Имитация - Елена Бодрова
Это не мой трамвай. Снова не мой.
* * *Снова облупленные перила на остановке. Снова трамвай, я вспомнил – одиннадцатый. Снова пыльные окна. Снова долго, долго, долго смотрю сквозь стекло.
* * *Слышу голоса. Иду в кухню, не скинув куртки, не разувшись. Мне надо удостовериться.
– Мама, – говорю. Она оборачивается. Мама не исчезла, она здесь. И Вика. И дядя Костя здесь. У всех озабоченные лица. Все смотрят на меня.
– Позвони ей, – бросает Вика маме.
– Она и так уже едет, – тихо отвечает ей мама.
– Кто едет? – спрашиваю.
– Не важно, Илюша. Как ты себя чувствуешь?
– Важно! Скажи ему! – кричит Вика. – Пусть прозреет уже! Достало жить в дурдоме!
– Вика, прекрати!
– О чем она, мама? – не понимаю я. Снова кружится голова и болит висок.
– Ни о чем.
– Тогда я сама позвоню и скажу, что он пришел! Пусть ускорится, пусть такси возьмет, в конце концов! – кричит Вика и уносится в комнату.
– Кто ускорится? – спрашиваю у мамы. – И что здесь делаете вы? – спрашиваю у дяди Кости.
Никто мне не отвечает. И вид у них какой-то пришибленный.
– Я позвонила, – возвращается Вика. – Пусть им займется специалист.
Опять эти непонятные слова про специалиста. И мама с дядей Костей странные, как будто виноватые или расстроенные.
– Объясните мне, что происходит?
– Что с тобой было в консерватории, Илья? – спрашивает мама.
– Потерял сознание.
– Почему?
– Потому… потому… – мне не хватает воздуха, чтобы сказать. Затравлено смотрю на них. Выстроились полукругом передо мной. Пусть они уйдут. Или пусть уйду я. Не могу так больше!
Бегу в прихожую. Чувствую, что меня хватают сзади за локти, за куртку, как в фильмах про зомби.
– Илья, постой, – это мама.
– Они исчезли. Они все исчезли. Я найду Тота. Это он виноват, – бормочу я и, несмотря на то, что меня кто-то держит за рукав куртки, – вырываюсь, выталкиваюсь на лестничную клетку, бегу вниз по ступеням, выскакиваю на улицу, кого-то сбив по пути, наверное, соседку, бегу через дорогу.
«Фуга – это бег».
Откуда-то я знаю, где искать Тота, я как зверь, почуявший добычу, ведом инстинктами, бегу, не обращая внимания ни на светофоры, ни на сигналы автомобилей, ни на сердитые окрики водителей, я знаю это место, он будет там – я уверен. Табличка «Желтый утес», оградка, как на кладбище, цветы, белые гвоздики совсем засохли, тоже как на…
– Это могила.
Оборачиваюсь.
Тот. Улыбается.
– Где они? Что ты с ними сделал?
– Не хочешь знать, чья это могила, Костя?
– Я не Костя.
– Мы оба – кости.
– Я не Костя!
– Кто носит сюда белые гвоздики, чтобы они вяли на черной земле?
– Что ты с ними сделал, Тот?! Где Гена, где Валерия, где Юрий Васильевич, где Даша?
– Лучше спроси, что я сделал с тобой.
– Ты не уничтожишь мою жизнь! Твоя имитация раскрыта! Всё кончено, Тот!
– Всё кончено, – Тот улыбается. – Всё кончено. Красивая фраза, красивый финал. Всё кончено.
– Это ты подстроил – конфеты, загадки, номер в телефоне, сухой цветок! Теперь украл моих друзей! Что ты с ними сделал?
– Лучше спроси, что я сделал с тобой. Чья это могила? Для кого эти цветы?
Хочу приблизиться, но не выходит. Останавливаюсь в метре, будто между нами стеклянная стена. Тот медленно заводит руку за спину и так же медленно возвращает ее. В руке что-то есть.
– Нет! – кричу я. Боль стучится в висок, как в дверь. Сжимаю ладонями голову.
– Узнаёшь? – Тот надевает маску. Лицо моего папы.
– Нет! – кричу я и начинаю оседать. Во рту делается кисло и тепло, невидимый кулак размеренно бьет меня в висок: тук-тук, тук-тук. Хватаюсь за оградку, чтобы на упасть на колени.
– Знаешь в чем твоя проблема, Костя?
Я смотрю на маску. Не дождавшись ответа, Тот продолжает, явно наслаждаясь:
– Когда смотришь в зеркало, всегда видишь кого-то другого.
Падаю на колени. Задыхаюсь.
– Больно? – Тот склоняется надо мной.
Могу только смотреть. В глаза Тота на лице моего отца.
– Вспомнил, что я сделал с тобой, или нужна подсказка, мой мальчик?
Воняет тухлой водой. Пытаюсь повернуться на бок, но не получается, слишком тесно. Колочу во все стены по очереди. Бью локтями в нижнюю, на которой лежу. Стены влажные, мне не хватает воздуха, меня душит нарастающая вонь – сырая земля и погибшие цветы. Меня душит нарастающая вонь… меня душит… душит…
Я в ящике. Здесь вода. Много воды. Топит. Душит. Папа, спаси, я в…
– Вспомнил?
Я смотрю на цветы, на белые гвоздики, увядшие, я чувствую их запах. Я трогаю лепесток, он отлетает и катится по земле от небольшого ветерка. Под цветами маленькая бронзовая табличка, вколоченная в землю.
– Чья могила? – лицо Тота нависает надо мной. Он улыбается. Уже без маски.
Смотрю на цветы. Скорчиваюсь рядом с ними, как будто сам завял. Я еле дышу, потому что не могу дышать, не получается.
– Твоя могила.
Смотрю на цветы. Под ними не видна надпись. Пусть будет так – пусть будет не видна.
– Нет, – шепчу я.
– Ты трус, Костя. Ты бежал, но не убежал. Ты надеялся, что отец спасет тебя, но он не спас. Он пил пиво, пока…
Смотрю на цветы. Затыкаю уши вялым движением, недостаточным движением, не получается не слышать.
– …пока я убивал тебя. Одиннадцать лет назад. Костя, я убил тебя. Рассказать, как?
– Нет, – шепчу. – Я живой.
Смотрю на цветы.
– «В пустую могилу королева кости положила и присыпала землей». Отгадай последнюю загадку?
– Я живой, – шепчу. Прилипаю спиной к оградке рядом с цветами, опускаю лицо.
Стены влажные, мне не хватает воздуха, меня душит нарастающая вонь – сырая земля и погибшие цветы. Меня душит нарастающая вонь… меня душит… душит…
– Нет.
Его не найдут. Он исчез – его больше нет. Я знаю это не головой, я знаю это внутренностями, чертовыми кишками знаю, что его больше нет.
Я знаю, где он был в последние минуты жизни. Я знаю, что он чувствовал. Я знаю, черт возьми, что с ним стало. Откуда я знаю?
– Нет, нет!
– А если да? – Тот улыбается.
Хватаю его за лицо, за улыбку, за зубы и швыряю – о землю, о дерево, об ограду, он ломает ограду, я ломаю ограду, на костяшках кровь, красные зубы, красная улыбка Тота, красные глаза, красное закатное небо, от неба отражается красное море – там, где был луг, в снегу, мертвенно бледный с черными прогалинами, луг – там теперь море, красное море, шумит, бьет, к чертям бьет тело Тота о камни.
Тот разбился. А я остался.
Я.
Кто я?
Не знаю, сколько так просидел. Стало серо вокруг. Море перестало биться и затихло. Сердце тоже перестало биться. Давно перестало – одиннадцать лет назад.
Осторожно отодвинул цветы. Табличка.
«В пустую могилу королева кости положила и присыпала землей».
– Отгадай загадку, – говорю себе.
«Костя Королев. 28/02/2000–2/03/2008», – надпись на табличке.
«В пустую могилу Королёва
