Принцесса Шиповничек - Джейн Йолен
Йозеф молча кивнул.
– Что ты думаешь предпринять?
Йозеф, конечно, ни о чем таком не думал. Но в голове уже закрутились планы. Можно добраться до Вильно и помочь вытаскивать детей из гетто. Можно присоединиться к подпольщикам, спасающим людей в Кракове, в Лодзи. Но внутренний голос подсказывал ему: «Мы спасли одну, они убили тысячу. Даже одна – это немало». Он вспомнил горький вкус ее губ на его губах. И вдруг, будто в мозгу зажегся свет, – Йозеф понял, что задумали Лесовал и Ребе. Понял, почему Хенрик и его товарищи больше заботились о красивой легенде, чем о собственной жизни. Странно только, что он так поздно до этого додумался.
Он собрал их под большим старым дубом, в стороне от остального отряда. Йозеф прислонился спиной к узловатому стволу, вбирая силу дерева. Лесорубы сгрудились около Лесовала, встали плечом к плечу. Ребе, обхватив себя могучими руками, стоял поодаль. Принцесса и Мститель, прижавшись друг к другу, устроились рядом, ее рыжие волосы, теперь заплетенные в косы, спускались ниже плеч, у него на щеках и подбородке пробивалась золотистая борода.
Йозеф изложил свой план. Простой. Ясный. Смертельный. Он протянул руку.
– Вы со мной?
Они кивали один за другим и пожимали ему руку. Лишь Мститель кусал губы.
– Сначала нам надо кое-что сделать, – сказал он.
– Что? – спокойно поинтересовался Йозеф, но у него похолодело в груди от предчувствия плохих новостей.
Принцесса несмело улыбнулась, прижала руку мальчика к своей груди.
– Мы хотим пожениться.
И они вместе схватили протянутую руку Йозефа.
* * *
Через три дня была свадьба. Хупу сделали из палок и листьев, скрепленных вьющимися растениями. Лесорубы, Ребе и Йозеф встали по углам хупы, чтобы вести невесту. Среди партизан нашелся и настоящий раввин, в течение многих месяцев жизни в лесах каким-то чудом сохранивший белый талес с бахромой. Он произнес под хупой положенные слова, как помнил, потому что молитвенника у него не было. Те, у кого не нашлось кипы, покрыли головы самодельными шапочками из коры. Женщин в отряде было немного. Они соорудили себе шали из нижних юбок, а одна даже сплела свадебную вуаль из кисточек талеса.
Невеста получила новое имя: Ева.
– Потому что, – сказал раввин, – ты первая женщина, которая выходит замуж в лесу и потому что Кшенжничка не еврейское имя.
Жених назвал свое настоящее имя – Арон Мандельштейн.
Петь не стали – это было слишком опасно. Но когда раввин объявил их мужем и женой перед лицом Господа и жених поцеловал невесту, осторожно, но со всевозрастающим пылом, по рядам разношерстной лесной компании пробежал шепоток: «Мазл тов». Лесовал объяснил Йозефу, что это значит «желаю счастья».
– Мазл тов, – повторил Йозеф, хотя его глаза застилали слезы. Он поскорее отвернулся, чтобы не видеть всеобщего счастья.
Потом они танцевали – мужчины с мужчинами, женщины с женщинами, жених с невестой. Танцевали на лесной поляне, без музыки, лишь опавшие листья шуршали под ногами.
Йозеф стоял в стороне, прислонившись к дереву, и вспоминал Париж, Вену, Берлин. Вспоминал Алана и прошлую жизнь, которая никогда не вернется.
На рассвете девять человек ушли назад в Хелмно. Из жизни в смерть. Было это в конце ноября сорок третьего года.
Лес поздней осенью казался серым. Птиц почти не осталось. Небо хмурилось, собирался дождь. Отряд вышел на редколесье меньше чем в километре от полей рядом с Хелмно. Они не знали, что за год, прошедший с тех пор, как они покинули эти места, лагерь был расформирован, а потом восстановлен. Год назад они вытащили Принцессу из могилы, и с тех пор поток людей в Хелмно из Лодзинского гетто только возрос. В поле был выстроен крематорий. Тем самым снялась проблема избавления от трупов и одновременно упростилась утилизация золотых зубов и коронок. Охраны стало во много раз больше.
Они этого не знали. Но если бы знали, все равно не повернули бы назад.
Они сделали привал на берегу Нарева, чтобы вымыться: сначала мужчины, потом девушка. Не столько ради чистоты, сколько ради укрепления боевого духа. Каждый опустил руки в воду и смочил голову. Ребе мыл руки снова и снова, бормоча молитвы на иврите. Потом они выбрались на берег, чтобы дать возможность Принцессе в свою очередь подойти к воде.
Она спустилась к реке, нагнулась, чтобы умыться, и тут треск пулеметов взорвал серую тишину.
Лесовал пал первым, ткнулся лицом в жесткую землю, на него упал Ребе. Следующим был Арон – Мститель. Падая, он издал странный звук – полухрип, полуплач. Ясень и Рябина бросились на землю и попытались к нему подползти, но пули сразили их одновременно. Им раздробило головы – теперь никто не смог бы их узнать.
Йозеф стоял немного в стороне. У него была секунда, чтобы попытаться спастись. Он кинулся к реке и так никогда и не узнал, что случилось с остальными. Пуля попала ему в ногу, он скатился с обрывистого берега и рухнул рядом с Кшенжничкой. Она все еще стояла у самой реки. Он толкнул ее в холодную воду и прыгнул следом.
Девушка кричала, звала Арона, пыталась выбраться, но Йозеф схватил ее и удержал. Отчасти, чтобы спасти от смерти, но еще и потому, что в голове у него не осталось ни одной мысли и он был слишком напуган, чтобы выпустить ее из рук. Река их подхватила, и они поплыли, обняв друг друга, вниз по течению. Продрогшие до костей, но живые.
Река сделала несколько поворотов. Кшенжничка и Йозеф наконец ухитрились выбраться на берег. Девушка тянула Йозефа – пулей ему раздробило правую голень. Ругаясь и волоча его за собой, она дотащила Йозефа до леса.
Ночью они прижимались друг к другу, не из любви, а ради тепла, и до утра плакали по погибшим. Особенно по Арону.
Девушка перевязала Йозефу рану, наложила шину. Ей удалось не потерять нож, который висел у нее на поясе в прочном чехле. Но ни она, ни Йозеф не сумели сохранить оружие.
Как долго они брели по лесу – несколько дней или несколько недель – Йозеф так никогда и не узнал. Его почти все время лихорадило. Все путешествие вспоминалось ему как в бреду. В голове застряла только одна картина: он лежит на спине, смотрит сквозь листву и видит падающие звезды. Когда первые звезды коснулись его лица, Йозеф понял, что это снег.
Недели через две после того, как они наткнулись на партизанский отряд, жар уже спал, нога, хоть и криво, но срослась. Однажды
