Мой «Фейсбук» - Валерий Владимирович Зеленогорский
Они приехали и пошли огромной лестницей на четвертый этаж, где была реанимация, перед входом в палату он вздохнул, но вошел решительно.
На высокой кровати лежал старик, большой крупный человек с серебряной бородой; лицо его было спокойным, и глаза были прикрыты. Лия подошла к кровати и, встав на колени, поцеловала старику руку, старик открыл глаза, и Миша понял, что тот его видит и понимает, кто он.
От его взгляда в Мише что-то вспыхнуло, забурлило, щемящая жалость пронзила его, и он заплакал, страшно, содрогаясь плечами, не стесняясь, завыл, как воют евреи на молитве в особые минуты, он встал на колени рядом с Лией и поцеловал руку своему папе, которого он так ждал многие годы, которого он ненавидел и любил; слезы лились водопадом — все слезы, которые он держал в себе все эти годы, выливались из него; дамба, которую он возвел титаническими усилиями, рухнула, и слезы затопили всю его душу, он плакал — за маму, за себя, за этого старика, который лежит неподвижно, он плакал за всех.
Его брат и сестра, Лия и Дан, тоже рыдали; плакал и Моше — так, оказалось, звали его отца.
А потом стало тихо. Прерывистая линия кардиограммы на экране стала прямой; прибежали врачи и сказали, что старик отмучился; скоро Моше увезли, и дети поехали в дом, готовиться к обряду.
Когда они вошли, силы оставили Мишу, и он упал на крыльце; начался переполох, завыла сирена, и его увезли в клинику с инсультом.
Он был в коме все семь траурных дней, а когда очнулся — понял, что правая сторона его тела умерла. Он всегда считал эту сторону маминой, ребенком он всегда спал справа от матери; и эта сторона отказала первой, так же, как мама умерла первой.
После двух месяцев безнадежной борьбы врачей за мертвую часть его тела Мишу выписали, и он попал в дом своего отца, в его комнату с окном-дверью на крышу, где тот любил сидеть вечером и ночью.
Миша чувствовал, что теперь, когда мамина, русская, часть в нем умерла, ему стало спокойнее.
Когда он полз в туалет, держась за коляску, он нес на здоровой руке и ноге мертвую часть своей русской души. Он не чувствовал ее веса, папина воля придавала ему сил.
Теперь, когда и мама, и папа оказались на небесах, у него тлела в душе тайная надежда, что они там уже встретились и уже все друг другу сказали, поплакали и помирились, он чувствовал, что они помирились, и ему было вдвое легче, чем раньше, когда он еще стоял на двух ногах, носить свое полумертвое теперь тело; две половинки его души наконец уравновесились; и несмотря на весь ужас произошедшего, он был счастлив тому, что нашел отца.
Его часто возят на кладбище, где стоит простой камень, на котором выбиты цифры, а под ними на иврите — имя человека, которого он, оказывается, любил всю жизнь.
Мой «Фейсбук»
Мой «Фейсбук»
У меня в «Фейсбуке» 164 друга, знаю я лично человек 60, общаюсь периодически с семью человеками, остальные люди — виртуальные знакомые, нажал на кнопку — и вы друзья, надоело — убрал друга.
В нормальной жизни такое невозможно, даже первая жена, образ которой растворился в тумане, не отпускает, хотя бы тем, что дочь и внуки похожи на нее.
Я в армии как-то раз невольно обидел человека, а потом тридцать лет переживал, потом мы встретились на дне рождения общего знакомого, и он меня даже не вспомнил; я нес крест своего проступка, а он даже не вспомнил, вычеркнул меня, как в социальной сети, одной кнопкой.
Люди всегда пытаются предстать перед другими как-то значительнее, в Сети это можно сделать очень просто.
Выбрать себе любое имя, поставить вместо своего любое фото, написать о себе любую информацию и увлечения себе приписать приличные, т. е. залегендироваться круче Штирлица.
Я хочу представить в этих записках своих «френдов» не так, как они себя представляют, а такими, какие есть на самом деле, — по их словам, по их фото дорисовать их портреты, ведь всегда, независимо от позы, естество проявляется.
Антропологи по одной косточке могут восстановить пол и размер мозга существа, жившего за миллиард лет до нашей эры, моя задача поскромнее — восстановить истинное лицо моих «друзей».
Кто не спрятался, я не виноват.
Литературный флешмоб в «Фейсбуке»
Последнее время Цукерберг свел с ума полмиллиарда людей на планете, он монетизировал свои страхи; из-за того, что ему не давали девушки, он со своими друзьями по университету создал «Фейсбук», и теперь весь мир сидит в этой ловушке, не отрывая зада.
Я тоже попал к нему в сети, но мне надоело смотреть, как взрослые люди обмениваются фотками и тупыми постами, постят своих котиков и хомяков, детей и любовниц.
Я решил написать рассказ вместе со своими «друзьями» в Сети, и вот что из этого вышло.
В одно воскресенье я дал объявление, что иду на скачки, но это была провокация, и люди повелись и стали мне отвечать.
Иду на ипподром, сегодня бегут следующие лошадки:
Алмаз, Текила, Стержень, Тамань, Амфора, Маяк, Секси, Пуля, Абсент.
Что ставить, не знаю, порекомендуйте по ощущению. Поделюсь призовыми честно, 60 на 40.
Олег Маматов, Natalia Pochechueva, German Kodoev и 2 другим это нравится.
Olga Stroeva: Я за Абсент!) у Секси явно другие приоритеты в голове:))
Dana Seit: ставлю на Абсент.
Dana Seit: А вообще, я ставила и ни разу ничего не выигрывала. Сначала на ту, на которую больше всего ставок, потом на вторую, потом на ту, которая посередине, потом просто выбирала понравившуюся кличку… и все мимо! Валера, тебе надо взять в долю букмекера, а не нас)).
Евгения Белоусова: Пуля, однозначно.
Дмитрий Свергун: Ну, Текила, конечно))) Она понятнее…
Валерий Зеленогорский: Ставки приняты, завтра выплата.
Georgy Urushadze: Текила и Абсент. Если не пьяные.
Валерий Зеленогорский: Допинг только в лошадиных дозах, все схвачено.
Валерий Зеленогорский: Активнее ставим, лошади уже бьют копытами.
Валерий Зеленогорский: Кстати, после скачек
