Дежавю - Иван Бездомный
Милые создания.
Парень, не замечая к какому классу рогатых его отнесли, упорно продолжал копаться в шахтах памяти.
— Тогда что? Память о событиях, которых не было?
Наши политики, борясь с глобальным потеплением и друг с другом, пытаются вернуть мир в первобытный облик, но возрождение динозавров и прочих годзил не светит даже им.
Кроме того, какой идиот будет охотиться на Большеголового с копьем? Это вам не студенток по попе шлёпать. Но, видимо, нашелся один, — он опять размял ноющее колено. — Значит, было.
Было…
Не замечая ничего, он бродил на непослушных ногах от колонны к колонне, иногда останавливался напротив часов, терпеливо ждал еле заметного движения стрелок отделяющего тебя от небытия, и облегченно вздыхал, когда они сдвигались.
— Тикают часики, а только что стояли столбом. Нарушился порядок вещей. Казалось бы курьез: случилось столкновение прошлого с цивилизацией современности.
И цивилизация проиграла. И бежала бы с поля позорно, без боя, мельтеша подошвами Адидаса, но не смогла.
Ужас парализовал ее.
Конфуз.
Подумаешь — мамонт, паралич и холодный пот по спине, мало ли?
Но само качество страха, его глубинная природа и ощущение неминуемой гибели — поразительно. Такого страха у меня не было даже тогда, когда я выскочил перед носом грузовика несущегося под сотню, и чудом, за миг до удара, успел отпрыгнуть в сторону.
Что мы имеем?
А имеем мы дежавю. Полное ощущение и понимание того, что это уже было. Давно, очень давно и закончилось данное событие трагически. А такие мысли от сырости не заводятся.
Открылся опыт прошлой жизни. И память деталей, и непереносимая боль.
Нелепо звучит, не так ли?
Только себя не обманешь.
Я знаю, что это было. Когда-то.
Где-то в небесной канцелярии, замкнуло и сломалось Время.
Из прошлого, в день сегодняшний пришло послание.
Так вышло, что получателем стал я.
Вихрь картинок прошлых событий крутился каруселью, но с каждой минутой, они складывались во все более отчетливый пазл.
— Вот как, — остановился он перед мамонтом в очередной раз, стараясь не привлекать внимание санитаров. — Говоришь, не показалось? Каким образом? Не знаю, и ты не скажешь. Но только что случилось нечто. Необъяснимое, но такое же реальное, как часы на стене. И произошедшее изменит все, и след оставит во мне навсегда.
Случилось невозможное. Открылась скрытая память самых значимых событий. Проснулись воспоминания прошлого.
Я вспомнил то, что было не со мной. Точнее, со мной, но не сегодняшним. Со мной в ледниковом периоде. И этот мамонт, или его родственник, втоптал меня в плодородную почву, и закончил мой путь.
Но я здесь.
Сейчас.
На этом витке спирали истории.
Значит…
Бармен метал молнии и намекал, гремя стаканами. Посетители плыли мимо, пока он выяснял отношения с мамонтом и обращался к чучелу на Вы.
А что такого? Обычное дело.
— Стоп, — перебил Алекс заскок безумных мыслей. — Приехали, станция конечная, палата № 6. Как скептик десятого дана, чистокровный атеист и убежденный Фома Неверующий, должен ответственно заявить, что я знаю все и даже больше, и с Наполеоном не встречался. Но, вдруг, если самая невероятная версия увиденного мной, и является реальностью?
И, тогда…
Что имеем?
Я — есть.
Я… был там?
Был.
Видел и чувствовал.
И удар, и боль.
И, конец.
Был ли это я, или увидел посторонний опыт? Фантом памяти другого человека? Витающие в земной сфере чужие мыслеобразы? Информационные хвосты прошедших событий, оставленные кем-то иным?
— Нет, — после затянувшихся раздумий определился он. — Такие ощущения из памяти не выбросишь, и они убеждают меня, что произошедшее случилось со мной. Именно со мной.
Невозможно?
Да.
Но случилось.
А значит…
Они есть.
Возьмем паузу и повторим: «Они имели место быть».
Внешне парень выглядел как примерный городской умалишенный: чистенький и не очень буйный. Он мерил шагами мраморный холл, махал руками, спорил, убеждал и выковыривал из памяти мельчайшие детали.
— Или поймал я энергетический след своего собственного прошлого, сохранившийся где-то, и по воле случая вернувшийся ко мне через тысячелетия? Секунду, — остановил он бег скачущих мыслей. — Человеку трезвомыслящему это не осилить. Каждый пункт нужно критически разобрать под линзой крепкого сомнения, с рюмкой коньяка, небольшой, грамм на триста.
Лесная роща, ярко зеленые кущи, изгиб реки. Видел ли я где-то такую реку и пейзаж?
Пожалуй, нет.
А хищные крики птиц?
Не помню таких.
Эми, и ее голос: «Мы пришли со звезд. Мы есть звездная пыль, которая проявилась в нашем образе. Мы уходим во тьму, а потом приходим со светом», — тут он окончательно сбился. — Эми???
Провал во времени не укладывался в голову и был необъясним, но ощущения настолько ярки, остры и болезненны, что их нельзя было, просто невозможно оправдать иллюзиями.
Он застыл, опершись на колонну, и глаза его смотрели прямо перед собой. Только не видели ничего.
Люди обходили его стороной. Стоит памятник, значит так ему и надо.
Глава II. Новый Свет и новые тени
Спустя много Лун.
Авантюристам и открывателям обыденность не к лицу, а радость души в этот самый миг надобна. Они не могут ничего откладывать на потом. И уверены, что завтра не существует. Оно всегда близко, но не приходит. Его ни разу никто не видел. Вранье это ваше завтра, его нет и никогда не будет. Есть только здесь и сейчас. Так и живут.
Пить нельзя бросить — как тапки утром: с правой или с левой, но влезать надо. Не знаешь, что лучше — холодный душ спросонья, или рюмка коньяка и весь день радужный.
Опять же, силы небесные устроили так, что все приятное объявили вредным. Хорошая кухня и алкоголь, внимание чудесных женщин, ведьм и просто Беллуччи, говорят, не способствуют долголетию. Но жизнь красят.
Приходится выбирать.
Но за нас, кто-то уже сделал выбор, видимо, задолго до появления на свет, и согласия нашего, при этом, не спросил.
В силу причин неочевидных, зачат наш герой был наверняка в полночь, при полной Луне, и рожден в пятницу 13-ого, под знаком Водолея, что придало характеру его неусидчивость и любопытство безмерное. Да и фамилией его наградили далекой от Смирновых или Спокойновых.
«Если фамилия твоя Сковородкин, причины на это есть, — делилась своими наблюдениями учительница. — Иные рождены, чтобы жить сто лет, а другие — чтобы свет нести и прочих греть, но цену за это заплатят самую высокую. На то они и другие. Я спросила
