Невероятная и печальная судьба Ивана и Иваны - Мариз Конде
При отеле был ресторан – такой же убогий, как и все заведение, – где утром можно было получить скудный завтрак. Наши друзья три дня маялись без дела, не зная, когда же придет конец их ожиданию. На четвертый день в ресторанчик заглянул разносчик газет. Внимание Ивана привлек заголовок на первой странице «Ниамейского утра»: «Блестящая операция: раскрыто логово Ивана Немеле». В статье под заголовком описывалось, как солдаты милиции под руководством Абдурамана Суа совершили захват «Последнего приюта», где двое иностранцев, Аликс и Кристина Алонсо, в течение нескольких недель прятали опасного преступника. Эти двое негодяев понесли заслуженное наказание и были убиты.
Газета выпала из трясущихся рук Ивана. Убитый горем, он всем телом рухнул на стол, содрогаясь от рыданий, горьких и безудержных, как у ребенка.
– Почему, ну почему их убили? – завывал он. – Аликс и Кристина были против насилия, а душа у них была точно свежий хлеб – мягкая и теплая.
Подняв газету с пола, Бартелеми протянул ее Иване, чтобы та тоже прочитала статью.
Убийство Аликса и Кристины породило в юноше злобу, ранее ему неведомую.
Поинтересуйся кто моим мнением, я бы сказала, что именно в этот момент наш Иван и стал радикалом, как их принято называть. Перед ним в одночасье раскрылся весь ужас устройства мира, разделенного, как считается, на два лагеря: жителей Запада и их верных учеников, то бишь всех остальных людей. Первые называют себя невинными жертвами, на которых нападают безо всяких оснований, ведь они никому не сделали ничего плохого и с готовностью признают все идентичности, свободу самовыражения, интимные отношения между людьми одного пола и усыновление детей гомосексуальными парами. Но на самом деле это – лишь видимость. В реальности идет настоящая война на уничтожение. Оба противника одинаково жестоки и одинаково беспощадны. Оба умеют лишь отвечать насилием на насилие. Никаких попыток прийти к диалогу или найти компромисс. В Женеве проходят конференции по мирным соглашениям – результат нулевой. Бомбы продолжают падать на людей без каких-либо препятствий.
И еще, по моему мнению, именно после этого Иван осознал, что нужно уничтожить омерзительное общество, в котором он живет. Я думаю, именно тогда он принял решение изменить мир. Как? Этого он пока не знал.
Тем временем забастовка «Эр Франс» завершилась. Она продолжалась целую неделю – неделю, в течение которой несчастные пассажиры были вынуждены ютиться по гостиницам. Те, кто никак не мог отложить свои дела, были вынуждены добираться до Европы другими доступными способами. Накануне вылета Бартелеми пригласил своих подопечных на ужин в легендарный ресторан «Гремучая змея» – между нашей троицей успела установиться своего рода симпатия. Вообще-то, гремучие змеи – это ядовитый вид, распространенный на Мартинике. С какого перепугу так назвали ресторан владельцы-французы, приехавшие из Страсбурга? Тайна, покрытая мраком…
Бартелеми подшучивал:
– Вас приглашает «старший брат»… Уж я найду способ заставить его вернуть полную стоимость нашей трапезы.
У Ивана не было никакого желания туда идти. С того дня как он узнал о гибели Аликса и Кристины, он перестал понимать, что он ест. Перед ним постоянно всплывали милые образы, иногда он даже задыхался. В его сознании жила лишь одна идея: совершить своего рода паломничество в «Последний приют», чтобы впитать памятью то, что там осталось, и погрузиться всем существом в минувшее. Но воды реки, на которую выходили окна усадьбы, текли на расстоянии пятисот километров от Ниамея, и Иван не дерзнул попросить Бартелеми сделать такой огромный крюк; впрочем, тот, без сомнения, отказал бы ему. Кроме того, Ивану не хотелось снова одалживаться у их «благодетеля». Потребовались все чары Иваны, которая жарко обнимала его, обвивая руками шею, чтобы он все-таки согласился пойти в ресторан.
Несмотря на свое нелепое название, ресторан «Гремучая змея» располагался в роскошном особняке, который стоял на отшибе, что только добавляло очарования. Это было излюбленное место отдыха сливок городского общества. По заведенной традиции подача блюд в ресторане перемежалась с эстрадными номерами высочайшего уровня. Здесь выступали исполнительницы танца живота из Египта и Турции, акробаты из Украины, виртуозы-ножеметатели, готовые, казалось, поразить своих ассистентов прямо в сердце, жонглеры, чревовещатели – и все имели успех. Гвоздем вечера было появление гадалок, предсказательниц судьбы. Все до одной в тюрбанах и пестрых одеяниях, они просили гостей протянуть им руку и предсказывали по ладони будущее. В тот вечер одна из женщин остановилась как вкопанная перед Иваном, и он нехотя показал ей ладонь. Она не осмелилась поднять на него глаза, пока не отступила назад. И лишь тогда с ужасом спросила:
– Кто ты? Я вижу вокруг тебя только кровь, реки крови, рыдания, трупы. Неужели ты один из этих террористов, готовых на все?
Иван же бесстрастно ответил:
– Я тот, кто я есть. – И протянул женщине заранее приготовленную банкноту.
На следующий день в пять часов вечера брат с сестрой сели на самолет до Парижа. Лучи заходящего солнца зигзагами выписывали по небу гигантские буквы. Иван читал в них одно слово: «Отомсти». Да, думал он, Аликс с Кристиной должны быть отомщены. Но каким образом?
Из Африки
Иван с Иваной приземлились в аэропорту Руасси ранним утром, и их взорам, еще наполненным пламенеющими красками Мали, он показался блеклым и грязным. На улице стояли первые сентябрьские дни, но было довольно прохладно. К счастью, одна из «тетушек» в их густонаселенном жилище связала им в дорогу по свитеру; для Ивана не слишком удачного цвета – ярко-зеленого, как молодой шпинат, а для Иваны лососевого. В аэропорт за ними приехал Угó, кузен папаши Мишалу; он годами закручивал гайки на автозаводе на острове Сегéн[57], но уже вышел на пенсию, надо сказать, довольно скудную. Он страшно гордился своей машиной, «Фордом» допотопной модели, который, однако, бегал довольно шустро. Покинув территорию аэропорта, они свернули на шоссе, уже в утренние часы запруженное транспортом. Наконец, миновав тоннель, они въехали в Париж. Наши герои никогда не видели таких высоченных зданий, солидных, чуть закопченных, тянувшихся вдоль тротуара единой грандиозной крепостью. Уличные фонари, стоявшие на равном расстоянии друг от друга, отбрасывали призрачный, желтушный свет. Несмотря на раннее время, на улицах было довольно оживленно. Мужчины, женщины и даже дети уже тянулись к чреву метро, а машины, все до одной черные, словно катафалки, нетерпеливо
