Когда пробудились поля. Чинары моих воспоминаний. Рассказы - Кришан Чандар
Мама не пожелала узнать, что было дальше: раз! р-раз! я получил две оплеухи.
— Тебе сотни раз говорили — не слушай разговоры взрослых, не слушай, не слушай! Тебе говорят — а ты все по-своему! (Оплеуха!) Будешь еще подслушивать? (Оплеуха!) Будешь? (Оплеуха!) Мерзкий мальчишка!
Сколько мне досталось бы оплеух в тот раз — сказать трудно, если б не вбежала в мамину комнату Бегиман-метельщица. Она насилу оторвала маму от меня.
— Да вы что, убить его хотите? — задыхалась Бегиман. — Что вы, хозяйка! Бьете так, будто разума лишились!
Служанка вытерла мои слезы и повела умывать. Потом она долго целовала меня, прижимая к своей мягкой груди, а когда я перестал всхлипывать, понесла на руках на задний двор, У нее там жили в голубятне голуби.
Бегиман подманила одного и дала его мне подержать.
— Играйте пока вместе. — Она оставила меня на заднем дворе, а сама отправилась по своим делам.
Я занялся голубями, потом явилась и кошка с котятами, и я потерял счет времени. Мне почудилось, будто чьи-то глаза следят за мной из-за дровяника, два громадных глаза. Я поднял голову.
Она была очень красивая: кожа медного цвета, глаза совсем зеленые, волосы густые, спутанные. На ней была надета алая рубашка, такая узкая, что ткань на груди была туго натянута, на шее у нее висели серебряная цепочка и несколько ниток разноцветных бус, в уши были вдеты большие серебряные кольца. Когда она говорила, кольца очень славно раскачивались, иногда ударяясь об ее щеки — такие они были большие. Она засмеялась. Я увидел, что зубы у нее мелкие, как жасминовые бутоны, и ослепительно белые. Мои зубы никогда так не блестят, хотя мама два раза в день заставляет меня тереть их щеткой.
На ней была широченная сборчатая юбка, сшитая из великого множества разных лоскутков, составлявших занятный узор. На ногах — никакой обуви, а через плечо были перекинуты узелок и корзинка.
Когда она засмеялась, я опомнился и спросил:
— Ты кто?
Она ловко почесала левой ногой правую.
— Я хожу со змеями. У меня много красивых змей. Хочешь посмотреть?
— Покажи! — обрадовался я, но тут же спохватился: — Врешь, наверное. У тебя даже дудки нет.
— Почему нет?
Девушка дернула плечом и перекинула со спины на грудь плетеную корзинку:
— Смотри!
Я захлопал в ладоши:
— Поучи сначала на дудке играть!
— Нет, сначала ты мне денежку дай!
У меня екнуло сердце.
— Нет у меня денег, — сказал я в полном отчаянии.
— Пойди возьми у мамы.
— Не даст. И змею смотреть не даст. Она змей боится.
— У папы возьми, — втолковывала мне змеиная девушка.
— Это можно! — опять возрадовался я и подскочил к девушке: — Пойдем, отец даст тебе ана.
Я понесся через сад, а девушка пошла следом. Только мы вышли на дорогу, как нам повстречался отец. Он возвращался из больницы и задержался у скотного двора поговорить с садовником. Они разговаривали возле густых зарослей аниса, садовник опирался на мотыгу. Анис был высоченный — раза в два больше меня, и отцу не видно было, как я подходил. Отец, наверное, только и видел, что копну спутанных волос да ярко-зеленые глаза, приближавшиеся к нему из-за зарослей душистого аниса. Он на полуслове оборвал свой разговор с садовником и спросил:
— Ты кто такая?
— Я ловлю и приручаю змей.
— Этим занимаются мужчины.
— Мой отец этим занимался. Он умер, и пришлось заняться мне.
— А братьев нет у тебя?
— Нет. Только слепая мать. Совсем старая.
Отец и змеиная девушка внимательно осматривали друг друга. Обо мне она, кажется, просто забыла. Сперва я собирался крикнуть и тем самым напомнить о своем присутствии, но детям нельзя встревать в разговоры взрослых, а они уже начали беседу.
— Сама ловишь змей?
Девушка утвердительно кивнула, не сводя с отца немигающих глаз.
— А ядовитых? — Отец усмехнулся, глаза его искрились.
— Самые опасные змеи слушаются мою дудочку, — засмеялась девушка. — От меня не уйдешь. Заслушаются и делают, что я велю.
— У нас в саду полно змей, можешь их вывести?
— Могу. А что дашь?
Отец помолчал, неотрывно глядя на девушку.
— А если ничего не дам? — тихо спросил он.
Девушка чуть не вплотную подошла к отцу, почему-то ее дыхание стало слышным. Она хотела что-то сказать, но, встретив напряженный взгляд отца, смутилась. Она вдруг опустила глаза и неожиданно тихим голосом произнесла:
— Хорошо…
Мне так не понравилось это ее «хорошо»! Мне послышались скрытые слезы в ее голосе, ну, просто будто какой-то невидимка приблизился к нам из сада, всхлипнул и исчез. Так бывает в нашем саду, когда в полуденной тишине вдруг рванет ветер. Я несколько раз спрашивал садовника, что это такое, но он только пожимал плечами и говорил:
— Все твои выдумки, малыш. Это ветер. Ветер и есть ветер, он не плачет, не поет — шумит себе в деревьях, и все.
И сейчас прошумел ветер?
— Где ты живешь? — спросил мой отец.
— Я только сегодня пришла сюда, пока нигде не остановилась. А вообще мы с матерью живем в деревне Балепур.
— Так и бродишь одна? Мужчин не боишься?
— Змеи охраняют, — ответила змеиная девушка. — Я мужчин не боюсь, они боятся.
— У меня в саду есть большая змея. Никого не боится.
Отец смотрел прямо в глаза девушке.
— Где живет эта змея? Ты мне расскажи, как ее найти, или сам покажи. Знаешь, у меня дудочка какая — никто не устоит. Самая большая змея поддается.
— Я прикажу садовнику, — сказал мой отец, — и он устроит тебя в своем доме. Будешь у него жить, пока всех змей в саду не переловишь. За каждую змею я буду давать тебе по полрупии. Только учти — не ходи в саду возле моего дома. Там тебя так ужалят — никакие заклинания не помогут.
— Да ну тебя!
Змеиная девушка показала моему отцу язык — маленький дразнящий язычок. Потом, помахивая дудкой, спросила:
— Ну, правда, где эта твоя змея?
— Пойдем со мной, увидишь.
Отец не подозревал о моем присутствии, он не мог видеть меня за высоким анисом, хотя я стоял совсем рядом с девушкой. А девушка что же, неужели вовсе обо мне забыла? Даже не глянув в мою сторону, двинулась она за отцом. Я выждал, пока они пройдут вперед, и пошел следом, прячась за деревьями.
Они прошли подлеском и вышли к персиковой рощице. Миновали персики и остановились на пригорке под орешником. Отец сказал:
— Здесь полоз живет.
— Под холмом?
— Да. Говорят, в этом холме похоронена Сайдан Би.
— А
