Последняя гроза - Елена Николаевна Ронина
На ужины с присутствием гостей Алена никогда не приглашалась, поэтому фраза Александра ее немного смутила. Естественно, она никуда не собиралась уезжать, это была неправда, все об этом знали, но кому нужна правда? А так – есть возможность для всех сохранить лицо.
В этот момент в дом вошла Вероника, и Алена увидела, как слегка передернулось ее лицо при виде мужа, беседующего с бывшей ассистенткой отца.
Все в доме прекрасно знали про сложные отношения мужа и жены и про то, что Веронике совершенно наплевать на своего мужа. Наплевать-то наплевать, но фраза, сказанная с теплом в голосе по отношению к другой женщине, ей явно не понравилась.
– Останьтесь. Оглашение завещания, правда, переносится на завтра. Но еще раз хочу повторить: мы прекрасно знаем, сколько вы сделали для Григория Андреевича. Помянем, повспоминаем.
– Да, конечно. – Алена растрогалась от такого приглашения. – Ну, если Вероника Григорьевна не против.
Вероника Григорьевна не удостоила говорящих взглядом. Весь этот обмен любезностями она прослушала с каменным лицом и в итоге подытожила:
– Думаю, нам нужно идти к гостям. Алена, я рассчитываю на вашу помощь, проверьте, пожалуйста, количество приборов на столе. – И тут же повернулась к мужу:
– Емельян приехал?
– Позвонил, что будет с минуты на минуту. Пойду его встречу.
Александр приглашающим жестом пропустил Алену вперед, ей пришлось развернуться и поспешить в гостиную.
Веронику окликнул Красилов, гости уже оккупировали фойе внизу лестницы. Ясное дело, виной всему был новый «Портрет молодой девушки», купленный Фроловым буквально за неделю до смерти. И это тоже традиция. Всегда новая купленная картина сначала вывешивалась в фойе дома и висела там около полугода. Потом уже картина находила свое место в недрах дома. Картины в усадьбе висели повсюду: в коридорах, в гостиной, в столовой, на лестничных пролетах. Безусловно, самые любимые и ценные занимали свое почетное место в музыкальном салоне, но начинала свою жизнь картина всегда в фойе первого этажа.
* * *
Александр молодую девушку на портрете видел в день по нескольку раз, уже устал восхищаться, и, если честно, она ему не нравилась. Его портретный вкус – это Серов. На худой конец, Ренуар, где глаза всегда грустно-влажные. Вот-вот человек расплачется. Почему? А потому что жизнь у всех была несахарная, а в натурщицы те художники брали только ярких персонажей, с богатым внутренним миром. Даже дети на портретах Серова были с осмысленным взглядом.
Девушка на портрете в нижнем холле, судя по всему, никогда в жизни ни о чем не задумывалась. Таращила глаза, и ни одной мысли в голове. Еще и не дорисована. То, чем особенно восхищался Красилов.
– Вы только вдумайтесь. Он хотел, скорее всего, на шляпке дописать перо, но, видимо, просто не хватило краски. Бедность.
– Или за́пил, – вставила Василиса.
– И тоже может быть. Но отчего он, как вы говорите, «за́пил»? Опять же, от безысходности, от нищеты.
Александр поспешил за дверь. Ему необходимо было перекинуться с Емельяном парой фраз без свидетелей.
Емельян уже направлялся к дому по мощеной дорожке. Как всегда, все идеально, не придраться. Темно-синий костюм в крупную клетку, черная водолазка, ярко-коричневый портфель. Даже не портфель, а папка. Видимо, там лежал тот самый листочек с завещанием.
Как так люди ухитряются? Портфель Александра всегда был набит бумагами под завязку. Чтобы найти нужный документ, каждый раз надо было выкладывать все на стол. Тот, что необходим, естественно, оказывался в самом низу.
Александр мягко преградил Емельяну дорогу, пытаясь его остановить.
– Емельян, ну наконец-то. Что это все значит? Что за тайны? По-моему, мы знаем друг друга достаточно давно, чтобы городить весь этот огород.
Емельян, поздоровавшись, не останавливаясь, продолжил практически бег трусцой к дому, не позволяя втянуть себя в разговор и отвечая на ходу:
– Александр, прошу вас не сердиться на меня, но так нужно.
– Кому? Или мой дорогой тесть написал сценарий на свои похороны?
– Не могу вам сейчас ответить на этот вопрос. Извините, что задержался, но выяснились новые обстоятельства. Дело в том, что мне ваш тесть давал некие поручения. Выполнял я их уже после его смерти и, честно говоря, думал, что справился с задачей. Но оказалось, что все значительно запутаннее.
– Вы говорите загадками.
– Они практически разгаданы. Мне нужно еще немного времени.
– Я могу помочь?
– Думаю, да. Но чуть позже, я сначала должен сам во всем разобраться.
Александр понял, что ничего выяснить ему не удастся. Исключительно чтобы оставить последнее слово за собой, произнес вдогонку удаляющемуся в проеме двери Емельяну:
– Тогда давайте в дом. Ждем только вас.
Глава 2. Родственные души
Суббота
19:30
Валентин услышал шум из своей комнаты, гости поднимались по лестнице наверх. Он закрыл крышку ноутбука. Вроде как хотел переодеться, но заглянул в почту и, естественно, завис. Здесь нужно было срочно дать ответ, тут разобраться, а где-то просто любопытство. Валентин умел беречь свое время, в том числе и лишнюю информацию из соцсетей безжалостно отсекал, но всегда отвечал на письма. По деловому этикету у нас есть сутки, чтобы ответить на письмо. Это требование им выполнялось неукоснительно. Старался писать грамотно на всех языках, которые использовал для писем, не терпел безграмотности от своих партнеров по переписке, особенно вот это «доброго времени суток». Где этих людей только учили? Неужели нельзя просто написать «Добрый день»? К чему выпендриваться, не зная правил? Родительным падежом только прощаемся, к примеру «всего хорошего». Начинать письмо нужно только в именительном падеже. «Добрый день, добрый вечер». Да, немножко зануда, но для его видения мира это было важно. Анна своей правильной речью ему очень импонировала.
Кстати, он вдруг вспомнил, что давно ее не видел. Вот это да.
Валентин нашел Анну в библиотеке. Девушка доставала одну книгу за другой, пролистывала ее и ставила обратно на полку.
– Аня! Ты где? Все уже рассаживаются! – Он с удивлением смотрел за манипуляциями девушки. – Можно подумать, ты ищешь конверт с деньгами.
– Да, можно сказать и так. Слушай, я поняла, что по цветовой гамме совсем не подхожу к мероприятию. Все приехали в черном. А у меня майка яркая.
– Не думай об этом. У тебя и волосы яркие. Не перекрашиваться же. Это все антураж. Спектакль на заданную тему. Самое неважное из сегодняшнего вечера.
– Я постараюсь. – Аня легко и открыто ему улыбнулась.
«Хорошая она, – подумалось Валентину. – Непонятная, закрытая, но зла не несет. Тайну несет, это да, но это не черные тайны, и вреда от нее не будет.
