Хозяйка книжного магазина на краю света - Рут Шоу
Что касается Джерри, то у меня был длинный моток старой веревки, который я свернула кольцами, чтобы получился небольшой коврик. Нужду она всегда справляла там. Потом я швыряла веревку за борт, чтобы почистить, и поднимала ее обратно спустя какое-то время.
Пол решил присоединиться к нам, хотя он очень мало знал о лодках. Я была рада его компании, и поскольку длинных рейсов не планировалось, я думала, что с ним все будет в порядке. Он происходил из греческой православной семьи, и его мать выразилась предельно ясно: в качестве жены будет приемлема только «хорошая гречанка». Несмотря на это, на несколько месяцев мы стали любовниками.
25 мая 1981 года мы отчалили от Коффс-Харбора. Я была в своей стихии, пока меня не настигла морская болезнь: таблетки от укачивания, которые я взяла с собой, вообще не подействовали. Джерри, Хоффи и даже Пол развлекались, пока я лежала внизу, зная, что впереди меня ждут 24 часа не только рвоты, но и диареи. Помните, я говорила, что на борту нет туалета? План заключался в том, чтобы использовать ведро, зажатое между двумя койками. Отличный был план. Эх, если бы еще не рвало…
По всему восточному побережью есть песчаные отмели, поэтому, чтобы войти в гавань или добраться до якорной стоянки, нужно правильно рассчитать время. В идеале входить в гавань нужно, когда заканчивается прилив, и необходимо проложить курс по течению на восточном побережье, ведь оно уходит на юг от Большого Барьерного рифа. Это одно из самых сильных течений Южно-Тихоокеанского региона: в некоторых местах оно движется со скоростью 7 узлов. А когда у вас небольшая яхта, оптимальная скорость которой – 4–5 узлов, проложить курс – это жизненно важно. Чем дальше на север мы продвигались, тем выше была приливная волна: иногда она достигала 4,5 метра.
Привыкший к роскоши Пол настроил на борту телевизор. В своем дневнике я вижу многочисленные комментарии о плохом качестве телесигнала: когда мы стояли на якоре и яхта раскачивалась, картинка реагировала соответствующе, как и характер Пола. Его нельзя было назвать счастливым моряком, но он держался. Думаю, ему нравилась идея жить на яхте, но с реальностью ему определенно пришлось побороться, особенно на такой маленькой яхте. Каждый день он ловил рыбу на троллинг под пристальным взором Хоффи и Джерри, которые радовались так же, как и Пол, когда он кого-то ловил.
В день моего 35-летия мы встали на якорь в Грэмс-Крик, небольшой приливной бухте, окруженной мангровыми зарослями, недалеко от юго-западного угла острова Кёртис. Она занимает в длину примерно 9 километров и впадает в южную часть водоема Нэрроус, отделяющего остров от материковой части страны. Высота приливной волны тогда достигала 4,4 метра, и при сильном течении было очень важно рассчитать время входа в бухту. Из-за густого тумана нам пришлось целый день отбиваться от огромных комаров. На следующий день после этого мы присоединились к группе небольших яхт и паре рыболовецких лодок, направлявшихся через Нэрроус к острову Грейт-Кеппел.
К этому моменту Пол заключил, что мореплавание не для него, и решил уйти. Я знала, что мне будет легче плавать без него, поэтому не возражала. Считаю, что время, которое мы провели на «Мэджике» вместе, убедило его, что мы не подходим друг другу, поэтому тогда мы и расстались. Через несколько лет он женился на хорошей гречанке.
У меня же появилось много друзей, ведь на север направлялось много других яхт. Мы делились едой, вместе сходили на берег и помогали друг другу, поэтому я знала, что мне не составит труда остаться одной с Хоффи и Джерри.
Мне приходилось проводить в морях до десяти дней подряд, поэтому я поняла, что плыть вдоль восточного побережья Квинсленда действительно легко, ведь при желании можно вставать на якорь хоть каждую ночь. Была возможность пережидать плохую погоду. Я узнала, что в рыбацком домике у мыса Трибулейшн (к северу от Кэрнса, где река Блумфилд впадает в Коралловое море) я могу поработать поваром, быстро позвонила туда, и мне предложили работу на два месяца: нужно было лишь удостовериться, что на последней неделе августа я прибуду туда.
Я поставила «Мэджик» на якорь на реке Блумфилд 29 августа и поняла, что до домика нужно полчаса добираться на шлюпке, а затем предстояло пройти тернистый путь через мангровые заросли, где в изобилии водились скаты, крабы и гребнистые крокодилы. Это было невозможно во время прилива. Похоже, крокодилы особенно любят собак, поэтому Питер, мой новый босс-собачник, организовал для меня небольшую лодку с подвесным мотором. В итоге Джерри, Хоффи и я добрались до домика в целости и сохранности.
Работа была легкой: семь сотрудников обслуживали не более шести богатых гостей. Я готовила для них завтраки и обеды, которые они могли взять с собой на рыболовецкие лодки, а потом у меня было время, чтобы приготовить и подать ужин.
В конце октября я отправилась на юг, остановившись в Кэрнсе, поскольку корпус «Мэджика» оброс и нуждался в чистке. Помимо этого необходимо было сделать ремонт и техническое обслуживание яхты перед тем, как продолжить вояж.
Один из береговых рабочих прямо-таки влюбился в Хоффи: если он не носил ее на плечах, то она начинала всюду следовать за ним. Она была от него без ума и провела с ним весь день перед тем, как вернуться на ночь на «Мэджик». Хоффи дала понять, что ее морские приключения подошли к концу и что она хочет сойти на берег. Уверена, что она не скучала по нас с Джерри так же сильно, как мы скучали по ней.
В регион пришли северные ветры, поэтому многие яхты направились на юг. При устойчивом ветре в 10–12 узлов я решила плыть из Кэрнса прямо в Маккай с ночной остановкой в Боуэне на три дня. Поначалу погода была идеальной, но я плыла навстречу шторму.
15 ноября на прибрежную зону вокруг Маккая обрушились циклонические ветры, молнии и проливные дожди. Из-за ветра и дождя в Маккай-Харборе отключили энергоснабжение, а лодки в гавани перевернулись. Когда наступила ночь, «Мэджик» буквально сражался в открытом море. Зарифленный грот сорвало с мачты, поэтому я двинулась на юг, к входу в гавань, с одной
