Приснись - Юлия Александровна Лавряшина
И вдруг Гоша решился:
— Кто тебя ждет дома?
Ее не удивил этот вопрос, будто она ждала его:
— Сегодня никто. Папа в командировке. Мы живем с ним вдвоем.
Это прозвучало откровенным приглашением, но парень решил не форсировать события, подождать до подъезда. И это было разумно с его стороны, я даже подумал, что Гоша не так уж глуп. Женя держала его под руку, но не прижималась, такие глупости не в ее характере. Ей бы просто поговорить по душам…
— Если хочешь узнать, где моя мама, я отвечу. Это меня уже не расстроит.
Он тотчас кивнул:
— Хочу. Это ведь… необычно, что ты живешь с папой.
— Она исчезла. — Женя усмехнулась, чтобы доказать — ей уже не больно.
— Как это?
— Вот так. Ушла от нас с папой. Я до сих пор точно не знаю почему… Наверное, мы не соответствовали тому, о чем мама мечтала. По крайней мере, я…
— О чем ты говоришь?!
Остановившись, Женя повернулась к нему и развела руки, демонстрируя себя:
— Ну, посмотри на меня. Толстая и некрасивая. Только не говори, что это не так! Какая женщина мечтает именно о такой дочери?
Этот болван начал задыхаться: он не мог придумать, как разубедить ее. Уж произнес бы какую-нибудь пошлятину, вроде «красота в глазах смотрящего» — девушки обожают пафосные цитаты. Хотя Женя, конечно, незаурядная девушка…
Но Гоша заговорил о другом:
— Знаешь, у моей двоюродной сестры горб. Ну, я не буду вдаваться, отчего он появился и кто виноват…
— Не стоит, — согласилась Женя, внимательно вслушиваясь.
— Но моя тетя Лида всегда просто обожала Светку! Если заходила к нам одна, прямо часами могла рассказывать, какое Светка написала сочинение и какую запеканку приготовила… Что-нибудь обязательно находилось, чтобы повосхищаться.
— Ну что тут скажешь? Светке повезло больше, чем мне…
Гоша глотнул воздуха:
— А можно… Можно я буду восхищаться тобой?
Уверен, она сразу сообразила, о чем речь, но широко улыбнулась:
— Ты хочешь меня удочерить?
Это было вовсе не кокетство с ее стороны. Женя давала ему шанс отступить, одуматься, ведь следующий шаг, еще одна фраза — и назад пути не будет.
Но Гоша не струсил.
— Я хочу стать твоим… лучшим другом, — выпалил он.
Потом понял: это не то, чего ждет от мужчины даже такая женщина, как Женя, которой вроде бы и ждать нечего, и поспешно исправился:
— А если ты согласишься, то мужем…
К ее чести, Женя не стала нудеть, мол, мы знакомы без году неделя, надо лучше узнать друг друга. Ведь почувствовать, твой это человек или нет, можно за несколько часов: отторжение или магнетизм возникают почти мгновенно. Я не говорю о сексуальном влечении, это совсем другое, оно рождается в нижней половине человека. Там же и умирает, выплеснувшись наружу… А тот самый магнетизм, способный привязать нас к другому на годы, если не на всю жизнь, исходит из сердца и мозга. Только вкупе они рождают нечто настоящее и достойное человека. Хотя в отношении меня самого это лишь умозрительные заключения, я ничего подобного еще не испытывал.
Ответить Женя не успела. Из-за угла в переулок, где они остановились, выскочила кошка, юзом обогнула угол, рванула к старому тополю. Расцветку я не разглядел — в сумерках все кошки серые…
Я подумал, что сейчас следом выскочит дворняга, но вместо нее из-за трехэтажного дома сталинской постройки выбежали двое подростков лет по двенадцать. Один из них ловко запустил что-то в кошку, кажется, палку, я толком не разглядел, но этот ублюдок попал в цель. Раздался вопль, и маленькое животное вытянулось на земле.
— Есть! — Пацан победно вскинул руки.
Второй откликнулся с завистливым ликованием:
— Ты, блин, снайпер!
Вскрикнув, Женя бросилась к кошке, забыв про Гошу и его предложение, уже казавшееся неуместным. Но один из мальчишек оказался шустрее, что неудивительно… Он подскочил первым и схватил кошку на хвост.
— Ты что творишь?! Отпусти ее!
— Пошла отсюда, жирная сука, — сплюнул этот гаденыш.
Явный атаман в любой компании.
А второй подобострастно хихикнул:
— Да хрен с ней, пускай смотрит!
«Женя, уходи! — мысленно проорал я, но она не улавливала мои мысли. — Гоша, твою мать! Не стой же столбом».
И опешивший Гоша наконец рванулся за ней следом. Только он не успел…
Размахнувшись, мальчишка с силой шибанул кошку головой о тополь, в котором бедняга искала спасения, и торжествующе швырнул мертвое тельце Жене под ноги.
— Жри! Ты же все на свете готова сожрать? Жирю-уга!
Они дружно расхохотались и с нарочитой неторопливостью отправились прочь по переулку, даже не пытаясь скрыться. Было бы от кого! Эти маленькие ублюдки чувствовали себя победителями, весь мир был у их ног. Они готовы были шествовать гордой поступью и по людским трупам, а почему нет? Кошка или маленький сирота — какая, в сущности, разница? Наверняка им уже было известно, что таких, как они, тьмы, и тьмы, и тьмы… Если понадобится, подмога придет.
Упав на колени, Женя попыталась найти у кошки признаки жизни, отдернула руку, скрючилась над ней…
Гоша неуклюже попытался поднять ее:
— Пойдем отсюда. Ей уже не помочь.
С раздражением оттолкнув его руку, Женя вдруг схватила палку, которую метнул убийца, и побежала следом за подростками. Если б не мертвое животное, это выглядело бы комично, но мне не хотелось смеяться.
Пацаны так громко болтали, захлебываясь злобным хохотом, что даже не услышали ее тяжелых шагов.
У меня замерло сердце: «Ударит? Струсит?»
Настигнув их, Женя, не дав себе опомниться, с размаху ударила убийцу по темени. Палка издала глухой звук, довольно слабый, но удар оказался вполне себе, пацан так и сел на асфальт. Я мысленно пожелал ему компрессионного перелома позвоночника, который именно так и случается — от резкого сжатия. Но внешне его хрен определишь, поэтому оставалось лишь надеяться.
— Су-ука! — взвыл он.
Со словарным запасом у него плоховато…
Ответом Женя его не удостоила — ее первобытное оружие уже с силой вмочилось в ухо второго гаденыша. Того откинуло в сторону, он не удержал равновесия и растянулся возле такого же тополя, что погубил кошку. Хотя злую иронию случившегося оценил только я…
Охваченная яростью, Женя продолжала размахивать палкой, и главному извергу снова прилетело по башке. Он мешком завалился на бок и затих, а второй, скуля, пополз к канаве, в которой надеялся утопиться. Только Женя не дала ему шанса на легкую смерть и так же, как они
