а измерять сравнением с неким предвзятым (и неизвестно откуда взятым) убеждением нельзя. Правда, мертвые беззащитны. Но иногда писателю мстит за них читатель.
Пишет ли писатель на историческую тему, пишет ли на современную, он не спасается, кое-как бросая слова в попытках построить из них пышные фразы. По-моему, писатель создает действие изнутри, а слова подбирает к этому действию.
Е. О. может изучить историю, может заставить себя подчиниться собственному, насколько возможно, справедливому суждению о тех или иных людях и событиях.
Но вот сможет ли он видеть и рассказать о видимом, сможет ли воплотиться в каждого из своих героев и передать воплощенное живым словом? Это неизвестно.
Переделывать же рукопись, «улучшая» фразы словесно и логически, будет, по-моему, праздным трудом.
О ФАНТАСТИЧЕСКОМ РОМАНЕ Е. В. И И. Л.
Говоря о романе авторов Е. В. и И. Л., я освобожден от трудной и нелепой задачи обсуждать, может ли где-то в космосе существовать некий всекосмический совет, объединяющий существа самого разного анатомического строения, но одинаково мыслящих и борцов за мир, которые способны очень серьезно обеспокоиться возможностью опасного направления развивающейся на Земле атомной и ракетной техники. Не нужно мне задаваться и вопросом, могли ли иноплантники похитить супружескую пару в Месопотамии дошуморских лет и вернуть ее вместе с родившимся в межзвездном пространстве сыном на наш берег Каспия. Не обязан я и выбирать между ученейшими докторами наук, сторонниками телепатии и психокинеза, и их противником. Ограничусь лишь замечанием, что и в советской, и в переводимой у нас заграничной фантастике авторам позволяются (и прощаются!) куда бо́льшие полеты воображения.
Так ли, иначе ли, но теперь можно судить о фантастике просто как о художественной литературе: не так уж важно, происходит конфликт в космосе или враждуют Иван и Петр в деревне Петухове. Как автор справился со своей задачей, верит ли ему читатель?
Первым фантастическим произведением для меня была «Борьба миров» Уэлльса, как писали эту английскую фамилию по-русски в начале века.
Осторожно — самолюбие десятилетнего мальчишки — я пытался выведать у взрослых, а когда же точно, в каком году, марсиане нападали на Англию? Вторично я читал «Борьбу миров» лет через двадцать с увлечением, пожалуй, не меньшим, но, конечно, иного, так сказать, цвета. Я понимал, что сила Уэллса не в изобретении обстоятельств и предметов, в нашей жизни не встречающихся, а в художественности, заставляющей меня принимать невероятное как реальность и увлекаться им.
Со времен Уэллса фантастика стала обширнейшей, у нее многочисленнейшие читатели и почитатели, свои теоретики, свои профессиональные критики. Не принадлежа к последним, замечу как читатель две линии: одни авторы, поражая меня выдумкой и ставя эту выдумку осью сюжета, пристраивают к ней наши земные реальности лишь в мере, нужной для литературного изложения, как подшипники нужны оси. Другие авторы следуют, так сказать, Уэллсу, то есть они пишут реалистичные в сущности своих литературных приемов романы. К ним, по-моему, принадлежат авторы В. Е. и И. Л.
Первое и основное замечание, которое у меня вызывает роман, — его чрезмерная растянутость. Этот упрек относится не к числу персонажей, не к числу планов, линий, но к самой манере изложения. К каждой фразе! К каждому абзацу! Пухло. Медленно. Разбавлено массами слов, осложнено развитием мелких подробностей, без какого развития можно не только обойтись, но которое мешает. В силу этого, вернее, из-за этой слабости действие тормозится, получается эдакое речное устье, расплывающееся на мелкие протоки без течения, в которых праздно стоит словесная вода.
Язык романа? Авторы пользуются словом для сообщения. Им не удаются, да они и не ищут, цвет, звук, образ, настроение — эти черты и условия художественного Слова. Это отнюдь не упрек! Ибо путем связного сообщения о фактах, обстоятельствах событий и так далее писали, пишут и будут писать романы, а читатели будут их читать не без охоты, с интересом.
Если бы авторы захотели выжать из своего произведения, как воду из губки, по крайней мере две трети объема за счет лишних слов, роман, вероятно, обрел бы куда больше движения, широты. Охват не зависит от числа страниц, что давно доказал в фантастике Уэллс своими тонкими романами «Машина времени», «Борьба миров». Вред же словесных излишеств, которые мельчат, утомляют, нагоняют скуку, был известен и древним.
ПИСЬМА РАЗНЫХ ЛЕТ
*
Уважаемый Сергей Николаевич[34], вернувшись в Москву, я, до того как погрузиться в свои текущие дела, занимаюсь выполнением некоторых обязательств — в частности описал событие с убийством Б. и последующие налеты на станы. Мое письмо, к которому я приложил копии полученных у Вас документов, передал по назначению и беседовал с руководителями этого участка. Их впечатление, их отношение такое же, как у нас с Вами: дело скверное. Некоторые действия они тут же наметили. К этим товарищам я отношусь с настоящим уважением, убежден, что они сделают все посильное. Очень прошу Вас, если что-либо станет Вам известным, пишите.
Полученные от Вас документы возвращаю, они, особенно же письмо Кустанайского УМВД, могут Вам еще понадобиться. Храните их.
Когда получу Ваше письмо в Минсельхоз с просьбой об автомашине, пойду и буду просить. О результатах сообщу. Конечно, большая часть шансов за то, что меня там спустят с лестницы, но эти спуски делаются без членовредительства, а я человек в таких делах не самолюбивый.
А вот о чем, дорогой С. Н., прошу Вас мне написать и обязательно. Дело в том, что когда я прощался в Челябинске с Г. А., рассказывал он, что Минсельхоз сумел издать постановление о выжигании старого камыша на озерах, чтобы удобнее косить на силос молодой. Пусть жгут, но позднее, осенью или зимой. Но Минсельхоз догадался предложить жечь камыш весной! Вопиющее дело! Выругал я бюрократов, но, будучи крепок задним умом, лишь в поезде сообразил, что нужно было уточнить дату и прочее этого «указания», что нужно было узнать, какие и где были выжжены озера. Ведь есть же возможность высечь этих идиотов то ли заметкой, то ли злым фельетоном в одной из центральных газет.
Очень прошу Вас, напишите, жгли или не жгли у Вас камыши на озерах этой весной. Если не жгли, хорошо, умеют думать своим умом. Коль жгли, запишем в счет высокопоставленных бюрократов. Одновременно пишу Григорьеву, пишу без адреса, рассчитывая на сознательность Челябинского почтамта. Кстати, насколько я понял, распоряжение шло по колхозной линии, иначе, глядишь, досталось бы и Сасыкулю с Чебаркулем.
Ну, вот и все с прозой наших дней, теперь немного отдыха для души. Вы знаете, мне очень запомнилась наша ночная беседа. Действительно, какой вклад Вы могли бы внести в нашу литературу, какой подарок сделать любителям природы, не только охоты. Пришлось мне говорить о Ваших планах в одном издательстве: живейший интерес! Спрашивают, в каком состоянии рукопись, скоро ли автор кончает работу?
Милый, хороший Сергей Николаевич, пожалуйста, начните работать, пишите, пишите и пишите, тогда все Вам приложится. Простите за назойливость, но повторяю мои советы: не обращайте внимания на слог, на стиль, не запинайтесь на этом, все придет само; наконец, в этом Вам помогут, помните, что у Вас есть главное, то есть большие знания, большой жизненный опыт, есть чувство, есть горячее сердце. Очень прошу Вас: пишите и не прячьтесь от самого себя за текучку жизни, которая якобы не позволяет творить. Это неверно. Переломите себя, начните, и потом будет легко, потом дело поведет Вас за собой.
