Валерий Зеленогорский - Ultraфиолет (сборник)

Валерий Зеленогорский

Ultraфиолет (Сборник)

Предисловие автора

Новый сборник рассказов «Ультрафиолет» я предлагаю своим читателям, заблудившимся в эпизодах «В лесу было накурено…».

Здесь только новые рассказы, написанные в последнее время, – о людях с аномальными закидонами. Я не специально выбирал персонажей с некоторыми отклонениями от нормы. Время ненормальное, а люди в нем живут и, чтобы не сойти с ума, привыкают к новым ролям.

Когда-то Василий Аксенов, в далеком 61-м году, вышел на пляж в Юрмале и увидел, что все читают его первую повесть «Звездный билет». Весь пляж был покрыт обложками журнала «Юность».

Я хочу, чтобы сборник «Ультрафиолет» своими невидимыми лучами проник из тьмы и мои читатели укрывались им на пляжах Анталии, Шармэль-Шейха, Хургады и, конечно, Сочи, Крыма и Борисовских прудов.

Проходит все

У Сергеева случилось несчастье: жена его Люся – многолетняя потерпевшая от его внебрачных игр – ответила неадекватно и асимметрично.

Брак Сергеевых зависти окружающих не вызывал: они давно уже не ходили, обнявшись, рука об руку, но приличия соблюдали, драк и криков почти не было, общая постель их связывала только одеялом, но на людях, в редкие выходы в гости, они выглядели неплохо – танцевать, слава Богу, не пытались и не теребили на виду сплетенные пальцы.

Двадцать лет вместе – неплохой результат, если не смотреть в корень. Если же его извлечь, может получиться мнимое число. Ненависти и тектонических противоречий не было, но и страсть испарилась, как летучая жидкость в опытах, где в осадке только тяжелые металлы, свинцовая тоска и кварцевый песок забвения.

Дочь выросла, живет в Лондоне, кроме кредитной карты, ее ничего с родителями не связывает. Работает, строит свою английскую жизнь, пытается полюбить менеджера по продаже газонокосилок, но он еще не выплатил за дом и жениться не хочет.

Папа Сергеев работает в медиабизнесе, сам давно не пишет, продает и покупает газеты в интересах сырьевого монстра, деньги есть, бабы тоже, все нормально, если бы не эта новость от жены соратника из турецкого курорта Кемер.

Она прислала мужу по е-мейлу фотографии, где сергеевская жена на пенной дискотеке тает в руках инструктора по дайвингу, молодого мускулистого жлоба с явными признаками жиголо.

Сергеев посмотрел на этот османско-русский альянс и сразу позвонил Люсе, чтобы развеять дурной сон. Телефон она взяла сразу, голос был бодр, и она защебетала, что у нее все хорошо, она похудела и погода хорошая.

– Танцуешь? – сдерживая себя, спросил Сергеев.

Она, не запинаясь, ответила:

– Какие танцы! Здесь одни дети. А что?

– Видел тебя во сне в руках местного урода в неприличной позе, ты смотри там, не забывай, сколько тебе лет, выглядишь смешно, не теряй лица, – твердо сказал Сергеев и нажал отбой.

Своего лица в сауне, где он был вчера, он не вспомнил: чего на него смотреть, каждый день видел, лицо как лицо, да и случай другой – он из бани вышел и забыл, что там было, – чистая физкультура, никаких чувств.

Жена прилетала на следующий день. Он поехал в аэропорт с плохим ощущением, фотографии лежали в бардачке, он иногда их вынимал и не мог взять в толк, зачем ей это надо.

Ревностью он не страдал лет пятнадцать. Чего страдать, если повода нет, да и Люська всегда вела себя хорошо – не принято было в их кругу бабам шастать. Дом, дети, семья – так наебешься дома, что своего не захочешь. Потом времена изменились, деньги появились на тряпки и салоны, с работы ушла, но привычка осталась. Иногда мужики смотрели на улице, но не подходили, думали: у такой все есть. А что есть? Муж мимо смотрит, хрен дождешься, когда лапу протянет после пьяных похождений.

На подъезде к Шереметьево раздался звонок – звонила жена. Скороговоркой на одном дыхании проквакала, что задерживается, попросила положить денег на карту и на телефон, и все. Сергеев онемел от такой наглости, нажал на педаль, влетел в аэропорт и двинулся в кассы за билетом в этот ебаный Кемер, где его жена сошла с ума и ей требовалась срочная госпитализация по месту жительства.

Рейс был только через пять часов, он сел в дальнее интернет-кафе и стал придумывать казни египетские своей старой суке, потерявшей ум и совесть на турецком берегу.

Что это – месть, надвигающийся климакс? Что взбрело в голову человеку, двадцать лет лежащему рядом? «Видимо, болезнь», – успокаивал себя Сергеев. «Вылечим!» – твердо решил он.

Он знал название отеля, ролик сутками крутили в рекламе, называли очередным чудом света, и все дуры Москвы сидели там, плескаясь в бассейнах и напиваясь в бунгало, оплаченных их мужьями, довольными, что можно вздохнуть от жен хотя бы летом.

Самолет летел в место греха. Сергеев еще в порту выпил литр, на борту он дал стюардессе 100 долларов, и она накрыла ему поляну из своих запасов: огурчики, помидорчики, водочка во льду. Соседи завидовали и не понимали, куда шагнул Аэрофлот: частная инициатива на отдельно взятом борту вызвала недоумение. Когда принесли обед через полчаса, все вздохнули с облегчением, смотреть стали на Сергеева без уважения, с ненавистью жуя курицу 1999 года рождения, пролежавшую в холодильнике-морге до их светлого дня полета.

Инструктор по дайвингу стоял как кость в горле, его кубики на животе вызывали в пухлом животике Сергеева изжогу. «Вот сука! – думал Сергеев. – Увидел, что плохо лежит, падаль турецкая! Люська-то, дура несмышленая, попалась на разводку курортную, опыта никакого, уши развесила, ноги расставила. Последний бой, он трудный самый…» – замычал пьяный Сергеев, во сне бьющий инструктора ногой по яйцам.

Прилетели. Сергеев взял машину и поехал вершить суд, где он был судьей и палачом одновременно. Помиловать нельзя, казнить только, казнить похотливую тварь и уебня этого из пучины морской.

По дороге в отель он еще с полчаса погонял кровь мыслями своими о том, что сделает с ними, и заснул, устав мстить за порушенный покой человека, которому переживать подобное не по чину: пришла пора собирать камни для пьедестала, а не бросаться ими во всякое дерьмо.

Он влетел в отель, горя от нетерпения разрушить этот Карфаген. На ресепшн его вежливо остановили и спросили, куда он. Он ответил, ему вежливо указали присесть в лобби.

Он сделал вид, что присел, а сам рванул к лифтам, как бизон в прериях. Комната, конечно, была, как всегда, где-то не рядом, но его навигатор мести быстро нашел гнездо разврата, и он яростно постучал. За дверью стояла томительная тишина. Он постучал еще решительнее, представив, как инструктор стоит на подоконнике и прыгает вниз. Он ударил ногой, потом двумя, в номере зазвонил телефон, и он услышал голос жены и топот ног сотрудников службы безопасности.

Дверь открылась, и его жена Люська предстала во всей своей красе: в одних трусах, с заспанной щекой и ненормальным взглядом, взирающим на Сергеева.

– Что случилось? – сказала она с тревогой и волнением.

– Ах ты, сука! Где этот гондон?

– Кого ты ищешь? – крикнула она вдогонку ему, летящему в ванную.

В дверь номера настойчиво постучали.

– У вас все в порядке? – спросили из-за двери.

– Да! Да! – сбивчиво ответила она, убегая в ванную остановить ревущего бизона. Бизон сидел на унитазе и курил. Ноги его ходили мелкой дробью, и он как-то обмяк, не найдя врага. Он даже обрадовался, что его нет. Бить его он не сумел бы, он и в школе никогда не дрался, и в армии, а тут молодой кабан в два раза моложе, а жене в рожу он дал с удовольствием. Он знал за собой этот грех: в молодости они иногда дрались, когда любовь их пылала, как вьетнамские джунгли после напалма.

Жена, держась за щеку, заплакала и ушла из ванной. Он мигом успокоился, пописал после напряженной дороги и пошел в комнату для допроса – выяснить детали у турецкой блудницы.

Блудница стояла на балконе и плакала.

– Ну что, сука! Рассказывай свой декамерон!

– Дурак ты, Сергеев, был дураком и остался.

– А фотографии? – Сергеев бросил ей в лицо пачку цифровых фото, где в пене морской его Афродита в объятиях античного вида хмыря.

Она засмеялась естественно и громко:

– Это конкурс на приз Мисс отель.

– Ни хуя себе конкурс, на рожу свою посмотри похотливую, конкурсантка! Конкурс был для тех, кто тронулся умом? Какой, на хуй, конкурс? Ты зачем приехала? Спа делать? Или спать с отребьем?

Жена молчала, глаза ее искрились радостью, не виданной Сергеевым уже много лет: он ревновал, она была на седьмом небе. Надо же, столько лет прошло, а проняло. Его нельзя было вытащить в ресторан в выходные, а тут через границу, поднял жопу и рычит яростно, как много лет назад на турбазе, когда грузины, сидя в своих «Жигулях», цокали на проходящих девушек, показывая друг другу, как они хотят их иметь.

– Почему вчера не улетела? – грозно спросил Сергеев.

– Осталось несколько процедур, жалко денег стало, решила доделать.

«Дура! – подумал Сергеев. – Никогда не умела считать».