Город Победы - Ахмед Салман Рушди
К всеобщему изумлению, ответ прозвучал не от отшельника, а от его восемнадцатилетней спутницы. Она дала его будничным, спокойным голосом, сильным и низким, таким, что нельзя было и предположить, что им не пользовались девять лет. Ее голос мгновенно очаровал обоих братьев.
– Кажется, у вас есть мешок семян, – сказала она, – тогда почему бы вам не посадить их в землю и не вырастить город вместе с жителями; представьте, что люди – те же растения, весной они становятся бутонами и расцветают, чтобы завянуть осенью. Представьте, что из ваших семян будут взращены поколения, что они заставят вертеться колесо истории, дадут начало новой реальности и новой империи. Представьте, что они сделают вас царями, вас и ваших детей, и детей ваших детей.
– Звучит неплохо, – ответил молодой Букка, наименее неразговорчивый из братьев, – но как нам представить, где взять такие семена? Мы простые пастухи, но мы не настолько глупы, чтобы верить в сказки.
– Ваше имя, Сангама, – это знак, – пояснила она, – сангам означает “слияние”; река Пампа образуется от слияния рек Тунги и Бхадры, которые возникли из пота, который льется по лицу Господа Вишну с двух сторон, а это, в свою очередь, значит, что разрозненные части, сливаясь воедино, образуют некое новое целое. Такова ваша судьба. Идите к месту, в котором женщины принесли себя в жертву, к месту, где умерла моя мать и где когда-то в древние времена Господь Рама и его брат Лакшмана объединили свои силы с могущественным Господом Хануманом из Кишкиндхи и отправились на битву с многоголовым Раваной с Ланки, который похитил супругу Рамы Ситу. Вы – двое братьев, совсем как Рама и Лакшмана. Так постройте же в этом месте свой город.
Затем заговорил отшельник.
– Пасти коров – не такое уж и плохое начало, – сообщил он, – султанат Голконда был основан пастухами овец – знаете ли, на самом деле это название и означает “пастушья гора”, – но преуспели эти пастухи потому, что гора эта оказалась полна алмазов, и теперь они алмазные правители, владельцы двадцати трех шахт, добытчики самого большого в мире количества розовых алмазов и обладатели бриллианта, прозванного “Великий стол”, который они хранят в самом глубоком подземелье своей крепости на вершине горы, которая считается самым неприступным в наших землях замком, попасть туда сложнее, чем в Мехрангарх в Джодхпуре или в Удаягири здесь неподалеку.
– К тому же ваши семена куда лучше алмазов, – заявила девушка, возвращая братьям принесенный ими с собой мешок.
– Какие семена, вот эти? – уточнил до крайности изумленный Букка. – Но ведь здесь самый обычный набор, мы принесли его вам в дар, чтобы вы выращивали овощи на грядках. Здесь окра, бобы и змеиная тыква, все в одной куче.
Пророчица покачала головой.
– Это больше не так, – пояснила она, – теперь это семена будущего. Из этих семян вырастет ваш город.
В этот момент оба брата осознали, что искренне, глубоко и навсегда полюбили эту странную прекрасную девушку, которая, совершенно ясно, была великой чародейкой или – самое малое – человеком, которого посетило божество и даровало ему невероятную силу.
– Говорят, Видьясагар называет тебя Гангадеви, – ответил Хукка, – но каково твое настоящее имя? Я очень хочу узнать его, чтобы в своей памяти называть тебя так, как того хотели твои родители.
– Идите и постройте свой город, – ответила она, – а затем возвращайтесь и снова спросите мое имя после того, как он поднимется из камня и грязи. Быть может, тогда я дам вам ответ.
2
После, прибыв в назначенное место и разбросав там семена – в их сердцах царило смятение, а надежда едва теплилась, – двое братьев Сангама взошли на вершину горы, усыпанную валунами и поросшую колючим кустарником, впивавшимся в их пастушью одежду, и, усевшись там на исходе дня, начали ждать и наблюдать. Не прошло и часа, и они увидели, что воздух стал переливаться, как это бывает в самые знойные часы самых знойных дней, и перед их изумленными глазами начал чудесным образом вырастать город, внушительные каменные постройки его центральной части проклевывались через гористую почву, с исполненным величия царским дворцом и первым громадным храмом. (Последний навсегда вошел в историю как Подземный Храм, поскольку возник прямо из-под поверхности земли, а также как Обезьяний Храм, поскольку с самого своего появления кишел длиннохвостыми серыми храмовыми обезьянами породы хануман лангур, беспрестанно переговаривающимися друг с другом и забирающимися на многочисленные храмовые колокола, а еще из-за гигантской скульптуры самого Господа Ханумана, которая появилась вместе с храмом, чтобы стоять у его ворот.) Все это и многое другое, возникшее в своем старомодном величии, было обращено ко дворцу и Царскому кварталу, расширявшемуся и переходившему ближе к границе в длинную торговую улицу. Глиняные, деревянные либо построенные из коровьих лепешек жилища простых людей тоже скромно появились из ниоткуда на окраинах города.
(Замечание об обезьянах. Представляется небесполезным заметить, что в истории Пампы Кампаны обезьяны будут играть важную роль. Уже эти ранние стихи содержат упоминание могущественного Господа Ханумана, который еще не раз окажется на ее страницах; его величие и отвага станут важными характеристиками самой Биснаги, реальной страны, ставшей преемницей легендарной Кишкиндхи. Впоследствии, однако, нам придется столкнуться и с другими, злобными обезьянами. Но не будем забегать вперед. Хотим лишь отметить дуалистическую, бинарную природу, которую данный мотив имеет в этом произведении.)
В те времена, в самом начале, город не был еще по-настоящему живым. Разрастающийся в тени пустынной усыпанной валунами горы, он напоминал блестящую мировую столицу, которую разом оставили все жители. Виллы богачей стояли незаселенные – изящные виллы из кирпича и дерева с каменным фундаментом и колоннами; крытые рыночные прилавки пустовали в ожидании цветочников, мясников, портных, торговцев вином и зубных врачей; в квартале красных фонарей стояли бордели, но шлюхи в них пока отсутствовали. Река бурным потоком спешила через город, и ее берега, на которых должны были трудиться прачки, женщины и мужчины, словно с нетерпением ожидали, когда какая-то активность, какое-то движение придадут смысл этому месту. В Царском квартале огромный Слоновий Дворец с одиннадцатью арками ожидал появления слонов и их плюх.
И жизнь началась, и сотни – нет, тысячи – мужчин и женщин во цвете лет появились прямо из бурой земли, они отряхнули пыль со своих одежд и заполонили овеваемые вечерним бризом улицы. Бездомные собаки и худосочные коровы начали разгуливать
