Любовь и другие мысленные эксперименты - Софи Уорд
В это же самое время другой Артур спустился на первый этаж отделения реабилитации Космического центра имени Линдона Б. Джонсона в Хьюстоне, штат Техас. Мышцы ног у него ослабли, спускаться было тяжело, дыхание сбилось, но ему сказали, что на первом этаже его ждет мать, и он решил воспользоваться шансом повидаться с ней вне стен больничной палаты. Чем скорее его выпишут, тем быстрее он поймет, что случилось во время полета на Деймос. Пока он знал только, что вскоре после приземления в кратер связь отключилась и он потерял сознание. А в себя пришел на спасательном судне во Флориде. И оказалось, что прошло уже больше года.
Рейчел, наверное, волнуется. Конечно, у нее была и своя жизнь: работа, на носу Комик Кон, для которого она шила костюмы героев «Перепончатокрылых». С тех пор как на десятый день рождения Артура Рейчел смастерила ему костюм муравья для вечеринки в стиле человек-муравей и опубликовала снимок в Инстаграме, ей стали со всей страны заказывать костюмы разных жуков. Пришлось ему делить мамулю со всеми повернутыми фанатами фантастики, а вскоре он и сам пополнил их ряды. Когда ему стукнуло семнадцать, Рейчел перебралась с ним в Штаты, чтобы он смог осуществить свою мечту стать космонавтом, и с тех пор не пропустила ни одного запуска и ни одного приземления.
— Мам, может, хватит уже с тебя должности матери-одиночки-единственного-драгоценного-сыночка? — спросил Артур после окончания обучения. — У меня уже и корабль есть, и все такое.
— Эй, не лишай меня любимой работы. — Рейчел позволила сыну закинуть мускулистую руку ей на плечи. — Дети нужны не только на Рождество. И смотри, Хэлу про мать-одиночку не заикнись.
Спустившись с крутой лестницы, Артур завернул за угол и остановился, чтобы отдышаться. Отец и в школу-то на родительский день ни разу не пришел, что уж говорить о возвращении сына на Землю. Да он и не обижался. Хэл был символом, идеей и биологической составляющей отца, но физически в его жизни почти не присутствовал. Они с матерью так и договаривались, и вскоре после рождения Артура он вышел за садовода и перебрался в Сомерсет. Это означало, что летом Артура ждут несколько безумных недель в Куанток-Хиллз, но в Хакни никакого отца у него не будет.
Это Рейчел сидела в комнате для посетителей и не спала вот уже… в общем, с тех пор, как он улетел. Ему так и не объяснили, куда делись лишние шесть месяцев, оставалось довольствоваться собственными смутными догадками.
С нижней площадки лестницы виден был стеклянный приемный покой. У стойки, облокотившись на столешницу, стояла высокая блондинка и ждала, пока администратор закончит говорить по телефону. Рейчел нигде не было видно. Кажется, спуск с лестницы окончательно его измотал, колени подломились. Он рухнул на цементный пол, и от удара из него вышибло дух.
— Артур? — Высокая женщина выбежала в коридор. — Артур, что с тобой? — Она бросилась к нему и упала на колени. — Ты как? Подожди… Я позову кого-нибудь.
В отдалении кто-то закричал.
— Сейчас тебе помогут. Слава богу, ты в порядке. Как же долго тебя не было. — Она обняла его. — Но теперь ты дома. Ты дома.
8
Сам себе незнакомец
Корабль Тесея
Этот мысленный эксперимент основан на истории о корабле Тесея, рассказанной Плутархом. Все части корабля постепенно заменялись новыми. Возникает вопрос: до каких пор его все еще можно будет считать оригинальным кораблем? А если из старых частей корабля соберут новый, какой из них будет считаться оригинальным?
На входящего
в одну и ту же реку
текут все новые
и новые воды.
Гераклит. Фрагменты
Рейчел чистила зубы, разглядывая свое отражение в зеркале. Сбоку на стекле высвечивались ее сегодняшние жизненные показатели: артериальное давление, уровень сахара, гормональный баланс, вес, плотность костей, общий анализ крови. Не будь дом съемным, она бы давно избавилась от этого технического новшества. Со здоровьем у нее в целом все было в порядке, и она бы чувствовала себя куда лучше, если бы зеркало не транслировало ей ежедневно, как оно постепенно портится. Статистика, неумолимая статистика.
— Прямо зловещее пророчество, — пробормотала она.
— Спасибо, — отозвалась система.
Волосы на висках совсем поседели. Если верить солнечным часам волосяных луковиц, ее полдень давно миновал. Так удивительно: в юности тело ее производило текучую медь, а теперь — жесткую стальную проволоку. Интересно, а сама она изменилась так же сильно, как ее волосы? Да, наверное. Временами Рейчел задумывалась, можно ли считать ее тем же человеком, что и двадцать лет назад, если все клетки тела давно заменились новыми. Раньше, когда они сменялись, повинуясь законам роста и поддержания здоровья, эффект был не слишком заметен, теперь же, когда итогом перемен становилось старение и разрушение, он казался куда более существенным. Но мог ли этот процесс не коснуться ее разума? Все связи в мозгу, конечно, тоже давно заменились. Преобразились и воспоминания, подернувшись тенью событий, произошедших позже. Если человек — это его память, а воспоминания меняются, можно ли сказать, что вместе с ними меняется и сам человек?
Оставалось только радоваться, что зеркало в ванной не пыталось измерять ее интеллектуальную активность с той же дотошностью, как и показатели физического здоровья.
Надо было покрасить волосы. Теперь Артур ее не узнает.
Рейчел было шестьдесят восемь, на пять лет больше, чем матери, когда та умерла. Старухой она вовсе не выглядела, Рейчел вообще казалось, что мать в течение жизни почти не менялась. Может, секрет заключался в том, чтобы цепляться за каждый свой недостаток, за каждую слабость, за все те качества, что мешают жить. Наплевать на самосовершенствование, навсегда остаться упрямой, узнаваемой и неповторимой собой.
— Первым делом, как только проснется, — сказала ей администратор госпиталя.
Красить волосы было некогда. Она отвернулась от зеркала, прошлась по дому, закрывая двери. Окна были закупорены наглухо, чтобы поддерживать микроклимат и ограничить уровень радиации. Выходя из дома, она не стала использовать систему распознавания радужки, и сигнализация мигала, пока она не закрыла дверь вручную. До ближайшей станции Гиперлупа идти было недалеко. Рейчел уселась на жесткое пластиковое сиденье и стала смотреть, как за окнами кабинки разгорается день, как пробуждается жизнь там, внизу, под обвивающим город сверкающим путепроводом.
Отцу удалось прожить с Элизабет большую часть своей сознательной жизни. Правда, кончилось все тем, что он убил их
