Санта на велосипеде или сезон охоты на степного волка - Алексей Геннадьевич Некрасов-Вебер
" Степной волк, как тупиковый продукт эволюции. Или роль советской интеллигенции в судьбе (развале) страны."
Почитай наших финалистов. Уверен, тебе понравится.
Финалистов оказалось двое. Один публиковался, как товарищ Швондер, другой под псевдонимом профессор Преображенский. К статьям прилагались портреты с лицами актеров известного фильма. Картинки казались живыми. Профессор высокомерно хмурился, а в глазах председателя домкома горел огонек революционного фанатизма. С него Стас и начал. В последние годы, размышляя о том " что случилось с Родиной и с нами" он все чаще формулировал неприятные вопросы "прослойке", к которой и сам до недавнего времени причислялся. Почему-то, казалось, что в лице товарища Швондера найдет единомышленника. И он не ошибся. Интеллигенцию председатель домкома клеймил со всей пролетарской прямотой и принципиальностью. Однако, природным пролетарием сам, судя по всему, не являлся, и материал излагал хорошим литературным языком, применяя диалектику и творчески переработанный марксистский метод
По его утверждению, в семидесятые годы интеллигенция начала осознавать себя общественно политическим классом со своими, отличными от остального населения, интересами. Память тут же перенесла Стаса на указанные временные рубежи. Сначала вспомнились разговоры на кухне в компаниях родителей, потом уже собственный опыт, и, наконец первая работа по институтскому распределению. Некое чувство своей особенности, маркеры, свой чужой в те годы действительно формировались. Тогда он еще не мог четко сформулировать, что происходит. Вроде бы пережитки классовой вражды давно изжиты. А вот, оказалось, нет! Рано было еще трубить в фанфары! Видимо, потребность делить мир на своих и чужих, лежала где-то в темных глубинах психики человека. Ценой больших жертв и потрясений материальную основу из-под этой потребности выбили. Но оказалось, что далеко не все определяется материальной основой. Отлежавшись где-то в тайных берлогах, зверюга выползла наружу, уже с новыми лозунгами и в новом обличие.
А товарищ Швондер, тем временем, продолжал развивать тему. Осознав себя классом, и решив, что занимаемое ей место не соответствует достоинствам, интеллигенция начала классовую борьбу. Система тогда еще казалась незыблемой, как гранитная скала. Но, как известно, вода камень точит. Дай только ей время, и оставь хотя бы маленькую щелку. И этой щелью, а потом уже и дырой, оказалась культура.
Важность этой сферы власть придержавшие всегда осознавали. Недаром, советское государство, особенно на ранних этапах, вкладывалось в развитие нового рабочее крестьянского искусства. Вроде бы и успехи наблюдались, но, со временем, начала проявляться странная метаморфоза. Потомки рабочих и крестьян, получив гуманитарное образование, постепенно становились в оппозицию вырастившей их власти. С технарями все происходило не так явно, но массовое сознание все-таки формируют гуманитарии. Наверное поэтому, товарищ Швондер, их так искренне ненавидел и клеймил, обвиняя в постигших страну бедах.
Оторвавшись от статьи, Стас начал вспоминать, как сквозь кордоны железного занавеса и цензуры просачивались произведения, казавшиеся тогда глотком свежего воздуха и свободы. Тот же "Стеной волк" пришелся очень кстати. То, что произведение неоднозначное, со сплетением разных противоречивых смыслов, Стас начал осознавать только сейчас, перечитывая заново. Тогда же, по молодости, вычленил только легализацию "волчьей составляющей", свободной от всех моральных кодексов и правил. Вспоминал, как оберегал и лелеял в себе этого внутреннего волка. Не замечая, что вокруг вылезают из нор звери куда страшнее: Скалиться, пока что из тени, звериная пасть капитализма. Поднимает голову криминал. И готовы уже сорваться с цепи кровожадные волки национальных конфликтов…
Сохранив и скинув себе в хранилище ссылку, Стас закрыл статью и решил почитать, что скажет по тому же поводу профессор Преображенский. И тут же с удивлением обнаружил, что господин профессор почти слово в слово пишет то же самое. Только вот знаки ставит противоположные. То, что интеллигенция осознала себя антагонистическим классом — это правильно и хорошо. Система этот новый и прогрессивный класс обижала и сдерживала. Платили куда меньше, чем остальным, в партию принимали по квоте, морально старались унизить. Тут в тему пришелся и небезызвестный Васисуалий Лоханкин, и целую подборку Ленинских цитат господин профессор любезно предоставлял. Так что, борьбу за новое более достойное место Преображенский благословил. Правда, то, чем эта борьба закончилась, похвалить не мог. Слишком уж вопиющими для страны были последствия. Он даже формулировку вывел о недопустимости классового эгоизма, что, борясь за свои права, необходимо учитывать, как скажется это на стране в целом. Правда, обвинять интеллигенцию в разрушении страны, экономики, человеческих душ, профессор не собирался. Что случилось, то и случилось! Теперь надо о будущем думать…
Прервав чтение, Стас попытался осознать, на чьей стороне он сам. И в рассуждениях Швондера и у профессора была своя правда. Выбор между ними был сложен, и Стас прибег к проверенному средству, решил почитать, что люди в комментариях пишут. Но после просмотра первых же отзывов, его словно облили помойкой. Написано было в лучших традициях интернетного хамства.
" А, как там, у товарища Швондера с народной любовью?" — подумал Стас. Но и в комментариях к статье председателя домкома, обнаружил тот же хамский тон и нападки на автора. Причем, писал обоим финалистам один и тот же персонаж, представлявшийся, как Шариков.
Глава 5
Оторвавшись от компьютера, Стас нервно расхаживал по комнате. Диалог двух, вроде бы непримиримых оппонентов, предстал уже в другом виде. Ломая копья в благородном словесном поединке, они все-таки были представителями одного сословия. А ведь была еще третья сила, агрессивная хамская тупая. Впрочем, вопрос о тупости оставался открытым. Свое, пусть и специфическое видение мира, у этого Шарикова присутствовало, и он готов был за него сражаться. Главной составляющей тут стала ненависть к обоим умникам, невзирая на их позиции и политические пристрастья. Возможность для дискуссии, тем более, компромисса не предусматривалась.
Память, снова перенесла Стаса в прошлое, в такой же весенний месяц, только много лет назад. Время было предперестороечное. Неуловимые признаки грозы уже витали, но всерьез каких-то радикальных перемен никто не ждал. Больше боялись, что новый генсек начнет закручивать гайки. Он их закручивал, но к той истории это отношения не имело.
Как-то вечером, накануне первомайских праздников Стас ехал на посиделки к институтскому приятелю, проживавшему в ту пору на одной из окраин Москвы у своей очередной подруги. Райончик, надо заметить, был не из благополучных. Унылые шеренги пятиэтажек чередовались с чахлой городской растительностью. По вечерам на лавочках у подъездов группировались "местные". В
