Развлечения для птиц с подрезанными крыльями - Булат Альфредович Ханов
– Пивовары, похоже, совсем спятили с экспериментами.
– Угощайся. Раздели мою печаль.
Влад выдвинул табуретку и сел, облокотившись на стол.
– Женщины? – поинтересовался сосед.
– Ага.
– Это, конечно, не мое дело, но ты ее бросил или она тебя?
– По обоюдному, – ответил Елисей, по-прежнему не поднимая головы.
– Главное – не злись на нее. Женские проступки, за редким исключением, продиктованы глупостью и несдержанностью, нежели хладнокровной подлостью, – сказал Влад тоном знатока.
– Выпей со мной.
– Секунду.
Айтишник встал, чтобы выплеснуть в раковину остатки сидра из стакана и из пластиковой бутылки. После этого сосед, шаркая, приблизился к навесному шкафу и достал оттуда початую текилу и стопки.
– Не пойми меня неправильно, – объяснил Влад. – Я человек без предубеждений. Дело не в том, что меня коробит распивать с парнем голубую блевотину в квартире, балкон которой украшен розовым фонарем. Просто я считаю, что сейчас тебе требуется что-то крепче сидра. Что-то надежней.
Елисей без комментариев налил себе текилы с горкой и проглотил, не жмурясь и не задерживая ядреного мексиканца в горле.
– Другое дело, – одобрил Влад.
Он наполнил стопки и завел долгую речь о гендерных различиях, перемежаемую горькими тостами. Он говорил, что женщина равняется хаосу, а мужчина тождествен космосу. Женщина – бразильский карнавал, а мужчина – римское право. Женщина – это набухшие соком лесные ягоды, упрятанные в стекло с помощью закаточной машинки, а мужчина – зеленый банкомат, пик цивилизации, для доступа к которому нужны пластиковая карта и пин-код из четырех цифр. Женщина – это пульсирующая стихия алого цвета, которая клокочет и захлестывает, а обуздать ее стремится мужской разум с его логическими установками и скучными, но неукоснительными мерками. Женщина умножает энтропию, рождая новых людей, обреченных на получение паспорта и на невротические колебания, тогда как мужчина изо всех сил тщится энтропию уменьшить, развязывая безумные войны и принимая неудобные законопроекты вроде повышения пенсионного возраста и увеличения ставки НДС.
Текила закончилась, и Влад, помявшись, притащил из комнаты бутыль со ржаным самогоном («Чудо-напиток, доставка прямиком из рая!»), не имевшую этикеток и прочих опознавательных знаков. По словам айтишника, крепость самогона составляла свыше пятидесяти градусов, и Елисей безоговорочно этому поверил, потому что исстрадавшаяся слизистая отозвалась на чудо-напиток страстной мольбой прекратить издевательства.
Философские рассуждения соседа незаметно перетекли в излияния души. Влад жаловался, что в студенческие годы его считали неудачником, так как он не заводил отношений и держался в стороне от разгульных вечеринок, где даже самым застенчивым и невзрачным перепадал дружеский перепихон.
– Мне пытались приделать чужеродные детали, – произнес сосед заплетающимся языком. – Как будто ручку к граненому стакану или второй этаж к троллейбусу.
– Как будто пятое колесо к телеге, ты это имел в виду?
– Нет, как будто второй этаж к троллейбусу.
Когда Елисей перестал попадать ложкой в салат, Влад заткнул пробкой бутыль с самогоном и объявил, что пора на покой.
– Я не хочу тебя задевать, – сказал айтишник, – однако вынужден ответить… отметить… что у тебя что-то с волосами. Откровенно говоря… чисто мое мнение… тебе бы не мешало их помыть.
Елисей нащупал у себя на голове колтун и благодарно кивнул.
Уже в ванной, намыливая голову шампунем, он снова подумал, что чертовски оплошал. Не следовало упоминать о подскочивших гормонах. И повторять ту фразу о действиях, которые нельзя подвергать сомнению.
Интерлюдия
«Коктейль Гиппократа»
Ты несчастен? Ты раздавлен, покинут и тебя греет лишь мечта обратить планету в радиоактивный пепел? Поздравляю, неудачник, тогда следующий рецепт для тебя. Не благодари.
Тебе понадобятся сидр с тропическими фруктами (впрочем, можешь бражку настоять на яблоках, мне поебать), текила без понтов и ржаной самогон от дяди Миши из соседней деревни. Все смешай, прочитай три раза «Отче наш» задом наперед и выпей. Да-да, без остатка. Ты уже чувствуешь, дружище, как будто тебе надкусили печень? Уже слышишь напористую мощь внутри, зов запертого в твоем жалком теле торнадо? Освободи его, сделай доброе дело.
Ты в курсе, что тысячелетиями доктора считали, что проблеваться – это здорово? Не в курсе? Тогда вот тебе еще чуток ликбеза из истории медицины. Врачи использовали ртуть, сурьму, мышьяк и менее известные штуки вроде пива с толченым чесноком, чтобы вызвать у больных обильную рвоту и очистить организм от застоя желчи и слизи. Сам Гиппократ благословил тебя рвать каждый месяц по два дня подряд. Кто ты такой, чтобы не доверять Гиппократу, а? Ты кто такой, спрашиваю?
Полегчало, правда? Целый водоем блевотины. Водоем – во даем, ха-ха. Задумайся над карьерой стендапера. Задумайся хорошенько, а потом отбрось эту мысль. Все равно ты к сцене не пригоден. Ни как стендапер, ни как диджей, который разъезжает по миру без оглядок и компромиссов. Ты как раз не такой, ты к компромиссам прямо-таки тянешься и оборачиваешься каждую секунду, чтобы проверить, не наступил ли где на дерьмо. Ждешь, когда подошва начнет липнуть к земле, чтобы, гордясь втайне своей проницательностью, сокрушенно воскликнуть: «О боже, за что мне это все? Что я натворил?»
Да ничего не натворил. Ты же не ребенок, чтобы уповать на карму и прочие причинно-следственные. Бог попросту решил над тобой приколоться. Он отводит душу на забавных субчиках вроде тебя. Рабочий, как говорится, момент.
(пост был удален пользователем через два часа после публикации)
Ира
События случаются закономерно, но непредвиденно.
Все к тому и шло. Положа руку на сердце, Ира не собиралась связывать жизнь с Елисеем, да и он вряд ли планировал таскаться за ней по свету с рюкзаком, полным надежд и комплиментов. Все его громкие слова даже на бумаге красивыми не выглядят.
Наверное, правильно, что все разрешилось быстро. Когда Елисей резко очертил границы и выставил ультиматум, он выдал свои намерения. Всегда со мной соглашайся и никогда меня не критикуй, какую бы чушь я ни порол. Прозрачней некуда.
Зря, конечно, она взбеленилась и облила его пивом. Теперь он сочтет ее психованной.
Простушка, как есть простушка. Развесила уши, уверовала в нескончаемый ряд солнечных лучей, а в заключительный момент не удержалась от дешевых драматичных жестов.
Самое нелепое, что через два дня после незабвенного вечера в баре Елисей, выкинувший ее из друзей, отправил сообщение:
Признаю, что погорячился.
Пусть это и не прозвучит убедительно, мне жаль. Когда я утверждал, что не хочу видеть рядом того, кто сомневается во мне и стремится меня перелопатить, то подразумевал, что каждый, кто мне близок, тоже вправе на это рассчитывать.
В какую бы спорную
