Привет, офисный планктон! - Светлана Рощина
За подобный фортель Воронова меня бы убила, но я подумала, что если поехать на экскурсию в воскресенье, то есть шанс избежать гнева начальницы. В конце концов, у неё тоже, насколько мне помнится, есть семья! Вот и пусть проводит время с семьёй, а не за телефонными переговорами с подчинёнными сотрудниками!
В общем, экскурсию я приобрела, но, на всякий случай, предупредила начальницу, что в воскресенье у меня намечен тур по горным тропам, и я буду вне зоны доступа. Всё-таки воскресенье – официальный выходной день, и в Корпорации «Делай то, что не делают другие!» вряд ли возникнет острая необходимость во мне, скромном юрисконсульте Екатерине Мещеряковой.
Услышав об этом, Воронова попыхтела-попыхтела, но сильно возмущаться не стала. И в назначенный день мы с семьёй поехали на экскурсию. Телефон же я оставила в номере, поставив его на зарядку.
День удался на славу. Мы вдоволь нагулялись, сделали кучу великолепных фотоснимков, посмотрели красивые места и, усталые и голодные, вернулись в свой номер.
Едва я зашла в комнату, как первым делом взглянула на экран мобильного телефона, чтобы убедиться в отсутствии плохих новостей. Но мои ожидания не оправдались. На экране высветилось четыре неотвеченных вызова от Вороновой и одно сообщение следующего содержания: «Срочно перезвони мне!»
Я ещё раз глянула на календарь, висевший на стене, полагая, что я что-то напутала с датами. Возможно, сегодня – рабочий день, и потому Воронова с лёгкой совестью занимается своим любимым делом: названивает мне с утра до ночи по поводу и без него. Но нет. Календарь свидетельствовал об обратном. Сегодня было воскресенье, а значит, у Вороновой не было ни малейшего повода трезвонить мне. Но когда её это останавливало? Поэтому скрепя сердце я набрала на телефоне номер своей начальницы, которая отчего-то в этот выходной день предпочитала общаться со мной, а не со своей семьёй.
– Мещерякова, ты где целый день шляешься? – вместо приветствия услышала я голос Вороновой, едва в трубке пошло соединение с абонентом.
– Я же Вас предупреждала, что сегодня буду на экскурсии в горах, где нет мобильной связи! Я специально заказала эту экскурсию на выходной день, чтобы не доставлять никому неудобств на тот случай, если вдруг кому-то понадоблюсь.
– Но ты мне понадобилась! Я весь день не могла до тебя дозвониться! – громовым голосом рявкнула Воронова.
– Но сегодня же – воскресенье! Нерабочий день! – почему-то стала я оправдываться.
– Это для тебя сейчас все дни нерабочие! А я, даже находясь дома, продолжаю думать об интересах нашей Корпорации! – продолжала упрекать меня Воронова.
Я не знала, что ей ответить, поэтому молчала, полагая, что начальница сама пояснит мне причину своих звонков и своего недовольства.
– Мещерякова, ты ещё долго будешь отлёживать бока на море? – не думая о тактичности, поинтересовалась Воронова.
– Ещё неделю, – ответила я, сердцем чувствуя недоброе.
– А не могла бы ты вернуться раньше? Например, завтра? – неожиданно предложила Воронова.
От услышанного я чуть не поперхнулась воздухом. О том, что у Вороновой нет совести, одна наглость, я знала давно. Но о том, что у неё полностью отсутствует логическое мышление, до сегодняшнего дня ещё не успела догадаться.
– Но это невозможно! – воскликнула я. – Я ведь здесь не одна нахожусь, а с детьми! А до аэропорта ехать два часа на такси. И я не могу так просто сорваться с места! К тому же я не уверена, что сейчас, в разгар сезона, смогу обменять билеты на более ранний вылет! С чего вдруг возникла такая необходимость? К тому же в воскресный день? – выпалила я своей начальнице.
– Потому что у нас слишком много работы, – ответила Воронова.
– Работы у нас всегда много, – произнесла я. – Что ж мне теперь вообще в отпуск нельзя уйти?
– Уйти можно, уезжать нельзя, – строгим голосом сказала Воронова. – Ты должна быть всегда на связи, чтобы в случае необходимости иметь возможность быстро прибыть на рабочее место!
– Но у меня дети! Я не могу всё лето держать их в душном городе! Неужели я не имею права раз в год на две недели вывезти их на море?
– А работать в это время кто за тебя будет?
– Когда я вернусь, то сразу же примусь исполнять все свои документы! – принялась я убеждать начальницу в том, что ей не стоит поднимать панику из-за моего отсутствия на рабочем месте.
– А суды? Вдруг, пока ты там поджариваешь свой зад на солнце, кому-то придёт в голову подать в суд на нашу Корпорацию? И кто в этом случае, по-твоему, должен идти на судебное заседание?
– Щипачёв, – спокойно ответила я.
– Он на следующей неделе уезжает в командировку, – сообщила мне Воронова.
– Значит, – рассудительно заявила я начальнице, не знающей даже основ гражданского процесса, – можно заявить ходатайство об отложении судебного заседания.
– И кто же его будет делать, по-твоему?
– Кто угодно, – продолжила я растолковывать Вороновой элементарные вещи. – Ходатайство можно подавать в электронном или в письменном виде через канцелярию суда, прикладывая при этом мою доверенность. Или доверенность Щипачёва. А уж доехать до здания суда или набросать ходатайство, состоящее из одного предложения, я думаю, сможет любой сотрудник нашего отдела. Всё-таки у нас работают лица с высшим юридическим образованием!
– Нет, меня это не устраивает, – продолжала проявлять упрямство Воронова. – Если уж ты не можешь выйти на работу завтра, то хотя бы подготовь сегодня это самое ходатайство и сбрось его мне по электронной почте.
– Но у меня нет компьютера! И нет бланков нашей Корпорации, на которых следует писать ходатайство! – еле сдерживая раздражение от общения с тупым руководителем, ответила я.
– Значит, найди! – не отставала от меня Воронова.
– Но какой в этом смысл? Разве кто-нибудь
