Планы на лето - Ася Лавринович
Я оглянулась на нашего физрука. Пока он спорил о чем-то с Маратовым, легким бегом направилась к Давиду. Интересно, что ему вдруг понадобилось от меня посреди урока? Признаюсь, иногда я скучала по тем временам, когда была невидимкой. С началом отношений с Перовым не привлекать к себе внимание больше не было возможности.
– Что случилось? – спросила я вместо приветствия. Давид здесь явно не просто так. Раньше мы встречались только в столовой на большой перемене и на репетициях. С уроков он меня еще ни разу не уводил.
Давид быстро поцеловал меня в губы, а затем взял за руку и повел к трибуне. Мы сели на одну из скамеек, и перед нами открылся вид на большое футбольное поле. Физрук по-прежнему громко отчитывал бедного Маратова.
– Я только что узнал, но хотел с тобой первой посоветоваться… вернее, поделиться, потому что я уже принял решение и советы мне не нужны.
– Да что такое? – забеспокоилась я. Хуже нет, когда ходят вокруг да около и говорят загадками. Вовка иногда любит так нагнать интриги, а потом спрашивает какую-нибудь ерунду, типа: будешь ли ты есть суп?
Давид не отпускал мою ладонь. Нежно поглаживал ее, явно собираясь с духом, чтобы мне что-то сказать. Пауза затянулась. Наконец Перов спросил:
– Ты помнишь, я тебе говорил про интервью?
Я молча кивнула.
– Так вот, оно завтра.
– Завтра? – ахнула я. – А во сколько?
– В том-то и дело, что съемки днем, начнутся в два часа…
– В два часа? – снова переспросила я. – А как же наше выступление? Оно ведь завтра! Разве ты на него успеешь?
К этому концерту мы шли целый месяц. Уже готовы костюмы и даже официальное освобождение от занятий – как-никак будем отстаивать честь школы.
– Я не успею, но очень рассчитываю на тебя, – сказал Давид.
Я высвободила ладонь и замотала головой.
– Нет, ты что! Я одна? Я одна не смогу… Нет!
– Тише-тише, – снова потянулся ко мне Давид и аккуратно взял теперь под локоть.
– Я не смогу одна!
– Да почему одна? С ребятами… Они тебя поддержат!
– Ты ведь понимаешь, что вся ответственность на солистах? – воскликнула я. – А твой куплет? А двухголосие? У меня нет опыта на сцене, я никогда не участвовала в конкурсах, не выступала перед огромным залом, полным незнакомых людей…
Чем больше я говорила, тем сильнее заводилась. Меня вдруг охватило такое волнение, будто на сцену нужно выходить прямо сейчас. Давид ничего не говорил. Смотрел на меня и ждал, когда я выскажусь и наконец успокоюсь.
– Неужели какое-то интервью важнее выступления, к которому мы столько готовились?
Теперь пришло время Перова сердиться.
– Конечно, важнее. Ты не понимаешь, что пришло время расставлять приоритеты? Как думаешь, что мне важнее: дурацкий школьный конкурс или будущая карьера? Это крупный канал, там несколько сотен подписчиков… Знаешь, сколько стоит продакшен одного выпуска? Какая команда работает над проектом? Сколько новых потенциальных подписчиков я получу? Да, так получилось, что мне придется отказаться от конкурса, но никакой катастрофы в этом нет. Не раздувай из мухи слона, пожалуйста!
– А Ирина Вадимовна? Она в курсе? – спросила я.
– Еще нет, я же сказал, что пришел к тебе первой, – Давид даже не пытался скрыть раздражение в голосе. – Но я знаю, что она меня поддержит, потому что ей небезразличны я и моя карьера, не то что некоторым.
Он меня еще и в равнодушии обвинил? Я поднялась с места.
– Ты куда? – недовольно спросил Давид.
– Вообще-то у меня урок, – буркнула я, направляясь к ступеням. Напоследок обернулась и дрожащим голосом проговорила: – И можешь мне сегодня не писать, мне некогда. Я буду готовиться к выступлению. Не хочу никого подводить, в отличие от некоторых!
Сейчас я была даже рада, что мы с Диной не общаемся. Она наверняка подбежала бы ко мне узнать, в чем дело, а я обязательно сорвалась бы. Ух, как я была зла! Физкультура была последним уроком, поэтому я, ни слова не говоря, направилась в здание школы, чтобы переодеться, взять вещи и уйти. Внутри все жгло от обиды. Так подвести всех перед самым выступлением! Еще и меня выставил равнодушной. Видите ли, не радуюсь за его карьеру…
Домой я вернулась в самом скверном расположении духа. О завтрашнем концерте даже думать не хотелось. Тут и с поддержкой Перова страшно выступать, а как я выйду на сцену практически в одиночку? Да, конечно, меня поддержат остальные ребята из хора, но я должна пропеть всю песню до их вступления…
В коридоре я заметила кеды Матвея, что было удивительно – он не приходил к нам уже несколько дней. Котята с громким писком дружно выкатились из спальни и направились ко мне. Я, присев на корточки, погладила каждого, а затем, взяв котят в охапку, направилась в комнату к брату. Вова и Матвей сидели на полу, вытянув ноги и вооружившись джойстиками, играли в приставку. Я спустила котят на пол, и они вразвалочку двинулись к парням. Каток, цепляясь за рукав лонгслива Матвея, принялся карабкаться наверх.
– Ты зачем их сюда пустила? – спросил Матвей, дернув плечом, на котором уже пищал белый Каток. Мальцев при этом старался не отвлекаться от игры. – Ай, больно как цепляется…
– Может, они соскучились? Кто это нас почтил своим присутствием! – насмешливо сказала я. От брата я узнала, что Матвей увлекся той самой Мартой и поэтому так долго к нам не заходил. И это меня страшно раздражало.
– Ага, были кое-какие делишки, – отозвался Матвей, по-прежнему не отводя взгляд от экрана телевизора.
Зато Вова отвлекся от игры и обратился ко мне:
– Там Матвей такую уху сварганил, угощайся.
– Спасибо, откажусь, у меня аллергия, – сказала я, выходя из комнаты.
– На рыбу? – крикнул в спину Вова.
– На Мальцева! – громко ответила я.
Запах ухи я учуяла еще в коридоре, а на кухне у меня даже слюнки потекли. Я любила уху. И в том, что Матвей «сварганил» ее превосходно, даже сомнений нет. Но у меня сейчас абсолютно все вызывало внутренний протест. Проигнорировав кастрюлю с ухой, я достала из холодильника овощи на салат. Делишки у него были… Это он про свою новую пассию? Я поставила на плиту сковороду и разбила два яйца, которые тут же громко зашипели. Сначала Давид со своей подставой, теперь Матвей с Мартой… Эти парни сводили меня с ума.
– Ты чего расшумелась? – спросил
