Один день ясного неба - Леони Росс
— Ты принесла деньги? — Нога дернулась.
— Какие деньги? — спросила Анис.
Женщина подняла голову и поглядела на Анис в упор.
— Ты же не приходишь в бордель от нечего делать!
Рубаха задралась совсем высоко, так что Анис невольно отвела глаза.
Она могла бы догадаться, что это бордель, уж больно уединенное и тихое было место, да и фабрика с мужчинами-работниками рядом. Анис была одной из очень немногих целительниц, кто пользовал здешних женщин. Тан-Тан любил порассуждать об их безнравственности и склонности к безделью, поэтому она никогда не рассказывала ему про них. Скорее всего, этот дом вызывал у него гадливое чувство, и он никогда о нем не рассказывал. Но ее раздражало, когда он пытался оградить ее от реальности, словно она постоянно не сталкивалась с мерзостями жизни. По правде сказать, она бы могла лечить куда больше шлюх, сейчас все больше людей умоляли лечить их в кредит или предлагали оплату натурой, принося мешки с авокадо, чищеными голубиными орехами или жареными плодами хлебного дерева. Шлюхи же всегда оплачивали все счета без задержки, наличными. Ведь соски всегда востребованы, вне зависимости от экономического положения в стране.
— Ну так что? — спросила обладательница красивой ноги.
— У вас тут так много женщин, что услуги оплачиваются?
— Есть малость, — пожала плечами женщина. — Не так много, как хотелось бы, а?
— Ну, женщины надеются найти кого-то особенного.
— Это мужчины дурят им голову.
— А я вот замужем. — И как только у нее вырвались эти слова, она поняла, какую глупость сморозила.
Женщина развеселилась.
— Значит, тем более есть резон сюда приходить, а?
Она говорила в нос, с говорком жителей горных районов, и все ее фразы оканчивались на мягкое «а?». Анис удивилась. Большинство шлюх были деревенскими девчонками, но этот говорок говорил о том, что эта женщина из состоятельной семьи. Уж точно куда богаче, чем ее собственная.
— Так зачем ты пришла? — спросила женщина.
Анис махнула рукой на банку с оранжевой краской.
— Ты что-то красишь, сестра?
Женщина улыбнулась:
— Не называй меня сестрой, как будто мы знакомы. Ты пришла в мой дом, а я даже не знаю, как тебя зовут.
— Э-э… Мариэлла, — выпалила она первое, что пришло в голову.
— Ага, просто Мариэлла. Ни фамилии, ни имени матери? Очень неформально. Думаешь, я обычная уличная девчонка? Поэтому ты не называешь мне свое имя?
— А как тебя зовут?
— Ишь ты! Чтобы ты побежала в полицию и доложила, что нашла Оранжевого художника? Скажи, что тебя послала Горячая Щель — им это имя знакомо! — И ее губы расплылись в красивую белозубую улыбку от уха до уха — хитрую и плутоватую. — Но ты… гм… Мариэлла… можешь называть меня мадам Миксиэлин Второе Заведение, дочь Эстер.
— То есть коротко Микси. — Ей было неловко подкалывать эту спокойную язвительную шлюху. На крыше дома шумно хлопали крыльями земляные горлицы.
— Но ты так и не сказала, какую услугу я могу тебе оказать, миссис Замужняя Дама.
— Я пришла спросить, что ты написала краской на стене фабрики.
— Знаешь, я изменяю свое первоначальное предположение. — Микси с важным видом погрозила ей пальцем: — Сюда приходят особого рода женщины, чтобы за деньги потрахаться с мужчинами, а ты не из таких.
— Но ты не отвечаешь на мой вопрос.
— Думаю, у тебя есть мужчина… о, извини, муж… мы привыкли, что к нам приходят сюда помиловаться с пусечками, а ты просто вынюхиваешь.
— Я? Нет… Что?
Улыбка Микси стала еще шире, еще нахальнее.
— Угу. Я же знала! И какой у него пенис? Если, конечно, ты еще не забыла, как он выглядит. Сюда джентльмены приходят толпами, потому что их жены воротят носы от их пенисов. — Микси радостно захихикала. — Нет, забудь, что я сказала! Ты — совсем другого сорта!
— Какого сорта?
— Тебе подавай инструкции! Ты пришла сюда узнать, к кому он ходит и что говорит. Ты хочешь посидеть с нами и выпить вина. А потом рассказать подругам, как ты целый час проболтала со шлюхой! — Микси стала раскачиваться в гамаке, хлопая в ладоши. — Ты хочешь, чтобы я научила тебя ублажить мужчину, да, Мариэлла? Это тебе будет стоить пары звонких монет.
— Да что вы такое говорите? — воскликнула она с нескрываемым гневом, чего с ней давно уже не случалось.
— Нечего стыдиться, если тебе нужно узнать, как это делается, моя дорогая. Может, ты ему наскучила, вот он тебя и не трахает. Это не значит, что он тебя больше не любит.
— Мне не нужны инструкции! — Анис почти кричала. И почему сегодня такая ужасная жарища, и почему эти проклятые горлицы на крыше и мыши в траве так расшумелись! — Мне не нужны… твои… инструкции!
— Знаешь, время идет. — Микси грациозно, словно мангуст, выскользнула из гамака — шшшух! Она все еще улыбалась и умоляюще сложила ладони перед своим лицом. — Все в порядке. Все просто чудесно. Можешь потрахаться.
— Я никогда не жаловалась! Я…
— Ты не должна мне ничего доказывать, миссис Мариэлла. Все отлично.
— Меня зовут не Мариэлла.
— Молчи! Я не хотела тебя расстроить. Если хочешь сделать пожертвование на покупку краски, оставь монетку вот здесь, на банке.
Прежде чем Анис смогла вымолвить хоть слово, Микси распахнула розовую дверь и, войдя в дом, захлопнула дверь за собой. Анис осталась одна, удивленно глядя вслед и вдруг осознав, что стоит с открытым ртом. Из открытого окна донесся певучий женский смех.
Ну нет, не думай, что ты захлопнула эту проклятую дверь прямо перед моим носом!
— Микси! — Она резко отворила дверь и заглянула внутрь. — Микси! Если ты не вернешься, клянусь, я позвоню на радио и сообщу, что ты разрисовала фабрику Интиасара!
В ответ откуда-то из глубины дома прозвенел смех.
Анис закрыла рот. У нее в ушах все еще гремел собственный голос.
Между стропилами крутились лопасти трех потолочных вентиляторов.
Она еще ни разу не бывала в публичном доме.
Она не увидела ни откровенных картин или скульптур, ни фотографий голых женщин, бесстыдно выставивших свои выпуклости: только новые бамбуковые кресла и пухлые синие подушки. Вокруг все сияло чистотой. Полы были недавно навощены. Витал запах полироля.
Где-то слева она услыхала шарканье ног и скрип лестничных ступеней.
— Микси?
Шарканье стихло. Она прислушалась к свистящему шуршанию вентиляторов. А где другие женщины? Может быть, у них выходные по случаю предстоящей свадьбы? А может быть, они работали только по ночам.
Она вошла
