Афаг Масуд - Свобода
- О...бе...щаю... - пробормотал профессор, еле ворочая онемевшим языком.
...Генерал по-прежнему сидел, закинув ногу за ногу, и спокойно смотрел на профессора:
- Профессор... - начал он и замолчал, кажется, тщательно взвешивая то, что собирался сказать. - Дело в том, что я много думал об этом... Но абсолютно ничего, связанного с мавзолеем, вспомнить не смог. Я был во многих странах. Но нигде не видел такого мавзолея... Да и предположим, что где-то я видел его, так что же мне теперь до конца жизни мучится с ним во сне?!.
Профессор чувствовал, что по мере разговора, Генерал старается вызвать в себе раздражение.
- В последние несколько дней мне не дает покоя совершенно вздорная, глупая мысль, мне кажется, что я... - Генерал снова на миг замолчал. Одним словом, я чувствую себя очень плохо... - закончил он, выдохнув.
Казалось, ему трудно было говорить.
- Но внешне вы выглядите вполне здоровым... - сказал профессор.
- То есть?..
- То есть гораздо бодрее, чем раньше...
Что-то в этих словах профессора насторожило Генерала.
- Что вы имеете в виду, говоря - раньше?..
И снова профессор почувствовал озноб. И что потянуло его за язык ляпнуть эту глупость?..
- Я имею в виду первые дни вашего возвращения в город. Тогда, казалось, что-то гнетет вас, или на вас так подействовали те события?!.
- Возможно... - проговорил Генерал, и видно было, что он старается поскорее уйти от этой темы. - Но зря вы, профессор, внешний вид стараетесь связать с внутренним состоянием...
- Возможно... - согласился профессор. Действительно, какое отношение внешний вид имеет к душевному состоянию?!.
- ...И я почувствовал, что сам не смогу избавиться от этого. Может быть, и смог бы, но для этого требуется много времени. А у меня, вы знаете, нет столько времени...
Генерал говорил о себе так, словно речь шла о совершенно постороннем человеке.
- Господин Генерал, прежде всего я должен знать содержание сна, о котором вы упоминали, - профессор взглянул в глаза Генералу, в которых начали сверкать искры гнева, смешанного с подозрением и, пожав плечами, закончил: - Другого пути просто-напросто нет.
...Генерал молчал, мерно дыша, и смотрел на профессора, так словно впервые увидел его, встал, вышел в соседнюю комнату, очень скоро вернулся оттуда с небольшим хрустальным графинчиком и парой серебряных рюмок, расставил принесенное на столе и, разлив золотистую жидкость по рюмкам, взял одну из них, другую - протянул профессору:
- А как насчет виски, пьете?.. - спросил он и, не дожидаясь ответа, медленными глотками, отпил сам.
Профессор поднес рюмку ко рту, вдохнул аромат, и с трудом сделал два глотка.
- Содержание сна... - произнес Генерал и погрузился в задумчивость, затем вдруг, будто вспомнив что-то, спросил: - Профессор, а вам удается во всех деталях запомнить содержание своих снов?..
- Конечно, не полностью, но что-то удается сохранить в памяти.
- Странно... А я не могу запомнить ни одного сна. Помню только, что каждый раз оказываюсь в одном и том же месте, в том самом мавзолее. Бывает с группой людей, бывает - сам... Но дело не в этом, профессор... С тех пор, как мне стал сниться этот мавзолей, я постоянно хочу спать. Но вы же понимаете, я не имею права находиться в таком состоянии. Что-то во мне с каждым днем меняется... я будто слабею...
- Но почему это состояние вас так пугает?.. - в профессоре вдруг откуда-то проснулась смелость. - Предположим, вас мучает желание спать. Но ведь это может быть результатом обычного переутомления.
- Пусть это переутомление, но что тогда означает этот мавзолей, который строится из ночи в ночь?..
- Гм... - задумался профессор.
Вот она и появилась удивительная связь между их снами... Что она означает?.. - думал профессор, поглаживая усы.
- Так... - проговорил он и внимательно посмотрел на Генерала.
Генерал вовсе не был похож на слабеющего человека.
- Вы сказали, что слабеете? А в чем это проявляется?..
Лицо Генерала помрачнело. Профессору даже показалось, что Генерал на мгновение пожалел, что затеял все это.
- Думаю, это не имеет большого значения. Или проявления моей слабости играют важную роль?.. - медленно спросил Генерал, явно раздражаясь настойчивыми вопросами профессора...
...Действительно, это, может быть и не обязательно, - подумал профессор, глядя на руки генерала, мирно покоящиеся на подлокотниках кресла.
...А буря за окном разыгрывалась все сильней. Слыша, как гудят стекла окон, профессор подумал, как же он среди ночи пойдет домой в такую погоду?!.
От воя ветра горло перехватывал спазм. Он ощутил себя запертым в узком коридоре, на обоих концах которого ожидали смерть, страх, ужас...
- Профессор, мне, кажется, пора перейти к реальному разговору, сказал Генерал, сложив руки на груди. - Я объяснил вам ситуацию. Чем конкретно вы можете мне помочь?..
- Чтобы я мог оказать вам конкретную помощь, вы должны быть со мной совершенно откровенны, господин Генерал. Если вы не можете вспомнить снов, то хотя бы расскажите о своих ощущениях...
При этих словах профессору снова вспомнился министр здравоохранения, его круглое лицо, горящее жаждой помочь и услужить...
- Но что я вам должен рассказать?.. - Генерал, не меняя позы, смотрел на профессора.
- Вы напрасно нервничаете. Если вы ждете от меня помощи, то и сами должны что-нибудь сделать.
- Что я должен сделать?..
Генерал уже не скрывал своего раздражения.
- Вы должны рассказать мне о своем душевном состоянии, о своих чувствах...
- О чем, например?.. О ком я думаю, какие собираюсь принять решения, да?.. Вы это хотите узнать?..
- Господин Генерал, боюсь, я ничем не смогу вам быть полезным...
И снова сердце профессора отчаянно забилось... Он, прищурив глаза, смотрел на Генерала, который, кажется, и сам точно не знал, чего хочет. "Если вы не хотите говорить об этом, зачем тогда вызвали меня", - хотел сказать он, но промолчал. Глубоко вздохнув, снял очки, потер глаза. Сердце вроде бы успокоилось...
...Остается только одно - каким-нибудь образом выбраться из этой невообразимой ситуации...
От нервного напряжения и многодневной усталости у него начало темнеть в глазах. Кажется, поднималось давление...
...Профессор надел очки, снова посмотрел на Генерала, который, откинувшись в кресле, со спокойствием властителя наблюдал за ним, и подумал, что Генерала, наверное, вывела из себя собственная давешняя грустная искренность...
- Господин Генерал, возможно, для вас это трудно, но поймите, я должен все знать о вас...
...Брови Генерала взлетели. Он, видно, не предполагал такого поворота в разговоре.
- В противном случае я бессилен... - закончил профессор.
...К прежнему выражению холодности на лице Генерала примешалась еще и странная, растерянная ирония.
...Профессор почувствовал, что терпение его лопнуло.
- Позвольте мне уйти... - сказал он поднимаясь.
Генерал молчал, спокойные глаза наблюдали за профессором. И невозможно было понять - нервничает он или спокоен.
Согласен Генерал на его уход или нет, безуспешно пытался понять профессор, переминаясь с ноги на ногу. Он медленно надел пальто, шапку, взял портфель.
- До свидания, господин Генерал... - сказал он и, не дожидаясь ответа, под холодными взглядами Генерала направился к двери, открыл ее, вышел в коридор, сделал несколько шагов, но тут его остановил властный голос Генерала:
- Профессор!..
***
...Из кухни доносились звонки телефона.
...Профессор проснулся, хотел поднять голову, но не смог шевельнуть шеей... Казалось, голова набита тяжелыми булыжниками...
Лежа он долго слушал звонки не унимающегося телефона.
Наверное, это главврач... - раздраженно подумал он. Телефон так же беспрерывно звонил и вчера, когда глубокой ночью он, с гудящими от усталости ногами с трудом поднявшись по ступенькам, открывал дверь...
...Звякнув еще несколько раз, телефон, наконец, умолк.
Профессор провел сухим языком по пересохшему нёбу, потер затекшую шею... Наверняка, подумал он, я простудился вчера, когда блуждал по ветреному двору резиденции... Потом попытался вспомнить, что же ему снилось, когда уже на рассвете лег в постель и заснул, но вместо снов видел глядящие на него из угла серые глаза...
Дрожа от озноба, он вспомнил вчерашний вечер, невероятные кусты акации, застывшие, как во сне, сосны, грандиозную величественность резиденции, грозные глаза Генерала, в которых играли тысячи красок... Беспомощный его голос, не соответствовавший его холодным глазам, говоривший:
- Хочу свободы... быть свободным...
...Почему сны так мешают ему, думал профессор, укутываясь в одеяло... Только ли потому, что отрывают его от важных государственных дел?!. Его же во сне не преследуют, как преследовали академика?!.
А если Генерал рассказал о своих снах не всю правду?!. Может, он боится этого мавзолея?..
...Во дворе послышался гул мусоровоза. Через несколько минут комнату заполнил отвратительный запах гнили.
