Такая вот любовь - Синтия Ньюберри Мартин
Дверь ванной распахнулась.
– Анджелина? – Уилл вошел и теперь наконец увидел жену. – Вот ты где!
– Я приехала сегодня утром к Люси и нашла ее мертвой.
– О господи, мне так жаль! Сердечный приступ?
– В общем, да. Внезапная остановка сердца. По крайней мере, так считают парамедики.
– Что‑нибудь нужно?..
– Я скоро спущусь.
– Не торопись, – ответил Уилл.
Услышав щелчок закрывшейся двери, она включила горячую воду и вылила в ванну остаток бутылочки.
Хотя Анджелина отмокала куда дольше обычного, клонящееся к горизонту солнце еще окрашивало небо своими ярко-оранжевыми лучами, когда она вышла из ванной и начала спускаться по лестнице. В кухне ее ждал Уилл, на столе стояли два бокала и бутылка вина. Сейчас они выйдут на веранду. Только желания посидеть там с Уиллом Анджелина не испытывала никакого, о чем всей душой сожалела.
– Выходи, – сказал Уилл, вскакивая и подавая жене куртку. – Я принесу вино.
На веранде Анджелина устроилась в своем кресле-качалке. Над горизонтом к этому времени осталось всего несколько оранжевых отблесков. Цвет покидал этот день, точно у него была какая‑то другая жизнь, в которую он мог сбежать. Анджелина почувствовала, как что‑то давит на нее. Она встала и сняла куртку.
– Теплее, чем я думал, – заметил Уилл. – Теплее, чем было. – Он поставил ее бокал с вином на стол и опустился в свое кресло-качалку.
Анджелина заставила себя спросить:
– Как провел день?
– Ездил к истоку.
– К истоку?
– Я принял правильное решение.
Анджелина взяла бокал, снова села и сделала глоток.
– В смысле?
– Я радовался, что побывал там не по работе, – кашлянув, объяснил Уилл. – Нам надо как‑нибудь съездить туда на пикник.
Со вздохом Анджелина посмотрела на благостного мужчину, который качался в кресле рядом с ней, отлично понимая, что больше не может быть той, кем он желает ее видеть.
– Было тяжело? – спросил Уилл.
– Могло быть и хуже, – возразила Анджелина, надеясь уловить хоть один солнечный лучик. – Люси умерла всего несколько часов назад. Мне пришлось вышибать дверь ногой.
– Ты вышибла дверь?
– Это передвижной дом. Она алюминиевая.
– И всё же!
– А еще мне пришлось сообщать ее сыну.
– Он в порядке?
Анджелина кивнула и отхлебнула немного вина, не ощутив его вкуса.
– Ты ведь знаешь, я видела, как умирают люди. И покойников тоже видела. Хотя, думаю, никогда к этому не привыкну. – Она осушила свой бокал. – Как тихо!
Уилл встал и потянулся.
Солнце закатилось, и Анджелина отчаянно скучала по нему.
Уилл взял ее бокал.
– Налью тебе еще.
– У нас найдется текила?
– Текила? Навряд ли. Есть скотч.
Она помотала головой.
– Тогда вина.
Дверь за мужем закрылась, и Анджелина посмотрела в темноту, спустившуюся на землю. На следующей неделе ей назначат нового пациента, но готова ли она продолжать работать?
Уилл вернулся и протянул ей полный бокал.
– Что у нас на ужин?
– Понятия не имею, – ответила Анджелина. – Мне не до еды. И я устала готовить.
Уилл откашлялся и подошел к защитной сетке, глядя в сторону гор.
На веранде свет требовался нечасто, и сегодня вечером его не включали. Горы за темным силуэтом Уилла вздымались на фоне пористого из-за сетки сумрачного неба плотной темной массой.
– Я устала делать то, до чего мне нет дела, – продолжала Анджелина. – Жизнь слишком коротка.
– Согласен. – Уилл обернулся к ней. – В этом мы сходимся.
– Если ты не должен ходить на работу, я не должна готовить ужин.
Уилл подошел и сел рядом с ней.
– Мы сами заварили эту кашу.
Анджелина не сумела удержаться от улыбки. Мужнина рука лежала на подлокотнике кресла-качалки. Она накрыла ее своей ладонью, ощущая жесткие волоски и кости, выпуклости и углубления, холодную и гладкую поверхность напульсника, который он носил.
Уилл сжал ее пальцы и встал.
– Пойду посмотрю, какую еду смогу для нас откопать.
Глава 38
Серые облака неслись по небу, поочередно закрывая солнце, делая мир то светлее, то темнее. Над общим городским кладбищем ветер кружил опавшие листья и гирлянды сосновых иголок. Анджелина потуже обмотала вокруг шеи шерстяной шарф и застегнула верхнюю пуговицу куртки, защищаясь от стылого воздуха, которым обычно наслаждалась. Голые ветви деревьев раскачивались на ветру. Сейчас, в одиннадцать утра, было гораздо холоднее, чем в восемь.
Впереди под навесом стоял Джон Милтон. Справа от него – немолодая женщина в солнечных очках на лбу (Анджелина задумалась, не его ли это подруга). Слева – мужчина, засунувший руки в карманы слишком тесных костюмных брюк. Возможно, это был босс Джона Милтона, с которым она разговаривала на днях у съезда с федеральной трассы, только подстриженный и выбритый. Рядом с ним ссутулилась какая‑то полная женщина. Перед Анджелиной стояла Грэйси, ее черные с рыжиной волосы ниспадали на спинку красного пальто. С нею был высокий долговязый парень в джинсовой куртке, который вполне мог оказаться ее сыном. К собравшимся приближался под руку с женщиной еще один мужчина, одетый в темно-синий блейзер.
Анджелина взяла Уилла под руку. Они женаты уже двадцать три года. Хорошие дни сменялись плохими и наоборот. И теперь, в час размышлений о том, как коротка жизнь, Анджелина тихо радовалась, что она не одна и рядом с ней стоит именно Уилл. Что они вместе.
В пять минут двенадцатого мужчина в темном костюме кивнул Джону Милтону, который вышел вперед. Его волосы выглядели так, словно он пытался пригладить их, намочив, но пряди все равно торчали в разные стороны, то ли по собственному почину, то ли по вине ветра. На нем были темные брюки, белая рубашка, красный галстук. Ни куртки, ни пальто. Он опустил руки по швам.
– Я хотел бы поблагодарить всех вас за то, что пришли. – Джон Милтон сделал шаг назад и положил левую ладонь на крышку гроба. – В день, когда не стало Люси, я срубил дерево там, где живу. И построил для нее этот маленький домик, пахнущий сосной. Сегодня утром я водрузил на него крышу.
Когда Джон Милтон поднял и вновь опустил ладонь на крышку гроба, Уилл стиснул руку жены.
– Что? – прошептала она.
Уилл мотнул головой.
– Запах сосны я помню с детства, – продолжал Джон Милтон. Потом, помолчав, добавил уже спокойнее, изумленным тоном: – Ее спальня была увешана акварелями.
Анджелина удивилась, что он не знал этого.
Джон Милтон отвернулся и положил на гроб обе ладони. Через минуту он снова повернулся лицом к собравшимся.
– Я прикрепил к нижней стороне ее новой крыши три из тех акварелей. Они составляли единое целое и принадлежали Люси. – Он посмотрел в
